(3) Однако не подлежит сомнению, что [Цицерон] имел в виду насильственную и внезапную смерть, которая действительно может произойти вопреки естественному ходу вещей.
(4) Но нет ни возможности, ни времени исследовать в данном сочинении, почему именно он поставил этот вид смерти вне рока. (5) Тем не менее нельзя обойти вниманием тот факт, что Вергилий рассуждал о роке так же, как Цицерон, когда в четвертой книге сказал об Элиссе, погибшей насильственной смертью:
Ибо, судьбе вопреки, погибала до срока Дидона, [217]
словно насильственная смерть не является тем, что приносит рок. (6) Цицерон же, как представляется, последовал [тем] словам Демосфена, мужа, равно одаренного мудростью и красноречием, где он высказывает почти те же мысли о природе и роке. Ибо так написано в знаменитой речи, которая называется „О венке“: „Тот, кто полагает, что рожден только для родителей, ждет естественной смерти, назначенной судьбой (τὸν τη̃ς ει̉μαρμένης καὶ τὸν αυ̉τόματον θάνατον), а тот, кто считает себя рожденным и для отечества, примет решение умереть за родину, чтобы не видеть ее в рабстве“. [218] (7) Как кажется, то, что Цицерон назвал fatum (рок) и natura (природа), Демосфен задолго до него обозначил как η̉ πεπρωμένη [219] (судьба) и ο̉ αυ̉τόματος θάνατος (естественная кончина). (8) Дело в том, что αυ̉τόματος θάνατος приходит, так сказать, и согласно природе (naturalis), и в соответствии с роком (fatalis), без какой-либо внешней принуждающей силы. [220]
Глава 2
О дружеской беседе поэтов Пакувия и Акция в городе Таренте
(1) Те, у кого был досуг и желание проводить изыскания о биографии и эпохе жизни ученых людей [221] и записывать их, сохранили следующую историю о поэтах трагиках Марке Пакувии и Луций Акции. [222] (2) „Когда Пакувий, — рассказывают они, — будучи в преклонных годах и страдая хронической болезнью, отправился из Рима в Тарент, Акций, который тогда был гораздо моложе его, по пути в Азию прибыл в этот город, завернул к Пакувию и был любезно приглашен [погостить]. Задержавшись [у Пакувия] на несколько дней, он прочел ему по его же просьбе свою трагедию „Атрей“. (3) Тогда, как говорят, Пакувий сказал ему, что написанное звучно и величественно, но все же кажется ему несколько суровым и едким. (4) „Так оно и есть, — сказал [в ответ] Акций, — однако это меня не очень печалит, ибо, как я надеюсь, лучшим будет то, что я напишу потом. (5) Ведь, как говорят, то, что происходит с плодами, случается и с талантом. Те, что рождаются жесткими и горькими, затем становятся спелыми и сладкими; те же, что рождаются сразу перезрелыми, мягкими и водянистыми, со временем не созревают, а загнивают. (6) Стало быть, очевидно необходимо, чтобы в моем таланте оставалось то, что смягчают дни и годы““.
Глава 3
Имеют ли слова „necessitas“ (необходимость, неизбежность) и „necessitudo“ (необходимость, неизбежность) различный смысл
(1) Поистине, достойно насмешки и потехи, когда множество грамматиков решительно утверждают, что necessitas и necessitudo сильно различаются по смыслу, ибо necessitas означает некую довлеющую и принуждающую силу, [тогда как] necessitudo говорит об определенном законе и узах священного союза [223] и имеет только это значение. (2) Подобно тому как нет никакой разницы, скажешь ли ты suavitudo или suavitas (приятность, привлекательность), sanctitudo или sanctitas (святость), acerbitudo или acerbitas (терпкость, горечь), acritudo, или, как Акций [224] написал в „Неоптолеме“, acritas (острота, сила), точно так же нельзя привести ни одного довода в пользу того, чтобы разделять по значению necessitudo и necessitas. (3) Итак, в книгах древних можно заметить, что necessitudo, как правило, говорили о том, что necessum est (необходимо). (4) Однако necessitas, по правде говоря, не часто употребляется в смысле прав и обязанностей [взаимного] уважения и родства, хотя те, кто связаны этими самыми узами свойства и дружбы, называются nеcessarii. [225] (5) Впрочем, в речи Гая Цезаря, которую он произнес в защиту закона Плавция, я обнаружил necessitas, употребленное вместо necessitudo, то есть [в значении] закона родства. Слова эти таковы: „Мне кажется, что ради нашего родства (pro nostra necessitate) я не пренебрег ни трудом, ни старанием, ни трудолюбием“. [226]
(6) Я составил заметки по поводу отсутствия разницы между данными двумя словами, так как случайно заинтересовался этим вопросом, когда читал четвертую книгу „Истории“ древнего писателя Семпрония Азеллиона. [227] Там о Публии Африканском, сына Павла, [228] было написано так: „Ибо он слышал, как его отец Луций Эмилий Павел говорил, что хороший полководец не будет сражаться в открытом бою, если только не возникла крайняя необходимость (necessitudo) или не представился очень удобный случай“. [229]
Глава 4
Записанное <***> об Александре <***> [230]
(1) Во многих сочинениях о деяниях Александра, а недавно и в книге Марка Варрона, которая называется „Орест, или О сумасшествии“, [231] мы читали, сколь изящно Олимпиада, жена Филиппа, ответила в письме своему сыну Александру.
