class="p1">Накормите его, говорите, что мать,
Не бросала его, а по-прежнему любит
И в раю будет милого ждать.
Если бьёте его, то моею рукою,
Если любите сердцем моим.
Заменить ему мать не подвластно живому,
Здесь придётся мне вечность стоять.
Не носите сестрицы мои одеянья.
И не трогайте гребень, а киньте вы в пасть.
Ненасытного, бурного Тигра,
Здесь придётся мне вечность стоять!»
Древние люди жили безмерно – триста, четыреста им не придел,
Так и Хнанышу- старик ассирийский, Бог только ведал сколь прожил он лет.
Так бесконечны порой были годы, сам человек уставал от бытья,
Но наш Хнанышу жизнелюбивый, старый снаружи, в душе был дитя.
Часто казалось, что смерть обходила эти места в горах стороной,
В этом селе стариков забирали смерть принимать на вершине скупой.
Сын плёл корзину, сажал в него старца и уносил умирать вдалеке
Слишком уж тяжким был труд с ним возиться, если по сорок лет он лежит.
Бедный старик чувствовал в тягость детям и внукам своим
Руки давно отказали и малость, ноги свои волочил.
Ложку ко рту поднести невозможно, суп с подбородка течёт.
Смотрит невестка на сына с упрёком, время – Корзину плетём!
Старец поник, больше он не смеётся, наш весельчак перестал говорить,
Смотрит на солнце до слёз и от боли, боли душевной не стал он ходить.
Раннее утро. Корзина готова. Люди пришли попрощаться для всех,
Эта традиция с юности норма, плакали, но принимали как смерть.
Всё неизбежно старость и немощь. Ждёт она всех от неё не уйти.
Это сейчас умирают так рано, внуков порой, не увидев своих.
Сын положил старичка и в корзине был он как малый зверёк.
Жалкий и робкий, кости и кожа. Только глаза в них так много – без слов!
Двинулся в путь старший сын. Как же ноша, ноша его тяжела!
Дело не в весе. Старик как пушинка! Ноги сплетает душа.
Сын так прошёл три версты. Вдруг, услышал жалобный вой за спиной.
Снял он корзину. Присел у обрыва. Папа, ну, что же с тобой ?
Ты же герой столько войн отстоял ты. Славны победы твои.
Как же ты плачешь? Боишься? Вернусь я? Хочешь, ещё поживи!
– Нет, уноси меня сын. Не хочу жить! Тяжкий я камень. Обуза тебе!
Дома жена загрызёт тебя глазом, даже не думай! Неси!
– Что же ты плачешь?
– Сынок, я кручинюсь! Плачу я сын по тебе!
Вон на висках твоих вижу, седые блещут, уже, волоски.
Так и тебя очень скоро, быть может, сын твой сюда принесёт.
Время летит как стрела, это больно! Жизнь незаметно пройдёт!
Сын обомлел. В самое сердце ранил словами отец.
Как же он прав! Как жестоко! Как можно? Кожей он всё ощутил.
Взял он корзину и двинулся к дому. Думает: «Как же жена!?»
Снова упрёки и одолженья. Стал, он молится тогда.
Богу угодны эти молитвы. Малыш перед домом играл.
Столько соломы осталось с корзины. Что – то он в кучу сплетал.
Так засмотрелась невестка на сына.
– Вот, молодчина! Что ты плетёшь?
– Это корзина. В ней тебя мама скоро и мы понесём.
Села невестка. Прямо на землю. Тихо слеза потекла.
Смотрит, с дороги муж идёт грустный. Сразу к нему подошла.
– Что ты за сын! Возвращайся кА в горы!
Быстро отца принеси! Что за пример для детей, как ты можешь?
Диву дивился старик.
С этой поры изменилось всё в доме.
В ласке, заботе отец. Нет ни упрёков. Обычай тот канул.
Это не сказка, а быль!
О чём мечтаешь ты, не знаю.
Я предлагаю полетать.
В далёких странах
И конечно с собою невидимку взять.
Давай отправим вспять мы время,
Хотя б навек один назад,
И полетим мы не на север,
А на восток в персидский рай.
Темно! Настало время править – Луне,
Поднявшись над землёй,
Она нас тускло освещает,
И навевает сладкий сон.
Но не сегодня спать не будем!
Сегодня свадьба, всё село,
Поёт, танцует двое суток.
И мы заглянем на часок.
Под звёздным небом люди пляшут,
Вокруг накрытые столы,
Костры горячим жаром дышат.
Душа поёт, а с ней и мы.
Кругом веселье, пляски, шутки.
Жених сидит в кругу друзей.
А где ж невеста?
Хоть глазочком взглянуть бы на неё скорей.
Невеста, милое создание
Ещё невинное дитя,
Играет в куклы тихо в доме
С подружкой битых два часа.
Она устала от веселья
С подругой – Софочкой своей
Решили там уединиться,
Подальше от шальных гостей.
В тринадцать лет они хозяйки:
Готовят, шьют, умеют печь.
Но возраст он всегда с тобою,
Не им решать решат за них.
Чадра валяется в сторонке.
Забылись девочки совсем.
Играют с тряпочною куклой,
Надев на голову браслет.
Раскинув по полу колечки,
Им украшенья мишура.
Невеста в золоте, как ёлка.
Вся свадьба для неё игра.
Никто не спрашивал невесту.
Лишь мать жалела дочь свою.
Она-то знала, как не сладко летать бескрылому птенцу.
Своею быть, но быть чужою.
Не знать любви,
Но быть женой.
Хотеть играть.
И быть ребёнком.
И вдруг стать матерью самой.
Но вот открылись тихо двери.
Вошёл мужчина,
И они от страха в уголок забились.
Затихли дикие зверьки.
А он мешок надел на Софу,
И как картошку на плечо.
Да вышел вон,
А у невесты лицо белей, чем полотно.
Ещё секунда, наконец-то.
Она метнулась в миг к двери.
Но поздно! На засов закрыта,
Теперь осталось лишь. Кричи!
Кричать да толку,
Когда свадьба, в разгаре,
Пляшет весь народ.
И улюлюканье разносит,
Вокруг весенний ветерок.
Несёт по полю конь красавца.
С добычей он домой летит.
В мешке прекрасное создание,
Уже не плачет, не кричит.
– Мать, я тебе принёс невестку.
Да ту, что сватали вы мне.
– Софию?
–Да, я же сказал им.
Я не привык вообще просить.
Да, я бандит с большой дороги.
Беру всегда, что захочу.
Что сватать? Когда есть копыта.
И ждать я то же не люблю.
Отказы я не принимаю.
Такой позор не для меня.
Пускай теперь они гадают,
Где их любимое дитя.
В
