Марк Цицерон - Письма к Аттику, близким, брату Квинту, М. Бруту

CMIV. Дециму Юнию Бруту Альбину, в провинцию Нарбонскую Галлию

[Fam., XI, 15]

Рим, конец июня 43 г.

Марк Туллий Цицерон шлет большой привет избранному консулом, императору Дециму Бруту.

1. Хотя твое письмо и очень приятно мне, все-таки приятнее было то, что ты, при своей чрезвычайной занятости, поручил коллеге Планку оправдать тебя передо мной в письме, что он тщательным образом и сделал. Но для меня нет ничего привлекательнее твоей обязательности и внимательности. Твое соединение с коллегой5010 и согласие между вами, о котором объявлено в вашем общем письме5011, — приятнейшее событие для сената и римского народа.

2. То, что остается, продолжай, мой Брут, и состязайся уже не с другими, но сам с собой. Писать больше я не должен, особенно тебе, у которого я думаю учиться краткости5012. С нетерпением жду твоего письма и притом такого, какого я более всего хочу.

[Fam., X, 22]

Рим, конец июня 43 г.

Цицерон Планку.

1. На тебя и на коллегу5013 вся надежда, с одобрения богов. Согласие между вами, о котором было объявлено в вашем письме сенату5014, необычайно обрадовало и сенат и всех граждан.

2. Ты написал мне о земельном деле5015; если бы сенат был запрошен, то я поддержал бы самое почетное предложение о тебе, какое было бы кем-нибудь высказано; им, во всяком случае, был бы я. Но вследствие медленности высказывания мнений и задержки в делах, когда то, что обсуждалось, не доводилось до конца, мне и брату твоему Планку показалось наиболее подходящим воспользоваться тем постановлением сената; кто воспрепятствовал тому, чтобы оно было составлено согласно нашему желанию, ты, полагаю, узнал из письма Планка5016.

3. Но независимо от того, недоволен ли ты чем-нибудь в постановлении сената, или в прочем, будь уверен в следующем: среди всех честных расположение к тебе так сильно, что нельзя придумать почести, как бы высока она ни была, которая не была бы для тебя готова. С нетерпением жду твоего письма и притом такого, какого я хочу больше всего. Будь здоров.

[Fam., X, 26]

Рим, конец июня 43 г.

Марк Цицерон шлет привет Гаю Фурнию5017.

1. Прочитав твое письмо, в котором ты объявил, что придется либо потерять Нарбонскую Галлию, либо с опасностью сразиться, я больше испугался первого; тем, что этого избегли, я не огорчаюсь. Ты пишешь о согласии между Планком и Брутом; в этом я усматриваю величайшую надежду на победу. Что касается преданности галлов, то мы, как ты пишешь, когда-нибудь узнаем, чьими стараниями она вызвана более всего; но мы уже, поверь мне, узнали5018. Поэтому конец твоего приятнейшего письма рассердил меня. Ведь ты пишешь, что если комиции — на секстилий, то ты возвратишься скоро; что если они уже закончены, то скорее, «чтобы не быть дольше глупцом, подвергаясь опасности»5019.

2. О мой Фурний, как мало ты знаешь свое дело, ты, который так легко знакомишься с чужими5020. Ты теперь считаешь себя кандидатом и думаешь о том, чтобы либо помчаться на комиции, либо, если они уже окончены, быть у себя дома, дабы не оказаться, как ты пишешь, глупейшим, подвергаясь величайшим опасностям. Не думаю, чтобы ты был такого мнения; ведь я знаю все твои устремления к славе. Если ты, как ты пишешь, такого мнения, то я больше порицаю не тебя, а свое суждение о тебе. Нетерпеливая спешка в достижении ничтожнейшей и самой пошлой должности — если ты достигнешь ее так, как большинство5021, — отвлечет тебя от таких похвал, которыми все справедливо и искренно превозносят тебя до небес? Значит, речь идет о том, в это ли соискание ты станешь претором или в ближайшее, а не о том, чтобы ты оказал государству такие услуги, чтобы быть признанным достойнейшим всякого почета.

3. Ты не знаешь, как высоко ты поднялся, или не ставишь этого ни во что. Если не знаешь, прощаю тебе; в этом мы виноваты. Но если ты понимаешь это, то может ли какая-то претура быть для тебя сладостнее либо долга, которому следуют немногие, либо славы, к которой стремятся все? За это и я и Кальвисий5022, человек способный судить основательно и чрезвычайно любящий тебя, осуждаем тебя каждый день. Что же касается комиций, то, раз ты зависишь от них, мы, насколько можем сделать, откладываем их на январь месяц, так как по многим причинам считаем это полезным для государства. Итак, побеждай и будь здоров.

