VII. Таким был конец жизни и смерти сыновей Тиб. Гракха, внуков П. Сципиона Африканского еще при жизни их матери, дочери последнего; они злоупотребили редчайшими дарованиями: если бы в жажде почестей они не преступили меру, дозволенную гражданину, - все то, чего они добивались, подняв мятеж, государство предоставило бы им мирным путем. (2) К этой жестокости прибавилось неслыханное преступление: Фульвий Флакк, которого отец послал для переговоров о соглашении, юноша выдающейся внешности, еще не достигший восемнадцати лет, непричастный к отцовским преступлениям, был убит Опимием. Когда этрусский гаруспик, его друг, увидел его рыдающим в оковах, он сказал: «Не сделать ли тебе лучше так?», тотчас же бросился головой на каменный порог тюрьмы и, разбрызгивая мозги, испустил дух. (3) Затем были предприняты жестокие судебные расследования применительно к друзьям и клиентам Гракхов. Однако, когда Опимий, в остальном человек безупречный и серьезный, был впоследствии осужден государственным судом, то из-за своей прежней жестокости он не встретил у граждан никакого снисхождения. (4) Также Рупилий и Попилий, которые, будучи консулами, свирепствовали по отношению к друзьям Тиберия Гракха, стали во время подобных процессов жертвами той же ненависти.
Добавим к этим значительным событиям относящееся к ним замечание. (5) Это тот Опимий, консульство которого дало имя знаменитому «опимианскому» вину [32]. Вино более не сохранилось за давностью времени: ведь от той эпохи до твоего консульства, М. Виниций, прошел сто пятьдесят один год. (6) Действия Опимия, в результате которых он отомстил своим личным врагам, менее всего выиграли во мнениях и рассматривались скорее как осуществление личной мести, чем акт государственной защиты. (7) Среди законодательных мероприятий Гракха к особенно вредоносным я отношу то, что он вывел колонии за пределы Италии [33]. Ведь предки, видевшие, насколько Карфаген могущественнее Тира, Массилия - Фокеи, Сиракузы - Коринфа, Кизик и Византий - Милета, своей родины, старались этого мудро избежать, собирая римских граждан из провинций в Италию для проведения ценза. (8) Карфаген был первой колонией, основанной вне Италии [34], непосредственно за нею в консульство Порция и Марция была основана колония Нарбон Марциев [35].
VIII. Приведем пример строгости судей. Консуляр Г. Катон, внук М. Катона, и по материнской линии племянник Африканского, по возвращении из Македонии был осужден за вымогательство, хотя предмет спора составил четыре тысячи сестерциев. Но люди того времени обращали больше внимания на готовность совершить преступление, чем на его размер, судя о содеянном по намерениям и характеру преступления, а не по масштабам.
(2) Около этого времени два брата Метелла отметили свои триумфы в один и тот же день [36]. Не менее прославлен и до нашего времени уникален случай с сыновьями (но один из них по усыновлению) Фульвия Флакка [37], того, что взял Капую: они были коллегами по консулату (усыновленный был из фамилии Ацидина Манлия [38]). Что касается двух Метеллов, разделивших цензуру, то они были двоюродными, а не родными братьями, и совпадение имело место лишь у Сципионов [39]. (3) Это тогда кимвры и тевтоны перешли Рен и вскоре прославились поражениями, как теми, какие они нанесли нам, так и теми, которые претерпели от нас. И в то же время Минуций, который соорудил прославленный до наших дней портик, отметил блестящий триумф над скордисками [40].
IX. В тот же самый период блистали как ораторы Сципион Эмилиан и Лелий, Сервий Гальба [41], оба Гракха, Г. Фанний [42], Папирий Карбон [43]. Не должны быть пропущены Метелл Нумидийский и Скавр [44] и прежде всего, Л. Красс [45] и М. Антоний [46]. (2) За талантами этого поколения следовали Г. Цезарь Страбон [47] и П. Сульпиций [48]. Кв. Муций, собственно говоря, был более знаменит знанием законов, нежели красноречием [49]. (3) В то же самое время были и другие блестящие таланты: в римской комедии Афраний [50], в трагедии Пакувий [51] и особенно Акций [52], возвысившийся до сравнения с талантами греков, - его произведения достойны были бы занять место среди греческих: в греческих больше отделки, а в его - живости. (4) Прославленным было и имя Луцилия [53], который воевал как всадник под началом Публия Африканского в Нумантийскую войну. Именно в это время Югурта и Марий, тогда еще молодые, сражались под началом того же Африканского, обучаясь в одном лагере тому, что они впоследствии применили в противоположных станах. (5) В то время был еще юным Сизенна, автор истории, - труд о гражданских и сулланских войнах был им издан позднее, в более старшем возрасте [54]. (6) Целий [55] был старше Сизенны, а его ровесниками были Рутилий [56], Клавдий Квадригарий [57] и Валерий Антиат [58]. Не следует забывать, что в это же время жил Помпоний, знаменитый своими мыслями, но грубый по стилю и достойный похвалы за создание нового жанра [59].
