CCLXXXVIII. Марку Туллию Тирону, в Патры
[Fam., XVI, 5]
Левкада, 7 ноября 50 г.
Туллий и Цицерон и Квинты шлют большой привет добрейшему и наилучшему Тирону.
1. Суди, сколь велико в тебе обаяние. В Тиррее 1209 мы пробыли два часа. Ксеномен, гостеприимством которого мы пользовались, любит тебя так, словно он жил вместе с тобой. Он обещал все, что бы тебе ни понадобилось; думаю, что он сделает. Мое мнение — если ты несколько окреп, пусть он перевезет тебя в Левкаду, чтобы ты там вполне окреп. Ты увидишь, какого мнения Курий, какого мнения Лисон, какого мнения врач. Я хотел отослать к тебе Мариона с тем, чтобы ты послал его ко мне, когда тебе станет лучше; но я подумал, что Марион может доставить только одно письмо, между тем я жду частых.
2. Следовательно, ты сможешь 1210 и, если меня любишь, сделаешь так, чтобы Акаст ежедневно бывал в гавани. Найдутся многие, кому ты вполне сможешь доверить письмо и кто мне его охотно доставит. Со своей стороны не пропущу никого, кто бы ехал в Патры. Всю свою надежду на внимательную заботу о тебе возлагаю на Курия. Ничто не может быть добрее его, ничто преданнее мне; доверься ему во всем. Предпочитаю несколько позже видеть тебя здоровым, нежели тотчас же слабым; заботься поэтому только о своем здоровье, об остальном я позабочусь. Еще и еще будь здоров. При выезде из Левкады, за шесть дней до ноябрьских ид.
CCLXXXIX. Марку Туллию Тирону, в Патры
[Fam., XVI, 6]
Акций, вечером 7 ноября 50 г.
Марк Туллий Цицерон отец и сын и Квинты шлют большой привет Тирону.
1. Это третье письмо, что я пишу тебе в один и тот же день, более для того, чтобы соблюсти свое правило, ибо я нашел, кому дать письмо, нежели потому, что у меня есть, о чем писать. Итак, об одном: прояви к себе такое же внимание, сколь ты внимателен ко мне; к неисчислимым услугам, оказанным мне, прибавь и эту, которая будет для меня приятнейшей из всех; после того как ты отнесешься с вниманием к своему здоровью, на что я надеюсь, отнесись с вниманием также к поездке по морю.
2. Ты будешь давать письма ко мне всем, уезжающим в Италию, как и я не пропускаю никого, отправляющегося в Патры. Заботься, заботься о себе, мой Тирон! Раз тебе не удалось отплыть вместе со мной, нечего спешить и заботиться о чем-либо, кроме здоровья. Еще и еще будь здоров. За шесть дней до ноябрьских ид, из Акция, вечером.
CCXC. Марку Туллию Тирону, в Патры
[Fam., XVI, 7]
Коркира, 17 ноября 50 г.
Марк Туллий Цицерон шлет большой привет Тирону.
Уже седьмой день я задерживаюсь в Коркире, а Квинт отец и сын в Бутроте. Меня чрезвычайно тревожит твое здоровье, но не удивляюсь, что нет писем. Ведь от вас приплывают с теми же ветрами, при которых мы бы не сидели в Коркире. Итак, заботься о себе и укрепляй свои силы, а когда ты, и по состоянию здоровья и по времени года, сможешь счастливо пуститься в плавание, приезжай к нам, горячо тебя любящим. Кто не почитает тебя, тот не любит меня. Ты приедешь дорогим и желанным для всех. Береги здоровье. Еще и еще будь здоров, наш Тирон! За четырнадцать дней до декабрьских календ, из Коркиры.
CCXCI. Марку Туллию Тирону, в Патры
[Fam., XVI, 9]
Брундисий, 26 ноября 50 г.
Марк Туллий и Цицерон и Квинт шлют большой привет Тирону.
