Марк Цицерон - Письма к Аттику, близким, брату Квинту, М. Бруту

3. С величайшим рвением и вниманием буду заботиться о том, что я признаю важным для твоего достоинства, и прежде всего окружу всяческим уважением твоего отца2364, прославленнейшего мужа, как мне надлежит поступить и ввиду нашей давней дружбы, и ввиду услуг, оказанных мне вами, и ввиду его достоинства.

[Fam., XII, 17]

Рим, сентябрь (?) 46 г.

Цицерон шлет привет коллеге Корнифицию2365.

1. Мне чрезвычайно приятна твоя память обо мне, которую ты доказал своим письмом; не потому, чтобы я сомневался в твоем постоянстве, но потому, что принято так просить, я прошу тебя сохранить ее. Из Сирии я получил известия о каких-то значительных беспорядках; так как они ближе к тебе, нежели ко мне, то они и волнуют меня больше из-за тебя, чем из-за меня. В Риме полное спокойствие, но такое, что предпочтешь какое-нибудь полезное и почетное занятие, которое, надеюсь, будет. Вижу, что Цезарь заботится об этом.

2. Знай — пока ты отсутствуешь, я как бы воспользовался каким-то случаем и дозволением писать более смело; и прочее2366, право, таково, что даже ты, быть может, потерпишь его; но недавно я написал о наилучшем роде красноречия2367, в чем, как я часто подозревал, ты несколько не соглашаешься с моим суждением, разумеется, так, как ученый человек — с не лишенным учености. Подай голос за эту книгу; я особенно хотел бы, чтобы — от души; не то — из расположения. Я скажу твоим, чтобы они ее переписали, если хотят, и прислали тебе. Ведь я полагаю, что даже если ты не очень одобришь предмет, то все-таки в твоем уединении тебе будет приятно всё, что бы ни исходило от меня.

3. Препоручая мне свое доброе имя и достоинство, ты поступаешь по обыкновению всех; но, пожалуйста, считай, что я и отдаю величайшую дань приязни, которая, как я понимаю, между нами взаимна, и так сужу о твоем необычайном уме и о твоих прекрасных занятиях и о надежде на величайшее достоинство, что никого не ставлю выше тебя, а сравниваю с тобой немногих.

[Fam., VI, 10, §§ 4—6]

Рим, сентябрь (?) 46 г.

Марк Цицерон шлет привет Требиану2368.

4. Я обратился бы к тебе с письмом раньше, если бы придумал род письма2369. Ведь при таких обстоятельствах долг друзей — либо утешить, либо обещать2370. К утешению я не прибегал, потому что слыхал от многих, как стойко и мудро ты переносишь несправедливости нашего времени и как сильно тебя утешает сознание правоты твоих поступков и намерений. Если ты так делаешь, ты получаешь большую пользу от своих прекрасных занятий, которым ты, я знаю, всегда предавался. Еще и еще советую тебе так и делать.

5. В то же время тебе, человеку, чрезвычайно сведущему в событиях, примерах и во всякой древности, сам я, будучи совсем не новичком в этом — в изучении, пожалуй, менее осведомленным, чем я хотел бы, но на деле и на опыте изведавший даже больше, чем хотел бы2371, — обещаю, что эта горькая несправедливость не будет продолжительной; ведь и тот, кто могущественнее всех2372, с каждым днем, как мне кажется, склоняется к справедливости и естественному порядку, и само дело таково, что оно вскоре обязательно оживет и возродится вместе с государством, которое не может пасть навсегда; каждый день принимается какая-нибудь мера в более мягком и более милостивом духе, нежели то, чего мы опасались. Так как это часто зависит от малых перемен в обстоятельствах, я буду следить за каждым движением и не пропущу ни одного случая помочь тебе и облегчить твое положение.

6. Таким образом, писать тебе письма в том, другом роде, который я назвал2373, мне, надеюсь, станет легче с каждым днем, так что я даже могу обещать. На деле я докажу это охотнее, чем на словах. Тебя же прошу верить, и что у тебя, насколько я, по крайней мере, могу заключить, больше друзей, нежели у других, находящихся и бывших в таком положении, и что я не уступаю ни одному из них. Старайся быть стойким и сильным духом, что зависит от тебя одного; то, что зависит от судьбы, будет подчиняться обстоятельствам, и мы будем это предугадывать в своих решениях.

[Fam., VI, 10, §§  1—3]

Рим, сентябрь (?) 46 г.

Марк Цицерон шлет привет Требиану.

