5. Каков будет исход с Бибулом, не знаю. Пока его слава изумительна. Когда он отложил комиции на октябрь месяц, то Цезарь, ввиду того, что это обычно противоречит желаниям народа, подумал, что он своей речью сможет побудить собравшийся на сходку народ отправиться к Бибулу. Хотя он говорил много, явно подстрекая к возмущению, он все же не смог выдавить из толпы ни одного слова. Что еще нужно? Они понимают, что не находят сочувствия ни с какой стороны. Тем более нам следует опасаться насилия.
6. Клодий враг мне. Помпей уверяет, что он ничего не предпримет против меня. Считаю опасным верить, готовлюсь оказать сопротивление. Надеюсь на сильнейшую поддержку со стороны всех сословий. Не только недостает тебя, но и положение вещей требует твоего прибытия к тому времени. Если я вовремя увижу тебя, у меня прибавится много благоразумия, твердости духа и, наконец, силы. Варрон делает для меня достаточно587. Помпей говорит божественно. Я надеюсь выйти из положения либо с громкой славой, либо, во всяком случае, без неприятностей. Сообщи мне, что ты делаешь, как развлекаешься, как дела с сикионцами588.
XLIX. Титу Помпонию Аттику, в Эпир
[Att., II, 22]
Рим, после 25 июля 59 г.
1. Как бы я хотел, чтобы ты остался в Риме! Конечно, если бы мы думали, что это случится... Ведь мы очень легко могли бы удержать нашего Смазливого589 или наверное знать, что он предпримет. Теперь положение следующее: он мечется, неистовствует; у него нет ничего определенного; многим он угрожает. По-видимому он будет делать то, что ему случайно представится. Когда он видит, как ненавистно это положение вещей, он, кажется, готов к натиску на тех, кто совершил это. Когда же он снова вспоминает об их средствах и силе их войска, он обращается против нас и мне лично грозит то насилием, то судом590.
2. Помпей вел переговоры с ним и, как он сам передавал мне (ведь у меня нет никакого другого свидетеля), вел их весьма настойчиво, указывая, что он будет обесславлен как предатель и преступник, если мне будет грозить опасность от того, кого он сам вооружил, позволив ему сделаться плебеем; но что и тот сам и Аппий591 обязались перед ним честным словом относительно меня; если тот не сдержит его, то Помпей отнесется к этому так, что все поймут, что для него не было ничего выше нашей дружбы. Когда он высказал это и многое другое в этом смысле, то тот, как говорил Помпей, сперва долго и много возражал, а под конец сдался и подтвердил, что он ничего не предпримет против его желания. Однако и после тот не прекратил резких нападок на меня. Если бы он и не делал этого, то я все же не верил бы ему ни в чем и готовился бы ко всему, как я и делаю.
3. Теперь я веду себя так, что изо дня в день увеличивается и всеобщее расположение ко мне и наши силы. Я совершенно не касаюсь государственных дел и очень деятельно занимаюсь тяжбами и выступлениями на форуме; чувствую, что это приятно не только тем, кто пользуется моими трудами, но и простому народу. Мой дом наполнен толпой, мне бегут навстречу, освежается память о моем консульстве, мне выказывают приязнь. Мои надежды уже так выросли, что, как мне иногда кажется, мне не следует уклоняться от надвигающейся борьбы.
4. Теперь мне нужны и твои советы, и дружба, и преданность. Поэтому лети сюда. Мне все будет легко, если ты будешь здесь. Многое можно сделать через нашего Варрона, но это будет надежнее при настояниях с твоей стороны. Многое можно вытянуть у самого Публия, многое узнать такое, что не сможет остаться скрытым от тебя, многое также... но нелепо распространяться о частностях, когда ты нужен мне для всего.
5. Я хотел бы, чтобы ты убедился в одном: для меня все распутается, если я увижу тебя. Но вот в чем все дело: лишь бы до его вступления в должность592. Полагаю — раз на Помпея производит давление Красс593, — что если приедешь ты, имеющий возможность узнать от него самого через волоокую594, насколько они заслуживают доверия, то я буду избавлен либо от неприятности, либо от заблуждения. В моих просьбах и уговорах ты не нуждаешься. Чего хочу я, чего требует время и значительность дела, ты понимаешь.
6. Что касается государственных дел, то мне не о чем писать тебе, если только не о всеобщей глубокой ненависти к тем, кто держит все в своих руках595. Однако на перемену — никакой надежды. Но сам Помпей, как ты легко поймешь, испытывает досаду и жестокое раскаяние. Недостаточно ясно вижу, каков будет исход, но это, конечно, куда-то прорвется.
7. Книги Александра596, небрежного человека и плохого поэта, однако небесполезного, я отослал тебе. Нуместия597 охотно принял в число своих друзей и оценил в нем уважаемого и благоразумного человека, достойного твоей рекомендации.
L. Титу Помпонию Аттику, в Эпир
[Att., II, 23]
Рим, до 18 октября, несомненно в августе 59 г.
1. Ты еще никогда, я думаю, не читал моего письма, написанного не моей рукой598. По этому ты можешь судить, как сильно я занят. Ведь я продиктовал это письмо во время прогулки, так как у меня совершенно не было свободного времени и мне было необходимо гулять для восстановления своего бедного голоса.