X. Проследим проявления суровости цензоров Кассия Лонгина и Цепиона [60], сто пятьдесят лет назад приговоривших к изгнанию Лепида за то, что он снял дом за шесть тысяч [сестерциев]. Если кто ныне живет в таком, его едва ли будут считать сенатором. Вот естественный переход от добродетелей к порокам, от пороков к испорченности, от испорченности к падению.
(2) На тот же период приходится блестящая победа Домиция [61] над арвернами и Фабия над аллоброгами. Фабий, бывший внуком Павла, получил за эту победу прозвище Аллоброгский [62]. Отметим счастье семьи Домициев, которая была особенно знаменита, хотя и малочисленна. До нашего современника Гн. Домиция, юноши прославленной простоты, имелось семь Домициев - консулов, жрецов и даже триумфаторов, единственных сыновей у своих родителей.
XI. Затем Кв. Метелл, которому в его веке не было равных, вел Югуртинскую войну. Его легатом был Г. Марий, о котором мы уже упомянули, рожденный во всадническом сословии [63], грубый и суровый, безупречной жизни, наилучший на войне, наихудший в мирных условиях, жаждущий славы, ненасытный, неистовый и постоянно беспокойный. (2) При помощи государственных откупщиков и других деловых людей в Африке, Марий обвинил Метелла в бездеятельности, из-за которой он растянул войну уже на третий год, приписывая ему присущую знати надменность [64] и желание продлить свое командование. Испросив отпуск, он прибыл в Рим, был избран консулом и взял на себя войну, которую Метелл, дважды разбивший Югурту, почти закончил. Однако триумф Метелла был блистательным, и за заслуги ему был добавлен когномен Нумидийский. (3) Как немного ранее в отношении семьи Домициев, следует отметить славу Цецилиев. Ведь в это время на протяжении двенадцати лет Метеллы были цензорами, консулами и больше двенадцати раз получали триумфы [65]. Из этого явствует, что не только города и империи, но и роды имеют свою славу, которая то расцветает, то старится, то исчезает.
XII. Что касается Г. Мария, то он уже тогда, в чем можно видеть предостережение судьбы [66], связал себя с квестором Л. Суллой и через него, отправленного послом к царю Бокху [67], сто тридцать восемь лет назад, завладел царем Югуртой. Назначенный вторично консулом, Марий вернулся в Рим и в начале своего второго консульства, в январские календы, провел Югурту в триумфальном шествии. (2) Рассеялись, как было сказано, огромные полчища германских племен, чье имя кимвры и тевтоны. Когда они в землях галлов разбили консулов Цепиона и Манлия, а до того Карбона и Силана и уничтожили их войска, убили консуляра Скавра Аврелия и множество других известных полководцев [68], римский народ понял, что ни один из полководцев не подходит для отражения столь могущественных врагов более, чем Марий. (3) Отсюда его многократные консульства. Третье использовано для подготовки к войне. В том же году народный трибун Гн. Домиций [69] предложил закон, дававший народу право избрания жрецов, тогда как прежде они избирались своими коллегами. (4) В свое четвертое консульство Марий столкнулся с тевтонами за Альпами у Секстиевых Акв. Он уничтожил в первый и во второй день более ста пятидесяти тысяч врагов и истребил тевтонов. (5) В пятое консульство по эту сторону Альп, на полях, чье имя Раудинские, он сам и проконсул Кв. Лутаций Катул вступили в очень удачное сражение. Были убиты и взяты в плен более ста тысяч человек. Кажется, этой победой Марий заслужил, чтобы государство не пеняло на его происхождение, он уравновесил добром то зло, которое принес позднее. (6) Шестое консульство ему было дано как бы в награду за его заслуги. И в это консульство он не был обойден славой: государство было избавлено от неистовства Сервилия Главции и Апулея Сатурнина, которые, продлив свои полномочия, терзали государство, силой оружия и резней подавляя комиции. Консул обуздал этих опасных людей оружием и в курии Гостилия обрек их на смерть [70].
XIII. Затем, с промежутком в несколько лет, в трибунат вступил М. Ливий Друз, человек в высшей степени благородного происхождения, исключительного красноречия и редкой честности, однако при всем своем даровании и наилучших намерениях не пользовавшийся успехом. (2) Он стремился восстановить былую славу сената, вернув ему судебную власть, отнятую у всадников. Последние приобрели ее благодаря законам Гракхов и свирепствовали по отношению ко многим знаменитейшим и к тому же ни в чем неповинным людям. Так они осудили по закону о вымогательстве, несмотря на вопли граждан, П. Рутилия, человека наиболее достойного не только в своем веке, но и во все времена. Во всем том, что Друз предпринимал в интересах сената, он встречал противодействие сенаторов, не понимавших, что предложенное Друзом в пользу плебса было как бы приманкой, чтобы, соблазнив толпу меньшим, добиться большего. (3) Одним словом, судьба Друза оказалась такой, что сенат предпочитал скорее одобрить злодеяния его коллег, чем благородные замыслы его самого, пренебрегая честью, которую ему оказывал Друз, равнодушно воспринимал беззакония, которые замышлялись ими, и, завидуя его безмерной славе, терпел их посредственную репутацию [71].
