10.
1. Когда Луциллиан был таким образом устранен, Юлиан, полагая, что не следует ничего затягивать и задерживать, и будучи по своему характеру смел и решителен, быстро двинулся к Сирмию, который, как он предполагал, готов был ему сдаться. Когда он приближался к обширным и широко раскинувшимся предместиям этого города, солдаты и люди всякого звания огромной толпой встретили его с факелами и гирляндами цветов и, с радостными криками называя его Августом и владыкой, проводили во дворец. 2. Обрадованный этим успехом и таким предзнаменованием, он стал еще больше надеяться на будущее, полагая, что по примеру многолюдной и славной метрополии его примут и в прочих городах, как счастливую звезду. Он устроил на следующий день конное состязание к великой радости народа, а на рассвете следующего дня, не допуская излишней траты времени, двинулся вперед по государственной дороге, занял без малейшего сопротивления своим гарнизоном Сукки и поручил охрану этого прохода Невитте, как человеку испытанной верности. Своевременно будет описать здесь природу этого места 511
3. Сближающиеся между собой высоты хребтов Гема 512и Родопы, из которых первый начинается от берегов Истра, а другой – {226} от левого берега реки Аксия 513сходятся крутыми склонами в теснину и отделяют Иллирик от Фракии. С этой стороны за ними лежит Средиземная Дакия 514и город Сардика 515а к югу Фракии и Филиппополь. Оба эти города большие и весьма важные. Сама природа как бы предназначила подчинение окрестных племен власти Рима, дав проходу как бы намеренно такой вид: прежде он был лишь узкой расщелиной и лишь позднее, с возрастанием римской власти и могущества, стал доступен для колесного движения; а когда по нему закрывали доступ, то удавалось отражать натиск великих полководцев и целых народов. 4. Обращенная к Иллирику сторона не имеет крутых подъемов, и восхождение здесь не представляет больших затруднений. Но со стороны Фракии горы обрываются в крутых стремнинах, и подъем здесь по обрывающимся тропинкам крайне затруднителен даже тогда, когда никто не препятствует движению. У подошвы этих горных масс с обеих сторон простираются широко раскинувшиеся равнины; верхняя из них тянется до Юлиевых Альп; нижняя до такой степени отлога, что не представляет никакого препятствия для заселения вплоть до самого Боспорского пролива 516
5. Устроив все дела, как подобало при таких серьезных обстоятельствах, и оставив в Сукках магистра конницы (Невитту), император возвратился в Нэсс 517богатый город, чтобы там беспрепятственно распорядиться всеми делами соответственно своим интересам. 6. Он вызвал туда историка Виктора 518, которого встретил в Сирмии, назначил его консуляром Второй Паннонии и почтил бронзовой статуей этого человека, достойного зависти за свой разумный образ мыслей – много позднее он был префектом города Рима 5197. Становясь все увереннее в себе и понимая, что никакой мир с Констанцием для него невозможен, Юлиан послал в сенат резкую обличительную речь против него, в которой поносил его и расписывал его недостатки. Когда Тертулл, бывший в ту пору префектом города, читал ее в курии, высшая знать выразила свое благородство верным и благожелательным отношением к императору: раздался общий единодушный возглас: «Просим уважения к тому, кто тебя возвысил». {227}
8. Тогда же Юлиан потревожил память Константина, обличая в нем любителя новшеств и разрушителя старых законов и древних обычаев. Он ставил ему в вину то, что тот впервые стал возвышать варваров до консульских фасцев и трабеи 520Это было неразумно и легкомысленно, так как он сам вместо того, чтобы избегать того, на что так резко нападал, вскоре присоединил в консулате к Мамертину Невитту 521Этот человек не мог равняться ни по роду, ни по опытности в делах, ни по славе с теми, кому Константин придавал консульское достоинство, и был, напротив, невоспитан и грубоват и – что еще возмутительнее – злоупотреблял своим высоким саном для совершения разных жестокостей.
11.
1. Пока Юлиан был занят такими мыслями и находился в тревожном ожидании исхода своего важного и серьезного предприятия, его поразило страшное и неожиданное известие, указывавшее на существование дерзких замыслов у некоторых лиц, которые угрожали задержать его в пылком стремлении вперед, если бы ему не удалось своей бдительностью ослабить их, прежде чем они окрепнут. Я расскажу об этом вкратце.
2. Юлиан направил в Галлию два легиона Констанция, которые он застал в Сирмии, вместе с когортой стрелков. Имея основания опасаться за их верность, он послал их под предлогом настоятельной необходимости. Люди двинулись в путь лениво, и в страхе перед огромным расстоянием и постоянными военными действиями против диких германцев, стали замышлять бунт; зачинщиком и подстрекателем был Нигрин, трибун турмы всадников, родом из Месопотамии. В секретных разговорах дело было подготовлено и окрепло в глубокой тайне; а когда отряд пришел в Аквилею, город значительный по своему положению и средствам, окруженный крепкими стенами, то внезапно заперты были с враждебными намерениями городские ворота. Мятежное настроение поддержала городская чернь, у которой Констанций пользовался в ту пору расположением. 3. Заняв подходы и оснастив оружием башни и бойницы, бунтовщики готовили все нужное для предстоявшей борьбы, а пока предавались на свободе всякому распутству. Этим столь дерзким поступком они возбуждали население Италии встать на сторону Констанция, о смерти которого еще не было известно. {228}
12.
1. Известие об этом бунте Юлиан получил во время своего пребывания в Нэссе, когда в тылу не предвиделось никакой опасности. Ему приходилось и читать и слышать, что город Аквилея, хотя и подвергался несколько раз осаде, никогда однако не был ни взят силой, ни сдан. Поэтому, пока еще дело не разыгралось серьезнее, он всячески спешил склонить город на свою сторону хитростью и разными способами лести.