1. Как высоко я тебя ценю и всегда ценил и как высоко, насколько я понимал, ты ценил меня, я сам себе свидетелем. Ведь и твое решение или, вернее, участь — продолжать участие в гражданской войне2374 — всегда причиняло мне сильную скорбь, а этот исход, что тебе возвращают имущество и достоинство позже, чем следовало и чем я бы хотел, заботит меня не меньше, нежели тебя всегда заботила моя участь2375. Поэтому я был совершенно откровенен и с Постумуленом и с Сестием и чаще всего с нашим Аттиком, а недавно и с твоим вольноотпущенником Февдом и часто говорил каждому из них, что очень хочу помочь тебе и твоим детям всем, чем только могу. Пожалуйста, напиши об этом своим и притом с определенностью; пусть они считают, что все, что в моей власти, — старания, совет, имущество, верность, — во всех отношениях к их услугам.

2. Если бы я, благодаря авторитету и влиянию, был столь могуществен, сколь я должен был бы быть в том государстве, перед которым у меня такие заслуги, то и ты был бы тем, кем ты был: и достойнейшим всяких самых высоких степеней, и, во всяком случае, бесспорно главой своего сословия2376. Но так как каждый из нас пал в одно и то же время и по одной и той же причине, обещаю тебе и то, о чем я написал выше и что пока в моей власти, и то, что я, как мне кажется, могу удержать из некоторой части своего былого достоинства, как бы из его остатков. Ведь и сам Цезарь, как я мог понять на основании многого, не чуждается меня, а почти все его самые близкие, случайно связанные со мной благодаря моим большим прошлым услугам, глубоко уважают и почитают меня. Поэтому, если, у меня будет какая-нибудь возможность завести разговор о твоем имуществе, то есть о восстановлении тебя в правах, что составляет всё, — а их разговоры подают мне надежду на это, — я сам займусь этим и будут действовать.

3. Касаться частностей нет необходимости. Я уделю тебе всё свое рвение и расположение. Но для меня очень важно, чтобы все твои знали следующее, что может произойти благодаря твоему письму: пусть они понимают, что всё, чем располагает Цицерон, — к услугам Требиана. Это направлено на то, чтобы они ничего не считали столь трудным, чтобы оно, раз оно предпринято мной ради тебя, не стало приятным мне.

[Fam., IV, 15]

Рим, 46 г.

Марк Туллий Цицерон шлет привет Гнею Планцию2377.

1. Я получил твое очень краткое письмо, из которого не мог узнать то, что желал знать, но узнал то, в чем я не сомневался: сколь стойко ты переносишь общие несчастья, я не понял; как ты любишь меня, — это я с легкостью усмотрел. Но это я знал; если бы я знал первое, то в соответствии с этим я бы и написал тебе.

2. Но хотя ранее я и написал то, что, по-моему, надлежало написать, всё же, ввиду нынешних обстоятельств, я счел нужным коротко посоветовать тебе не думать, будто ты в какой-то особой опасности. Все мы2378 в большой опасности, однако она общая. Поэтому ты не должен ни требовать для себя особой и исключительной участи, ни отвергать общую. Будем поэтому относиться друг к другу так, как всегда относились. Насчет тебя, могу на это надеяться, насчет себя — ручаться.

[Fam., IV, 8]

Рим, сентябрь 46 г.

Марк Туллий Цицерон шлет привет Марку Марцеллу2379.

1. Не смею ни советовать тебе, мужу выдающегося разума, ни ободрять человека величайшего присутствия духа и непревзойденной стойкости; утешать же — никоим образом. Ведь если ты переносишь случившееся так, как я об этом слыхал, то я скорее должен поздравить тебя с доблестью, нежели утешать в твоей скорби; но если столь великие несчастья государства лишают тебя сил, то я не столь богат умом, чтобы утешить тебя, когда я сам не могу утешиться. Следовательно, мне остается во всем выказать и проявить себя перед тобой таким и служить тебе во всем, в чем этого пожелают твои, так, чтобы считать, что я должен делать ради тебя не только то, что могу, но и то, чего я не могу.

2. Считай, однако, что я либо посоветовал, либо высказал такое мнение, либо не мог, из расположения к тебе, умолчать вот о чем: что делаю я, то и ты себе внуши — если будет существовать какое-то государство, то тебе, по признанию людей и на деле первенствующему, надо находиться в нем, по необходимости уступая обстоятельствам; если же его не будет, то это место — самое подходящее даже для изгнания. Ведь если мы ищем свободы, то какое место свободно от этого господства2380? А если мы ищем любого места, то что может быть приятнее пребывания дома? Но верь мне: даже тот, кто властвует над всем2381, благосклонен к умам, а знатность и достоинство людей — насколько ему позволяют обстоятельства и его собственное дело — его привлекают. Но я написал больше, нежели собирался. Итак, возвращаюсь к главному: я в твоем распоряжении и буду с твоими, если только они окажутся твоими; если нет, то я, во всяком случае, во всем выполню свой долг перед нашим союзом и дружбой. Будь здоров.