3. Я написал бы больше, если бы даже этого не было слишком много для тебя. Мы ждем тебя и твое войско, без которого мы — если даже все остальное сложится в соответствии с нашими расчетами — едва ли будем достаточно свободны. О положении государства в целом напишу больше и, пожалуй, уже более определенно в том письме, которое думаю дать нашему Вету.
CMII. Дециму Юнию Бруту Альбину, в провинцию Цисальпийскую Галлию
[Fam., XI, 25]
Рим, 18 июня 43 г.
Марк Туллий Цицерон шлет большой привет Дециму Бруту.
1. В то время как я изо дня в день ждал твоего письма, наш Луп 5000 неожиданно объявил мне, чтобы я написал тебе, если хочу что-либо сообщить. Но я, хотя мне и не о чем было писать, — ведь я знал, что акты 5001 посылаются тебе, а пустые разговоры в письмах, как я слыхал, тебе неприятны, — усвоил себе краткость, научившись от тебя. Итак, знай — вся надежда на тебя и на твоего коллегу 5002.
2. Но о Бруте до сего времени — ничего определенного 5003; как ты наставляешь, я в частых письмах не перестаю призывать его к участию в общей войне. О, если бы он уже был здесь! Мы менее боялись бы зла в самом Риме 5004, которое не незначительно. Но что я делаю? Не подражаю твоему лаконизму; ведь уже появилась вторая страничка 5005. Побеждай и будь здоров. За тринадцать дней до квинтильских календ 5006.
CMIII. Гаю Кассию Лонгину, в провинцию Сирию
[Fam., XII, 9]
Рим, середина июня 43 г.
Марк Туллий Цицерон шлет большой привет Гаю Кассию 5007.
1. Краткость твоих писем и меня заставляет быть более кратким в писании и — сказать откровенно — мне недостаточно ясно, о чем мне писать. Ведь о наших делах, как я наверное знаю, тебе сообщается в актах 5008; но о твоих мы не знаем. Словно Азия отрезана, так нам ничего не сообщается, кроме слухов об уничтожении Долабеллы, правда, достаточно упорных, но до сего времени без подтверждения.
2. Когда мы считали войну законченной, твой Лепид 5009 неожиданно причинил нам чрезвычайное беспокойство. Поэтому будь уверен в том, что величайшая надежда государства — на тебя и на твои силы. У нас вполне надежные войска; но все-таки для того, чтобы все подвигалось счастливо (надеюсь, что так и будет), очень важно, чтобы ты прибыл сюда. Ведь надежда на сохранение государственного строя незначительна (ибо не хочется говорить, что ее нет). Но, какова бы она ни была, она возлагается на год твоего консульства. Будь здоров.
CMIV. Дециму Юнию Бруту Альбину, в провинцию Нарбонскую Галлию
[Fam., XI, 15]
Рим, конец июня 43 г.
Марк Туллий Цицерон шлет большой привет избранному консулом, императору Дециму Бруту.
1. Хотя твое письмо и очень приятно мне, все-таки приятнее было то, что ты, при своей чрезвычайной занятости, поручил коллеге Планку оправдать тебя передо мной в письме, что он тщательным образом и сделал. Но для меня нет ничего привлекательнее твоей обязательности и внимательности. Твое соединение с коллегой 5010 и согласие между вами, о котором объявлено в вашем общем письме 5011, — приятнейшее событие для сената и римского народа.
2. То, что остается, продолжай, мой Брут, и состязайся уже не с другими, но сам с собой. Писать больше я не должен, особенно тебе, у которого я думаю учиться краткости 5012. С нетерпением жду твоего письма и притом такого, какого я более всего хочу.
CMV. Луцию Мунацию Планку, в провинцию Нарбонскую Галлию
[Fam., X, 22]
Рим, конец июня 43 г.
Цицерон Планку.
1. На тебя и на коллегу 5013 вся надежда, с одобрения богов. Согласие между вами, о котором было объявлено в вашем письме сенату 5014, необычайно обрадовало и сенат и всех граждан.
2. Ты написал мне о земельном деле 5015; если бы сенат был запрошен, то я поддержал бы самое почетное предложение о тебе, какое было бы кем-нибудь высказано; им, во всяком случае, был бы я. Но вследствие медленности высказывания мнений и задержки в делах, когда то, что обсуждалось, не доводилось до конца, мне и брату твоему Планку показалось наиболее подходящим воспользоваться тем постановлением сената; кто воспрепятствовал тому, чтобы оно было составлено согласно нашему желанию, ты, полагаю, узнал из письма Планка 5016.
3. Но независимо от того, недоволен ли ты чем-нибудь в постановлении сената, или в прочем, будь уверен в следующем: среди всех честных расположение к тебе так сильно, что нельзя придумать почести, как бы высока она ни была, которая не была бы для тебя готова. С нетерпением жду твоего письма и притом такого, какого я хочу больше всего. Будь здоров.
CMVI. Гаю Фурнию, в провинцию Нарбонскую Галлию
[Fam., X, 26]
Рим, конец июня 43 г.
Марк Цицерон шлет привет Гаю Фурнию 5017.
1. Прочитав твое письмо, в котором ты объявил, что придется либо потерять Нарбонскую Галлию, либо с опасностью сразиться, я больше испугался первого; тем, что этого избегли, я не огорчаюсь. Ты пишешь о согласии между Планком и Брутом; в этом я усматриваю величайшую надежду на победу. Что касается преданности галлов, то мы, как ты пишешь, когда-нибудь узнаем, чьими стараниями она вызвана более всего; но мы уже, поверь мне, узнали 5018. Поэтому конец твоего приятнейшего письма рассердил меня. Ведь ты пишешь, что если комиции — на секстилий, то ты возвратишься скоро; что если они уже закончены, то скорее, «чтобы не быть дольше глупцом, подвергаясь опасности» 5019.
2. О мой Фурний, как мало ты знаешь свое дело, ты, который так легко знакомишься с чужими 5020. Ты теперь считаешь себя кандидатом и думаешь о том, чтобы либо помчаться на комиции, либо, если они уже окончены, быть у себя дома, дабы не оказаться, как ты пишешь, глупейшим, подвергаясь величайшим опасностям. Не думаю, чтобы ты был такого мнения; ведь я знаю все твои устремления к славе. Если ты, как ты пишешь, такого мнения, то я больше порицаю не тебя, а свое суждение о тебе. Нетерпеливая спешка в достижении ничтожнейшей и самой пошлой должности — если ты достигнешь ее так, как большинство 5021, — отвлечет тебя от таких похвал, которыми все справедливо и искренно превозносят тебя до небес? Значит, речь идет о том, в это ли соискание ты станешь претором или в ближайшее, а не о том, чтобы ты оказал государству такие услуги, чтобы быть признанным достойнейшим всякого почета.
