Конечно, сразу возникает вопрос, о каком Павсании идет речь у Аристотеля? А. И. Доватур разбирает обе версии, существующие в научном обороте, и приходит скорее к негативному выводу. "Нельзя с полной уверенностью сказать, - пишет он, - какому из носителей этого имени приписывал источник Аристотеля стремление упразднить эфорию. За тождество с Павсанием времен Греко-персидских войн говорит сходство честолюбивых замыслов, против - то обстоятельство, что Павсаний в этом месте назван царем" [023_128].
К сторонникам отождествления Павсания с победителем при Платеях относятся С. А. Жебелев, К. Ю. Белох, Ф. Олье [023_129]. Этой же гипотезы придерживаются комментаторы Аристотеля Ф. Зуземиль и В. Ньюмен [023_130].
Другая группа исследователей, начиная с Эд. Мейера, скорее склонна отождествлять аристотелевского Павсания с современником Лисандра царем Павсанием. В отечественной историографии данную точку зрения поддерживает Н. И. Голубцова [023_131].
Более обоснованным нам представляется последний вариант в силу того, что, во-первых, Аристотель называет Павсания царем, а во-вторых, если следовать Эфору, то литературной деятельностью занимался именно царь Павсаний, а не спартанский полководец с тем же именем. Исходя из этих посылок, можно представить себе следующую картину: царь Павсаний, находясь в изгнании, написал какое-то сочинение, направленное против установлений Ликурга. Поскольку у Эфора сказано, что Павсаний в своем сочинении говорил об оракулах, данных Ликургу (ap. Strab. VIII, 5, 5, p. 366), то скорее всего труд Павсания представлял собою сборник дельфийских оракулов и комментарии к ним, выполненный царем [023_132]. Оракулы, возможно, были подобраны по тематическому признаку: об искажении законов Ликурга, о пользе царской власти, о вреде эфората, об опасности корыстолюбия и т. д. Главным пунктом в этом сочинении могла быть критика в адрес эфората. Цель этой критики - доказать, что тираническая в сущности власть эфоров - не что иное, как узурпация. Как и Лисандр, Павсаний хотел, по-видимому, внести изменения в спартанскую конституцию, особенно в ту ее часть, которая касалась эфората. Он, возможно, предлагал или вообще уничтожить эту магистратуру, или подчинить ее царям [023_133]. Если учесть, что противостояние эфората и царской власти было основным содержанием внутриполитической истории Спарты, начиная уже с конца архаики, то позиция Павсания не вызывает удивления. Стоит напомнить, что во 2-й половине III в. именно цари уничтожат, наконец, эфорат.
Конечно, на основании столь немногих данных трудно что-либо большее сказать о сочинении Павсания, однако сам факт подобной, пусть даже чисто теоретической, попытки выступить с критикой существующих в Спарте порядков очень показателен. Лисандр, с одной стороны, а Павсаний - с другой, выдвинули приблизительно в одно и то же время свои проекты переустройства самых важных государственных магистратур в Спарте. Лисандр замахнулся на царскую власть, предложив расширить круг лиц, из которых должны были избираться цари (или, может быть, даже один царь). Павсаний, со своей стороны, мог думать о преобразовании или уничтожении эфората. Однако и Лисандр, и Павсаний в конце концов потерпели поражение. Политика первого не соответствовала по своим задачам и методам самой сущности отсталого и примитивного государства, каким была и оставалась Спарта на рубеже V-IV вв. Выгоды от спартанской державной политики распространялись менее широко на гражданский коллектив Спарты, чем это было, например, в Афинах, и гораздо менее привлекали высший класс общества. Приток богатств в Спарту не означал для каждого конкретного спартиата возможность обогатиться. В результате за Лисандром стояла только та часть граждан, которая в ходе войны превратилась в так называемую новую аристократию.
Социальная база Павсания была еще уже, чем у Лисандра. К его сторонникам, видимо, можно отнести довольно ограниченный круг лиц, представленных той частью граждан, которые решительно выступали против новых методов Лисандра как во внешней, так и во внутренней политике.
Таким образом, и слишком радикальная политика Лисандра, и слишком консервативная - Павсания не нашли поддержки со стороны большинства спартиатов. Это удалось сделать представителю средней линии в политике - Агесилаю. "Смерть Лисандра и осуждение Павсания положили конец периоду внутренней борьбы за власть в Спарте. Окончательным победителем стал царь Агесилай, чья внешняя политика была политикой экспансии, похожей на политику Лисандра, но чья внутренняя политика служила усилению авторитета царей" [023_134].
Таким образом, нестабильность спартанского общества, которая, в частности, выразилась в острой внутриполитической борьбе, привела к тому, что Спарта в самый важный для нее момент оказалась неспособной выработать долговременный внешнеполитический курс и по-прежнему проводить активную внешнюю политику. Спарта не смогла закрепить свою победу в Пелопоннесской войне. Те негативные явления, которые исподволь накапливались в обществе, за несколько послевоенных лет выплеснулись наружу и парализовали весь государственный организм. Война, таким образом, привела Спарту к глубокому внутреннему кризису, который со всей определенностью показал, что объективно Спартанское государство никак не могло вступить в "башмаки" Афин и создать державу того же порядка, каким была Афинская архэ. К моменту вступления Агесилая на престол уже не существовало однородного гражданского коллектива в Спарте, который один только и мог быть гарантом стабильности всего общества.
Параллельно кризису "низов", наиболее ярким проявлением которого можно считать заговор Кинадона, для Спарты этих лет был характерен и кризис "верхов". Борьба за власть между ведущими правящими группировками в Спарте была выражением все того же общего кризиса полиса, который к этому моменту охватил уже все спартанское общество в целом. Как нам кажется, кризисные явления в Спарте носили более радикальный характер, чем это было, например, в Афинах. Объяснение тому, конечно, надо искать в особенностях Спартанского государства. В Спарте, по-видимому, позже многих других полисов Греции началась эпоха глубоких внутренних смут и потрясений. Создается впечатление, что Спарта сразу, без всякой предварительной подготовки оказалась в эпицентре самых разнообразных кризисных явлений, затронувших все слои спартанского общества - от его элиты до самых низов. Именно в такой связи - как проявление начавшегося кризиса верхов в Спарте - можно рассматривать, во-первых, суд над Павсанием, во-вторых, дальнейшую попытку этого царя хотя бы теоретически найти выход из того тупика, в который, по его мнению, завела Спартанское государство политика Лисандра.