(2) Дело в том, что он написал матери следующим образом: „Царь Александр, сын Юпитера Аммона, приветствует свою мать Олимпиаду“. [232] Олимпиада же ответила ему так: „Прошу тебя, сын мой, успокойся и не обвиняй и не очерняй меня перед Юноной; она со своей стороны сурово меня накажет, если ты в своих письмах изобразишь меня ее соперницей“. (3) Очевидно, что эта обходительность умной и деликатной женщины по отношению к высокомерному сыну тактично и ненавязчиво показала ему, что следует отказаться от тщеславной идеи, каковой тот увлекся вследствие оглушительных побед, похвал льстецов и невероятно удачного хода дел, — идеи, будто он приходится сыном Юпитеру.
Глава 5
О философах Аристотеле, Теофрасте и Евдеме; а также об образцовой сдержанности Аристотеля в момент выбора своего преемника по школе
(1) Философ Аристотель в возрасте примерно шестидесяти двух лет был уже болен и немощен телом и имел слабую надежду на [длительную] жизнь. (2) Тогда вся когорта его учеников пришла к нему с просьбой и мольбой, чтобы он сам назначил себе преемника, с которым, после его кончины, они бы могли затем общаться для приобретения и совершенствования познаний в тех дисциплинах, коим уже были благодаря ему научены. (3) Тогда в его школе было много хороших [учеников], но особенно выдающимися были двое — Теофраст [233] и Евдем. [234] Они превосходили прочих умом и ученостью; первый был с острова Лесбос, а Евдем — с Родоса. (4) Аристотель ответил, что сделает то, что они хотят, когда сочтет, что пришло время.
(5) Немного погодя, когда у него вновь присутствовали те, кто [уже] обращались к нему с просьбой о назначении руководителя школы, [Аристотель] сказал, что вино, которое он тогда пил, не годится при его состоянии здоровья, так как оно нездоровое и едкое, а потому необходимо поискать чужеземное: какое-нибудь родосское или лесбосское. (6) Он попросил, чтобы они позаботились достать ему и то и другое, а пить он пообещал то, которое ему больше поможет. (7) Они отправляются, ищут, находят, приносят. (8) Тогда Аристотель попросил родосское вино, попробовал и сказал: „Клянусь Геркулесом, крепкое вино и приятное“. Затем он попросил лесбосское. (9) Когда же он его попробовал, то сказал, что оба вина весьма хороши, но η̉δίων ο̉ Λεσβίος (лесбосское более приятно). (10) Когда он это произнес, ни у кого не возникло сомнения, что одновременно и остроумно и скромно этими словами он выбрал своего преемника, а не вино. (11) С Лесбоса происходил Теофраст — человек, чрезвычайно приятный и в обращении, и в жизни. (12) Итак, вскоре после того как Аристотель ушел из жизни, все перешли к Теофрасту.
Глава 6
Как называли древние латины то, что греки называют προσωδίαι (ударения); а также о том, что ни древние римляне, ни [жители] Аттики не употребляли слово „barbarismus“ (варваризм)
(1) То, что греки называют προσωδίαι („просодии“), древние ученые называли либо notae vocum (метками звуков), либо moderamenta (средствами регулировки), [235] либо ассеntiunculae (легкими ударениями), [236] либо voculationes (модуляциями). [237] (2) А что касается того, кого мы называем говорящим по-варварски (barbare), то [в старину] этот порок речи называли не варварским (barbarus), а деревенским (rusticus), и говорящих с этим недостатком обыкновенно именовали разговаривающими по-деревенски (rustice). (3) Публий Нигидий [238] в своих „Грамматических записках“ говорит: „Если придыхания используются неправильно, речь становится деревенской (rusticus)“. (4) Так вот, до сих пор я не обнаружил, чтобы до эпохи божественного Августа кто-либо из тех, кто говорил чисто и правильно, употреблял то слово, которое обычно используют [сейчас] — barbarismus (варваризм). [239]
Глава 7
О том, что Гомер в своих поэмах и Геродот в „Истории“ высказали различные мнения о природе львов
(1) Геродот в третьей книге „Истории“ написал, что львицы только один раз в жизни рожают и во время этих единственных родов никогда не приносят более одного детеныша.
