2.
1. Уладив прочно, насколько позволяли обстоятельства, эти дела, Юлиан возвратился на зимние квартиры, где его ожидали тяжелые заботы. Магистр конницы Север на своем пути в Ремы 284через Агриппину 285и Юлиак 286наткнулся на сильный отряд франков в 600 легковооруженных, как это выяснилось позднее, который опустошал оставшиеся без защиты местности. Отважиться на это злодейство побудило их то обстоятельство, что они надеялись поживиться богатой добычей, пока Цезарь будет занят в глубине земли аламаннов и никто им не будет мешать. Но в страхе перед возвратившейся армией они заняли два укрепления, уже давно {118} заброшенные, с тем, чтобы обороняться в них, пока это будет возможно. 2. Юлиан, возмущенный этим неожиданным событием и понимая что может получиться из этого, если он пройдет мимо, оставив их в покое, задержал солдат и решил осадить варваров... Укрепления эти лежат на реке Моз 287Осада затянулась на пятьдесят четыре дня и шла в декабре и январе, так как варвары оборонялись с удивительным упорством. 3. Цезарь, с отличавшей его предусмотрительностью опасался, как бы варвары, дождавшись безлунной ночи, не перебрались через замерзшую реку. Поэтому он отрядил солдат, которые должны были ежедневно от заката солнца до рассвета разъезжать вверх и вниз по реке на сторожевых судах и, взламывая смерзающийся ледяной покров, не давать никому возможности ускользнуть. Эта мера привела к тому, что варвары, утомленные голодом и караулами, дойдя до полного отчаяния, сами сдались. Они были немедленно отосланы на главную квартиру императора. 4. На выручку им выступил значительный отряд франков; но когда они узнали, что те взяты в плен и уведены, то не осмелились ничего предпринять и возвратились обратно. Покончив с этим, Цезарь вернулся в Паризии, чтобы провести там зиму.
3.
1. Так как можно было ожидать, что многие племена соединят в большем возмущении свои силы, то опасаясь переменчивости военного счастья, Юлиан как осторожный начальник чувствовал на себе непомерное бремя забот. Как ни непродолжительно и хлопотливо было время перемирия, он занялся расчетом податей, желая прийти на помощь разоренным землевладельцам. 2. В то время как префект претория Флоренций после тщательной, как он заявлял, проверки, настаивал на том, чтобы недоимки поземельной подати пополнить экстренными взысканиями, Юлиан с полным знанием дела заявил, что он скорее готов умереть, чем разрешить произвести эти взыскания. 3. Он знал, что подобного рода взыскания, или, правильнее выражаясь, вымогательства, наносят провинциям неизлечимые раны, доводя их до крайней нищеты – такими взысканиями, как я расскажу ниже, был совершенно разорен Иллирик. 4. Возражая на это, префект претория запальчиво заявлял, что он не потерпит, чтобы обманщиком выставлялось лицо, которому император доверил такой высокий пост. Юлиан его успокаивал и точным подсчетом доказал ему, что сумма поземельной подати не только покрывает необходимые расходы на {119} содержание армии, но и превышает их размеры. 5. Тем не менее ему был представлен много позже текст указа об усилении обложения; но он не стал подписывать и даже читать его и бросил на пол. На основании донесения об этом префекта император прислал ему в письме внушение не позволять себе резких поступков, чтобы не показалось, будто Флоренций не пользуется достаточным доверием. Но Юлиан ответил императору, что следует радоваться, если провинциалы, разоряемые со всех сторон, платят положенные подати, не поднимая вопроса о надбавках, которых нельзя было бы вырвать у бедных людей никакими казнями.
Так было достигнуто твердостью одного человека, что тогда и после никто не пытался вымогать у галлов в ущерб справедливости что-либо помимо обычных налогов... 6. Цезарь упросил префекта предоставить ему – чему не было примеров – управление Второй Белгикой, пострадавшей от различных бедствий, на условии, что ни один чиновник префекта или правителя провинции не будь принуждать никого к уплате податей. Почувствовав это облегчение все... без дополнительных напоминаний платили то, что с них причиталось, раньше установленного срока.
4.
