4. Наши Цицероны у Дейотара; но если понадобится, я отошлю их на Родос. Ты же напиши мне, как ты привык, со всей тщательностью, если ты в Риме; если же ты в Эпире, то все же пришли ко мне кого-нибудь из своих письмоносцев, и чтобы ты мог знать, что делаю я, и чтобы я мог знать, что ты делаешь и что намерен делать. Дело твоего Брута веду так, как ему самому не вести. Но теперь я представляю малолетнего 734 и не защищаю; ведь дело это и медленное и бесплодное. Тем не менее тебя я удовлетворю, а тебя труднее, нежели его. Но во всяком случае удовлетворю вас обоих.
CCXVIII. Титу Помпонию Аттику, в Эпир
[Att., V, 19]
Лагерь под Кибистрой, 20 сентября 51 г.
1. Я уже запечатал то мое собственноручное письмо, которое ты, я полагаю, только что прочитал и где упоминается обо всем, как вдруг, за десять дней до октябрьских календ, письмоносец Апеллы, быстро, на сорок седьмой день (о, как далеко!) прибывший из Рима, передал мне твое письмо. На основании его не сомневаюсь в том, что ты ожидал возвращения Помпея из Аримина и уже выехал в Эпир, и я тем более опасаюсь, что в Эпире ты испытываешь не меньшую тревогу, нежели я здесь. Что касается Атилиева долга, то я написал Филотиму, чтобы он не предъявлял требований к Мессале.
2. Я рад, что молва о нашей поездке дошла до тебя, и буду радоваться еще больше, если ты узнаешь об остальном. Мне приятно, что ты нежно любишь свою дочку; хотя я никогда ее не видел, тем не менее я и люблю ее и уверен в том, что она мила. Еще и еще раз будь здоров.
3. Что касается Патрона и твоих соучеников из этой школы, то я рад, что ты доволен моими стараниями насчет развалин в Мелите 735. Ты пишешь о своем удовольствии от того, что соперничавший с дядей сына твоей сестры 736 был отвергнут; это признак великой дружбы. Таким образом ты и меня заставил порадоваться, ибо мне это не приходило на ум. «Не верю», — скажешь ты. Как угодно. Но я, право, радуюсь, потому что одно дело негодовать, а другое — завидовать.
CCXIX. Консулам, преторам, народным трибунам и сенату
[Fam., XV, 1]
Киликия, вблизи Кибистры, между 19 и 21 сентября 51 г.
Проконсул Марк Туллий Цицерон шлет большой привет консулам, преторам, народным трибунам, сенату.
1. Если вы здравствуете, хорошо; я здравствую. Хотя меня и с достоверностью извещали, что парфяне перешли через Евфрат почти всеми своими силами, тем не менее, полагая, что проконсул Марк Бибул может написать вам об этом более определенно, я считал для себя необязательным писать официально о том, что сообщали о провинции другого. Однако после того как я получил известия из самых верных источников — от послов, посланцев и из писем, то, и потому что это было столь важным делом, и потому что мы еще не слыхали о приезде Бибула в Сирию, и потому что начальствование в этой войне для меня с Бибулом почти общее дело, я счел нужным написать вам о том, о чем мне донесли.
2. Послы царя Антиоха Коммагенского первыми известили меня о том, что большие силы парфян начали переправляться через Евфрат. Так как после получения этого известия некоторые полагали, что этому царю не следует особенно доверять, я решил выждать, не поступят ли более надежные сведения. За двенадцать дней до октябрьских календ, когда я вел войско в Киликию, на границе Ликаонии и Каппадокии мне было вручено письмо от Таркондимота 737, считающегося по ту сторону Тавра самым верным союзником и лучшим другом римского народа, с извещением, что Пакор, сын парфянского царя Орода, с очень многочисленной парфянской конницей перешел через Евфрат и расположился лагерем в Тибе и что в провинции Сирии возникла большая тревога. В этот же день мне вручили письмо о том же самом от арабского филарха Иамвлиха, которого считают человеком честных взглядов и другом нашего государства.
3. После этих донесений я, хотя и понимал, что союзники настроены нетвердо и колеблются в чаянии перемен, все-таки надеялся, что те, до кого я уже доехал и кто уже понял мою мягкость и бескорыстие, стали более дружественны римскому народу и что Киликия будет более надежной, если и она узнает мою справедливость. И по этой причине, и чтобы подавить тех из киликийского племени, которые взялись за оружие 738, и чтобы тот враг, который находился в Сирии, знал, что по получении этих известий войско римского народа не только не отходит, но даже подходит ближе, я решил вести войско к Тавру.
4. Но если мой авторитет имеет у вас какой-нибудь вес, особенно в том, о чем вы слыхали, а я почти вижу, то я убедительнейшим образом и советую и напоминаю вам, — хотя и позже, чем следовало, но все же когда-нибудь позаботиться об этих провинциях. Как я снаряжен и какой обороной обеспечен, будучи послан в предвидении столь большой войны, — вам хорошо известно. Этого поручения я не отверг не потому, чтобы меня ослепляла глупость, но потому, что меня удержала добросовестность. Ведь я никогда не считал какую-либо опасность столь большой, чтобы предпочесть уклониться от нее, вместо того, чтобы повиноваться вашему авторитету.
5. Но в настоящее время положение таково, что если вы спешно не пошлете в эти провинции войска такой численности, какое вы обычно посылаете на величайшую войну, то есть чрезвычайная опасность потерять все эти провинции, которыми обеспечиваются доходы римского народа 739. Возлагать какую-то надежду на набор в этой провинции у вас нет никаких оснований: и население малочисленно, и те, кто налицо, разбегаются при первом же испуге. Что это за солдаты, оценил в Азии Марк Бибул, очень храбрый муж, не пожелавший произвести набор, когда вы ему разрешили: ведь вспомогательные войска союзников, вследствие свирепости и несправедливостей нашего владычества, либо настолько слабы, что не могут оказать нам большой помощи, либо настолько враждебны нам, что, по-видимому, не следует ни ожидать от них чего-либо, ни что-либо поручать им.
6. Что же касается намерений царя Дейотара и его войска, какой бы численности оно ни было, они, по-моему, наши. Каппадокия пуста. Прочие цари и тираны 740 недостаточно надежны и в смысле средств и в смысле настроения. Мне же, при этой малочисленности солдат, присутствие духа, конечно, не изменит; не изменит, надеюсь, и предусмотрительность. Что произойдет, не известно. О, если б мы могли позаботиться о своей безопасности! О своем достоинстве мы, конечно, позаботимся.
CCXX. Консулам, преторам, народным трибунам в сенату, в Рим
[Fam., XV, 2]
Кибистра, 21 или 22 сентября 51 г.
Проконсул Марк Туллий, сын Марка, Цицерон шлет большой привет консулам, преторам, народным трибунам, сенату.
1. Если вы здравствуете, хорошо; я и войско здравствуем. После того как я прибыл в провинцию в канун секстильских календ, не будучи в состоянии приехать раньше из-за трудностей путешествия и плавания по морю, я счел, что более всего соответствует моему долгу и способствует пользе государства подготовить то, что относится к войску, и к военным действиям. После того как я устроил это с большей заботой и вниманием, нежели возможностями и средствами, я, почти ежедневно получая письменные донесения о войне, начатой парфянами против провинции Сирии, признал нужным совершить поход через Ликаонию, Исаврию и Каппадокию, ибо было большое подозрение, что парфяне, если они попытаются выйти за пределы Сирии и вторгнуться в мою провинцию, двинутся через Каппадокию, так как путь через нее наиболее свободен.