2. Он приказал Иовину, магистру конницы, который переходил через Альпы и вступил уже в Норик, вернуться назад и принять все меры к тому, чтобы устранить возгоревшуюся опасность. А чтобы не оказалось недостатка в силах, он приказал задерживать всех проходивших через Нэсс солдат, принадлежали ли они к императорской гвардии или армии, чтобы они по мере сил оказывали помощь.
3. Отдав такие распоряжения, он получил вскоре известие о смерти Констанция и, быстро проехав через Фракию, вступил в Константинополь. Зная на основании неоднократного опыта, что осада Аквилеи не столь опасна, сколь медленна, он поручил это дело Иммону с другими комитами отозвав оттуда Иовина, на которого он собирался возложить другие, более важные и настоятельные предприятия.
4. Аквилея была окружена двойным кольцом осаждающих. По единодушному решению вождей признано было уместным склонять защитников к сдаче то угрожающими заявлениями, то льстивыми словами. Много было разговоров с той и с другой стороны, но ожесточение страшно возрастало, и ни к чему не приводившие переговоры были прерваны. 5. И так как ничего уже не предвиделось, кроме боя, то обе стороны, подкрепив себя пищей и сном, на рассвете, ожесточившись на взаимную погибель, при трубных сигналах ринулись друг на друга с громкими криками, демонстрируя скорее необузданность, чем обдуманный образ действий, б. Осаждающие, двигая перед собой осадные щиты и густо сплетенные фашины, выступали медленно и осторожно с тем, чтобы попытаться подкопать множеством железных инструментов основания стен; многие несли лестницы соответствующей стенам вышины. Они уже были у самых стен, но тут одних смяли скатившиеся отвесно камни, других пронзили свистящие дротики. Дрогнули передние и в своем отступлении увлекли назад всех остальных, у которых пропал боевой задор перед опасностью такой же участи. 7. Эта первая стычка подняла боевой дух осажденных. Уверившись, что дальше дело пойдет еще лучше и не размышляя уже о дальнейшем, они укрепились в своем настроении: поставили орудия на удобных местах, тщательно несли караульную службу и принимали прочие меры для охраны. 8. Со своей стороны осаждающие, хотя испы-{229}тывали страх перед опасностями, стыдились, однако, показаться неумелыми и бездеятельными; а так как приступ давал мало шансов на успех, то они обратились к помощи осадных орудий. Нигде однако не оказывалось удобного места, чтобы придвинуть таран, соорудить машины или подойти с подкопами, а недалеко от города протекала речка Натисон 522и вот они задумали план, достойный удивления наряду с древними военными хитростями. 9. Поспешно соорудили они деревянные башни, поднимавшиеся выше зубцов стен, и поместили их на связанные вместе три лодки. Выстроившиеся на башнях вооруженные люди, дружно сплотившись, старались общими усилиями столкнуть со стены защитников, а ниже них стоявшие легковооруженные, выйдя из внутренних помещений башен и перекинув заранее заготовленные мостки, спешили вместе перейти на стену. Пока над ними стоящие перекидывались бы с защитниками метательным оружием и камнями, перешедшие по мосткам без всякой помехи могли бы разломать часть стены и открыть тем доступ внутрь города.... 10.... Эта хитрая выдумка не увенчалась успехом. Маллеолы, облитые смолою, обвязанные камышом, тростником и различным горючим материалом, осыпали башни при их приближении, и вскоре их охватил огонь. Стоявшие на верхней площадке люди пришли в замешательство, под их тяжестью башни потеряли равновесие и упали в реку, а некоторые из воинов погибли на верхнем ярусе от выстрелов из орудий. 11. Пешие солдаты после гибели товарищей на судах, лишившись их помощи, были раздавлены огромными камнями, спаслись из них лишь немногие, успевшие бежать из самой пасти смерти по трудной дороге. Сражение затянулось до вечера; наконец дан был отбой, и обе стороны, разойдясь, провели остаток дня в различном настроении. 12. Скорбные крики осаждавших, которые горевали о смерти своих товарищей, увеличивали надежды осажденных на победу, хотя и они оплакивали потерю нескольких своих. Ожесточение осаждавших, однако, не ослабло. Ночь целиком отведена была на восстановление сил пищей и сном, а на рассвете по сигналу труб завязалась вновь битва. 13. Одни подняв щиты над головой, чтобы вступить в бой, другие, неся как прежде, на плечах лестницы, стремительно шли вперед, подставляя грудь под выстрелы; третьи принялись ломать железные запоры ворот, но на них падали огненные стрелы, или они находили смерть под низвергаемыми камнями. Некоторые, исполнившись отваги, пытались перейти через ров; но их опрокидывал натиск неприятеля, выходившего незаметно через боковые ворота, и одни {230} падали в бою, а другие отступали израненные. Неприятель имел возможность отходить к крепостной стене, а сложенный впереди нас из дерна вал позволял, не подвергаясь опасности, организовывать засаду. 14. Осажденные, не имевшие кроме стен никакой поддержки со стороны, превосходили своих противников закалкой и боевым опытом. Лучшие люди из армии осаждавших, с трудом вынося задержку, составили отборный отряд, обходили все предместья и тщательно разыскивали место, где бы можно было открыть доступ в крепость штурмом или при помощи осадных орудий. 15. Но так как обнаружились неодолимые препятствия, то осада продолжалась уже с меньшим рвением. Оставлены были караулы и сторожевые посты, а солдаты опустошали соседние поля, запасались всем в изобилии, не обделяя при этом и своих однополчан. Чрезмерное пищевое довольствие и пьянство ослабляли их энергию.