1. Как ты знаешь, мы уехали от тебя за три дня до ноябрьских нон. В Левкаду мы прибыли за семь, в Акций за шесть дней до ноябрьских ид; из-за непогоды мы там задержались до дня за пять дней до ид; оттуда мы за четыре дня до ид прекрасно переправились в Коркиру, где непогода задержала нас вплоть до дня за пятнадцать дней до декабрьских календ. В день за четырнадцать дней до календ мы проплыли сто двадцать стадий в сторону Кассиопы 1211, гавани коркирцев; ветры нас там задержали вплоть до дня за восемь дней до календ; между тем многие, кто неосмотрительно отправился в путь, потерпели кораблекрушение.
2. Мы же в этот день после обеда отплыли. Затем, при самом легком австре 1212 и ясном небе, мы за ту ночь и следующий день шутя достигли Италии у Гидрунта 1213; на другой день — это было за шесть дней до декабрьских календ — мы при том же ветре прибыли в четвертом часу в Брундисий, и в одно время с нами в город приехала Теренция, которая ценит тебя очень высоко. В Брундисии за четыре дня до декабрьских календ раб Гнея Планция все-таки, наконец, вручил мне долгожданное письмо от тебя, отправленное в ноябрьские иды; оно было для меня большим облегчением в моей тревоге. О, если б оно совсем рассеяло ее! Все же врач Асклапон уверенно утверждает, что ты вскоре будешь здоров.
3. Что мне теперь уговаривать тебя приложить все свое старание к тому, чтобы выздороветь? Твое благоразумие, воздержанность и любовь ко мне я знаю; уверен, что ты сделаешь все, чтобы быть с нами возможно скорее; тем не менее прошу тебя нисколько не торопиться. Я хотел бы, чтобы ты уклонился от симфонии 1214 Лисона, чтобы болезнь не затянулась на четвертую неделю 1215. Но раз ты предпочел считаться со своей совестью, а не со здоровьем, то впредь будь осторожен. Курию я написал, чтобы врачу был оказан почет 1216, и чтобы он дал тебе, что понадобится; я же заплачу, кому он прикажет. Коня и мула я оставил для тебя в Брундисии. Боюсь, как бы в Риме не было больших волнений после январских календ 1217. Я лично во всем буду действовать умеренно.
4. Мне остается убедительно просить тебя не пускаться в плавание необдуманно; моряки склонны торопиться ради своей выгоды. Будь осмотрителен, мой Тирон! Тебе предстоит путь по широкому и суровому морю. Если сможешь, поезжай вместе с Месцинием; он плавает осмотрительно; не то, с каким-нибудь почтенным человеком, авторитет которого повлиял бы на корабельщика. Если ты приложишь к этому все свое внимание и явишься ко мне невредимым, я получу от тебя все. Еще и еще раз будь здоров, наш Тирон! Врачу, Курию и Лисону я написал о тебе самым тщательным образом. Будь здоров, будь благополучен.
CCXCII. Титу Помпонию Аттику, в Рим
[Att., VII, 2]
Брундисий, 26 ноября 50 г.
1. В Брундисий мы приехали за шесть дней до декабрьских календ, пользуясь тем же счастливым плаванием, что и ты; так прекрасно для меня.
От Эпира подул легчайший Онхесмитес.
Этот спондеический, если захочешь, продай как свой кому-нибудь из новейших 1218.
2. Твое здоровье сильно тревожит меня; ведь твои письма показывают, что ты очень страдаешь. Я же, зная, как ты крепок, предполагаю, что есть какая-то сильная причина, которая вынуждает тебя поддаваться и чуть ли не сокрушает тебя. Впрочем твой Памфил сказал мне, что одна четырехдневная 1219 прошла и наступает другая, более легкая. Теренция же, которая прибыла к воротам Брундисия как раз в то время, когда я в гавань, и встретилась со мной на форуме, рассказала, что Луций Понций говорил ей в требульской усадьбе, будто бы и та прошла. Если это так, это то, чего я, клянусь, сильнее всего желаю и этого ты, надеюсь, достиг своим благоразумием и воздержанностью.