2. Итак, я прежде всего хочу, чтобы ты знал, что наш друг Сампсикерам599 весьма сожалеет о своем положении и хочет вернуть себе то место, с какого он пал. Он делится со мной своим горем и иногда открыто спрашивает о лекарстве, которого я никак не могу найти. Далее, все вожаки и союзники той партии, не имея никаких противников, теряют силу, и никогда не было большего согласия в желаниях и речах всех.
3. Что касается меня (ведь я уверен, что ты очень хочешь знать это), то я совершенно не участвую в обсуждении государственных дел и всецело отдался делам и трудам на форуме, вследствие чего, как легко понять, часто упоминаются мои прошлые деяния, и притом с сожалением. Но брат нашей Боопиды600 не на шутку угрожает мне и открыто заявляет об этом: перед Сампсикерамом отрицает, а перед прочими хвастает и выставляет напоказ. Поэтому, если любишь меня так, как ты, конечно, любишь, то, если спишь, пробудись; если стоишь, иди; если идешь, беги; если бежишь, лети. Трудно поверить, как высоко я ценю твои советы и благоразумие, а также, что важнее всего, твою любовь и преданность. Важность этого дела, возможно, требует длинной речи, но тесное единение наших душ удовлетворяется немногими словами. Для меня чрезвычайно важно, чтобы ты, если не сможешь приехать ко времени комиций, все же был в Риме, когда будет объявлено, что тот избран601. Береги здоровье.
LI. Титу Помпонию Аттику, в Эпир
[Att., II, 24]
Рим, до 18 октября 59 г.
1. Письмом, переданным мной Нуместию, я вызывал тебя как нельзя более срочно и спешно. Эту поспешность увеличь еще, если можешь. Однако не волнуйся (ведь я знаю тебя и, хорошо понимаю, насколько всякая любовь склонна к беспокойству и тревоге): исход этого дела, как я надеюсь, не так неприятен, как сообщение о нем.
2. Тот Веттий, тот мой осведомитель602, как я понимаю, обещал Цезарю позаботиться о том, чтобы навлечь на Куриона сына подозрение в каком-нибудь проступке. С этой целью он вкрался в доверие к молодому человеку и, как оказалось, часто встречаясь с ним, дошел до того, что рассказал о своем решении напасть вместе со своими рабами на Помпея и убить его. Курион сообщил об этом отцу, а тот Помпею. Дело было передано в сенат. Веттий, будучи введен, сначала стоял на том, что он никогда не останавливался с Курионом для беседы, но это, разумеется, — недолго, ибо он тотчас же потребовал безнаказанности603. Послышались возражения. Тогда он рассказал о существовании шайки молодых людей с Курионом во главе, в которой сначала были Павел604, Цепион (это Брут605) и сын фламина Лентул, с ведома отца; затем, по его словам, писец Бибула Гай Септимий принес ему от Бибула кинжал. Все это вызвало смех: точно у Веттия не было бы кинжала, если бы консул не дал ему его? Это отвергли тем легче, что двумя днями ранее Бибул предупредил Помпея, чтобы тот остерегался засады, за что Помпей поблагодарил его.
3. Курион сын, когда его ввели, возразил на то, что сказал Веттий, и Веттий тогда подвергся наибольшим упрекам за то, что он сказал, будто молодые люди решили напасть на Помпея на форуме вместе с гладиаторами Габиния606 и будто главарем в этом деле был Павел, который, как всем было известно, находился в то время в Македонии. Выносится постановление сената о наложении оков на Веттия, так как он признался в том, что при нем было оружие; тот, кто выпустит его, совершит государственное преступление. Общее мнение следующее: считают, что дело повели так, чтобы Веттий, вооруженный кинжалом, а также его рабы с оружием в руках были схвачены на форуме, а затем, чтобы он заявил о своей готовности дать показания. Так и произошло бы, если бы Курионы заранее не предупредили Помпея. Затем постановление сената было прочитано перед народной сходкой. Но на следующий день Цезарь, который некогда, будучи претором, заставил Квинта Катула607 держать речь с более низкого места, вывел Веттия на ростры608 и поставил его на то место, к которому Бибулу, консулу, нельзя было бы даже приблизиться. Оттуда тот сказал о государственных делах все, что хотел609, и притом как человек, пришедший туда подготовленным и обученным. В своей речи он прежде всего выгородил Цепиона, которого он оговорил в сенате самым жестоким образом, так что стало ясно, что в промежутке была ночь и ночная просьба о помиловании610. Далее он назвал тех, кого в сенате он не коснулся даже самым слабым подозрением: Луция Лукулла611, который, по его словам, обычно посылал к нему Гая Фанния612, того самого, который некогда был сообвинителем против Публия Клодия, а также Луция Домиция613, дом которого, по его словам, был выбран для того, чтобы напасть на него. Меня он не назвал, но сказал, будто красноречивый консуляр, сосед консула, сказал ему, что нужно найти какого-нибудь Агалу Сервилия614 или Брута615. Под конец, когда народную сходку уже распустили и Ватиний позвал его вниз, он добавил, что слыхал от Куриона, будто сообщниками являются мой зять Писон и Марк Латеренсий616.