[Brut., I, 13]

Лагерь в Македонии, 1 июля 43 г.

Брут Цицерону привет.

1. Опасаться из-за Марка Лепида меня заставляет боязнь за остальных5023: если он порвет с нами, в чем его — я бы хотел, чтобы опрометчиво и злостно, — кое-кто5024 заподозрил, то, приводя в свидетели наши дружеские отношения и твое расположение ко мне, молю и заклинаю тебя, Цицерон, — забудь, что дети моей сестры — сыновья Лепида, и считай, что я заменил им отца. Если я добьюсь от тебя этого, то ты, конечно, без колебаний пойдешь ради них на всё. Разные люди живут со своими по-разному; я же ничего не могу сделать для детей своей сестры такого, что могло бы заполнить мое чувство любви или долга. Но что могут воздать мне честные — если только мы достойны, чтобы нам воздавали что-либо, — или что могу я сделать для матери и сестры и этих мальчиков, если в твоих глазах и в глазах остального сената дядя Брут окажется бессильным против отца Лепида?

2. Писать тебе много я, в состоянии тревоги и раздражении, и не могу, и не должен: ведь если в столь важном и столь близко меня касающемся деле мне нужны слова, чтобы подстрекнуть тебя и укрепить в намерении, то нет никакой надежды на исполнение тобой того, чего я хочу и что надлежит; поэтому не жди длинной мольбы. Взгляни на меня самого, который должен добиваться этого от тебя либо частным образом, как от Цицерона, теснейшим образом связанного со мной человека, либо как от мужа-консуляра, отбросив частные дружеские отношения. Пожалуйста, ответь мне возможно скорее, как ты поступишь. В квинтильские календы5025, из лагеря.

[Brut., I, 12]

Рим, начало июля 43 г.

Цицерон Бруту привет.

1. Хотя я и намеревался постоянно давать письма Мессале Корвину5026, я все-таки не хотел, чтобы наш Вет приехал к тебе без моего письма. Государство находится в величайшей опасности, Брут, и мы, победители, снова вынуждены сражаться; это произошло вследствие преступления и безумия Марка Лепида5027. При этих обстоятельствах, когда многое удручало меня в связи с той заботой, которую я взял на себя ради государства, самым тяжким, что я тогда терпел, была невозможность для меня уступить мольбам твоей матери, твоей сестры5028, — ибо тебя (что самое важное для меня) я рассчитывал легко удовлетворить. Ведь не было никакой возможности отделить дело Лепида от дела Антония, и оно, по признанию всех, было даже более тяжким, так как Лепид и был облечен сенатом величайшими полномочиями5029 и даже за несколько дней до того прислал сенату прекрасное письмо5030. Но неожиданно он не только принял уцелевших врагов, но и деятельнейшим образом на суше и на море5031 ведет войну, грядущий исход которой не ясен. Поэтому, когда нас просят отнестись с состраданием к его детям, не приводят ничего, что бы говорило, что нам не придется подвергнуться жесточайшей казни, если — да отвратит Юпитер это предзнаменование! — победит отец мальчиков5032.

2. И мне вполне ясно, как жестоко, чтобы преступления родителей искупались наказаниями сыновей, но законом прекрасно установлено следующее: любовь к детям должна делать родителей большими друзьями государству. Поэтому Лепид жесток к детям, а не тот, кто Лепида признаёт врагом. И вот, если бы он, сложив оружие, был осужден за применение насилия5033, при каковом суде он, во всяком случае, не нашел бы защиты, то это же бедствие испытали бы дети при изъятии имущества в казну. Впрочем, как раз тем, об отвращении чего от мальчиков молят твоя мать и сестра, и многим другим, более жестоким, всем нам угрожают Лепид, Антоний и остальные враги. Поэтому в настоящее время наша величайшая надежда на тебя и твое войско: как из высших государственных соображений, так и для твоей славы и достоинства чрезвычайно важно, чтобы ты, как я написал ранее, возможно скорее прибыл в Италию. Ведь государство чрезвычайно нуждается и в твоих силах, и в совете.

3. На основании твоего письма я охотно обласкал Вета, ввиду его расположения к тебе и исключительной предупредительности, и узнал в нем человека, преданнейшего и глубоко любящего как тебя, так и государство. Своего Цицерона вскоре надеюсь увидеть; ведь я уверен, что он быстро прибудет в Италию вместе с тобой.