1. В ту пору как в Галлии занималась заря лучших дней, в Риме во вторую префектуру Орфита воздвигнут был в большом Цирке обелиск. Считаю уместным сообщить о нем некоторые сведения. 2. В отдаленные века был основан город, славный большой протяженностью своих стен и своими ста вратами. От этого последнего обстоятельства его основатели назвали его Стовратыми Фивами; 288по имени города и до наших дней провинция называется Фиваидой. 3. В первые годы усиления Карфагена пунийские вожди разрушили его внезапным набегом, а позднее, когда он был восстановлен, персидский царь Камбиз, 289жадный в течение всей своей жизни до чужого и свирепый, ворвавшись в Египет, напал на этот город, чтобы похитить оттуда огромные богатства, не щадя даже приношений богам. 4. Когда он бросался туда и сюда в толпе грабителей, то запутался в своем широком одеянии и упал на землю, причем его собственный кинжал, который он носил у правого бедра, выпал из ножен и ранил его почти насмерть. 2905. Много времени спустя, когда римским государством правил Октавиан, Корнелий Галл, будучи прокуратором 291Египта, ущемлял этот город своими многочисленными грабежами. Когда по возвращении в Рим он был привлечен к судебной ответственности за обворовывание и грабеж провинции, то в страхе перед возмущенной знатью, которой император предоставил это дело на расследование, он бросился на {120} свой меч. Если я не ошибаюсь, то это тот самый поэт Галл, которого воспевает чувствительными стихами в своей последней буколике Вергилий.
6. В Фивах, наряду с огромными бассейнами и колоссальными изваяниям, изображающими египетских богов, я видел много обелисков, из которых некоторые лежат в обломках на земле. Древние цари Египта по случаю покорения чужих народов или в гордой радости о цветущем состоянии государства, высекали обелиски, отыскивая подходящую породу камня иногда даже на краю земли, и, воздвигнув обелиск, посвящали его верховным богам. 7. Обелиск – это чрезвычайно твердый камень, поднимающийся наподобие пирамиды на большую высоту и постепенно утончающийся, так как он изображает луч Солнца; четырехугольный внизу, он постепенно суживается к острой верхушке; наружные его площади искусно отшлифованы. 8. Множество фигур – их называют иероглифами, – высеченных на всех его площадях, – создание древней первобытной мудрости 9. Высекая многообразные изображения птиц и зверей даже других частей света, египтяне хотели сохранить и распространить память о событиях для грядущих веков и таким способом увековечивали обеты, данные или исполненные их царями. 10. В настоящее время определенное число легко запоминаемых букв выражает всякую мысль человека; но древние египтяне писали не так: у них отдельные знаки соответствовали отдельным именам и словам, а иногда обозначали и целые предложения. 11. Пояснение этого я дам в двух примерах. Изображением ястреба они обозначают слово «природа», и это потому, что, по свидетельству естествоиспытателей, среди этих птиц нельзя отыскать самцов; изображением производящей мед пчелы обозначают царя, показывая тем самым, что правитель должен вместе с мягкостью обладать также и жалом. И другие знаки подобны.
12. Льстецы, постоянно напевавшие на уши Констанцию, твердили без конца, что Октавиан Август перевез два обелиска из египетского города Гелиополя, 292из которых один поставлен был в Большом Цирке, а другой – на Марсовом Поле; а этого, который недавно привезен, Октавиан не решился ни коснуться, ни сдвинуть с места ввиду трудностей, которые представляли его громадные размеры. Но пусть же узнают те, кому это неведомо, что тот император древнего времени, перевезя несколько обелисков, оставил этот нетронутым потому, что он, специально посвященный Богу-Солнцу и установленный внутри святилища великолепного храма, на которое нельзя было наложить руку, представлял собою как бы венец всех остальных сооружений 13. Но Константин не придал этому значения, сдвинул эту громаду с ее основания, правильно понимая, что он не совершит религиозного проступка, если унесет {121} это чудо из одного храма и посвятит его в Риме, т. е. в храме всего мира. Однако он долго пролежал, пока делались приготовления к перевозке. Его сплавили по Нилу и доставили в Александрию, где был выстроен корабль необычайных размеров, рассчитанный на 300 гребцов. 14. Когда эти приготовления были закончены, названный император скончался и вместе с тем остыл пыл к этому делу. Теперь, наконец, его погрузили на корабль и повезли через моря и по реке Тибр. И Тибр, казалось, боялся, что ему не удастся по своему извилистому руслу доставить в стены своего родного города дар, который посылал почти неведомый Нил. Так доставлен был обелиск в селение Александра 293в трех милях от города. Там он был водружен на подставки и медленно втащен через Остийские ворота, 294а затем через Общественный Водоем доставлен в Большой Цирк. 15. Теперь оставалось только его установить, на осуществление чего было мало или даже почти никакой надежды. Уставлены были перпендикулярно высокие балки, представлявшие собою словно лес машин; к ним привязали толстые и длинные канаты и сплели их между собою; образовалась сетка, закрывающая своим густым переплетом небо. К ним подвязали эту исписанную иероглифами громаду и стали мало-помалу подымать ее вверх. Долго она висела в воздухе, пока тысячи людей приводили в движение ворот вроде тех, что употребляются на мельницах, и, наконец, обелиск был водружен на середине площади. На вершине укреплен был бронзовый шар, блиставший покрывавшими его золотыми пластинками. Так как вскоре этот шар был разбит ударом молнии, то его убрали и на обелиске установлено было бронзовое позолоченное изображение факела, как бы горевшего ярким пламенем.
