CCCCLX. Марку Теренцию Варрону
[Fam., IX, 5]
Рим, конец мая 46 г.
Цицерон Варрону.
1. Мне кажется, что к нонам будет вполне своевременно 2202, и не только ввиду положения государства, но также ввиду времени года. Поэтому одобряю твой выбор дня; итак, буду на него рассчитывать.
2. Что касается нашего решения 2203, то, если бы даже раскаивались те, которые ему не последовали, нам, по-моему, не следовало бы раскаиваться. Ведь мы следовали не надежде, но долгу; изменили же мы не долгу, а безнадежному делу. Таким образом, мы были искреннее тех, кто не двинулся из дому; благоразумнее тех, кто, утратив средства 2204, не возвратился домой. Но менее всего мирюсь я со строгостью праздных людей и, как бы обстоятельства ни складывались, более чту тех, кто пал на войне 2205, чем забочусь о тех, кто нами недоволен оттого, что мы живы.
3. Если у меня будет время для поездки в тускульскую усадьбу до нон, я увижу тебя там; если нет, направлюсь в кумскую усадьбу и заранее извещу тебя, чтобы баня была приготовлена.
CCCCLXI. Марку Теренцию Варрону
[Fam., IX, 7]
Рим, конец мая 46 г.
Цицерон Варрону.
1. Я обедал у Сея, когда каждому из нас было вручено письмо от тебя. Мне уже кажется своевременным 2206. Что касается моих прежних хитростей 2207, то я раскрою свое лукавство. Я хотел, чтобы ты был где-нибудь близко, если бы была какая-нибудь возможность счастливого избавления: двум совокупно идущим... 2208 Теперь, когда все окончено, нечего сомневаться в том, что лошадьми, людьми... 2209 Ибо как только я услыхал насчет Луция Цезаря сына 2210, я сам себе:
Какой окажет мне почет Отцу? 2211
Поэтому не перестаю бывать на обедах у тех, кто теперь господствует.
2. Что мне делать? Следует быть рабом обстоятельств. Но смешное утрачено, особенно когда не над чем посмеяться.
Африки — в страшной тревоге земля содрогается грозно 2212.
Поэтому нет ничего отвергнутого 2213, чего бы я не опасался. Но ты спрашиваешь, когда, каким путем, куда 2214; пока ничего не знаю. Что же касается самих Бай, то некоторые сомневаются, приедет ли он через Сардинию. Ведь того своего имения 2215 он не осмотрел до сего времени; у него нет ни одного, которое было бы хуже, однако он им не пренебрегает. Вообще я более склонен полагать, что через Сицилию в Велию, но мы скоро узнаем. Ведь приезжает Долабелла. Он, я считаю, будет учителем.
Ведь часто ученик наставника сильнее 2216.
Однако если я буду знать, что ты решил, я сообразую свое решение главным образом с твоим. Поэтому жду твоего письма.
CCCCLXII. Марку Марию, в Помпеи
[Fam., VII, 3]
Рим, конец мая (?) 46 г.
Марк Цицерон шлет привет Марку Марию.
1. Когда я (очень часто) размышляю об общих несчастьях, среди которых мы столько лет живем и, как вижу, будем жить, мне обычно приходит на ум то время, когда мы были вместе в последний раз; более того, я помню даже самый день. Ведь когда за два дня до майских ид, в консульство Лентула и Марцелла 2217, я вечером приехал в помпейскую усадьбу, ты встретил меня с тревогой в душе. Твою тревогу поддерживало размышление как о моем долге, так и об опасности для меня. Ты боялся, как бы я, если б остался в Италии, не изменил долгу; в случае, если бы я отправился на войну, тебя волновала опасность. В это время ты, конечно, видел, что и я был так расстроен, что не уяснял себе, как лучше всего поступить. Однако я предпочел уступить совести и всеобщему мнению, не считаясь с соображениями своей безопасности.
2. В этом своем поступке я раскаялся — не столько вследствие опасности для меня, сколько вследствие многочисленных пороков, с которыми я столкнулся там, куда пришел. Во-первых, — ни многочисленных, ни боеспособных сил; во-вторых, помимо полководца и немногих помимо него, (я говорю о главных лицах) остальные, во-первых, во время самих военных действий проявили хищность, во-вторых, в высказываниях были так жестоки, что я приходил в ужас от самой победы; но главное — это долги людей, самых высоких по положению 2218. Что еще нужно? Ничего честного, кроме дела. Увидев это, я, отчаиваясь в победе, прежде всего начал советовать заключить мир, сторонником которого я всегда был. Затем, так как Помпей относился с чрезвычайным отвращением к этому мнению, я начал ему советовать вести войну. Он иногда одобрял это, и казалось, что он будет держаться этого мнения, и, пожалуй, держался бы, если бы после одного сражения не начал доверять своим солдатам 2219. С этого времени этот величайший муж совершенно не был императором 2220. Имея неиспытанное и сборное войско, он завязал бой с сильнейшими легионами 2221; побежденный, он постыднейшим образом, потеряв даже лагерь, бежал один.
3. Это я счел для себя концом войны и не думал, что после того как целые, мы не сравнялись с ними, мы, сломленные, окажемся сильнее их. Я отошел от этой войны, в которой предстояло либо пасть в сражении, либо попасть в какую-нибудь засаду, либо оказаться в руках у победителя, либо бежать к Юбе 2222, либо выбрать место, словно для изгнания 2223, либо добровольно лишить себя жизни. Во всяком случае, помимо этого, не было ничего, если не пожелать или не осмелиться сдаться победителю 2224. Однако из всех этих несчастий, которые я назвал, самым терпимым было изгнание, особенно без вины, с которым не было связано никакого позора; добавлю также — когда ты лишен города, в котором нет ничего, что ты мог бы видеть, не испытывая скорби. Я предпочел быть со своими, если теперь что-нибудь кому-нибудь принадлежит, а также в своих владениях. То, что произошло, я все предсказал.
4. Я приехал домой не для того, чтобы условия жизни были наилучшими; однако, если бы было какое-нибудь подобие государственного строя, я был бы словно в отечестве; если никакого — словно в изгнании. Лишить себя жизни я не видел причины; желать этого — много причин; ведь давно сказано:
Где не тот ты, кем был раньше, там и жить охоты нет 2225.
Однако не иметь вины — великое дело, особенно когда я располагаю двумя вещами, чтобы поддержать себя ими: знанием наилучших наук и славой величайших дел 2226; первая из них никогда не будет отнята у меня, пока я жив, вторая — даже после смерти.
