И в Калабрийскую зыбь парус потянет ладью.
А как опустится в сумерках ночь на темную землю,
Тотчас вся стая Гиад на небе станет видна.
165 Семь на челе у Тельца огневыми горящих лучами
Числят Гиад — дождевых: греки их назвали так.[462]
Вакха, считают одни, вскормили они, а другие
Тефии внучками их и Океана зовут.
В те времена как Атлант на плечах не держал еще неба,
170 То родился у него дивнопрекрасный Гиант.
Океанида его родила своевременно Эфра,
Так же как нимф, но Гиант раньше сестер родился.
С первым пушком на щеках уже он пугливых оленей
Гнал и любил русаков, сети расставив, ловить.
175 Храбрость его все росла с годами, и начал он смело
На кабанов выходить и на щетинистых львиц.
К логову раз подойдя, где была со щенятами львица,
Сам он ливийской тогда хищницы жертвою пал.
Плакала мать по Гианте, Гианта оплакали сестры
180 И свою шею под твердь должный подставить Атлант,
Но и родителей скорбь превзошло сестер благочестье:
Небо дало им оно, имя же дал им Гиант.
3 мая. Флоралии
«Мать цветов,[463] появись, тебя славим мы в играх веселых!
Я о тебе не успел в месяце прошлом пропеть.
185 Ты завершаешь апрель и в майские дни переходишь:
Первый бежит от тебя и принимает второй.
Тот и другой свои смежные дни тебе посвящают,
Славить тебя мы должны в месяц и тот и другой.
Цирк открывается наш, возглашают в театрах победы,
190 Так что и цирку теперь должен я песню слагать.
Ты же сама расскажи о себе. Ненадежны людские
Толки: имя свое лучше ты всех объяснишь».
Так я сказал. На слова мои так отвечает богиня
(Вешних дыхание роз с уст излетает ее):
195 «Флорой зовусь, а была я Хлоридой; в устах же латинских
Имени моего греческий звук искажен.
Да, я была на блаженных полях Хлоридою-нимфой,
Там, где счастливцы мужи в оное время цвели.
Как хороша я была, мне мешает сказать моя скромность,
200 Но добыла я своей матери бога в зятья.
Как-то весной на глаза я Зефиру попалась; ушла я,
Он полетел за мной: был он сильнее меня.
Право девиц похищать Борей ему дал: он и сам ведь
Дочь Эрехтея увлек прямо из дома отца.
205 Все же насилье Зефир оправдал, меня сделав супругой,
И на свой брачный союз я никогда не ропщу.
Вечной я нежусь весной, весна — это лучшее время:
В зелени все дерева, вся зеленеет земля.
Сад плодовитый цветет на полях, мне в приданое данных:
210 Нежит его ветерок, ласково воды журчат.
Сад мой украсил супруг прекрасным цветочным убором,
Так мне сказав: «Навсегда будь ты богиней цветов!»
Но перечесть все цвета на цветах, рассеянных всюду,
Я никогда не могла: нет и числа их числу.
215 Только лишь иней сойдет росистый с раскидистых листьев
И лишь согреют лучи пестрый древесный наряд,
Сходятся Оры ко мне, в расписные одетые платья,
И собирают дары наши в кошницы свои.
Следом Хариты идут, венки и гирлянды сплетая,
220 Чтобы в небесные ввить кудри и косы свои.
Первая я семена посеяла новые людям:
Ведь одноцветной была почва земли до меня.
Первая я создала цветок из крови ферапнейца,
Жалобный возглас его на лепестках начертав.
225 Также и ты сохранил свое имя на грядах цветочных,
Бедный Нарцисс, для себя не отыскав двойника.
Крокуса мне ль поминать или Аттиса с сыном Кинира,
Всех, кто за раны свои славу во мне получил?[464]
Марс точно так же, узнай, по моей же затее родился,
230 Пусть лишь Юпитер, молю, так и не знает о том.
В горе Юнона была, что ей не пришлось для Минервы
Матерью стать, что ее только Юпитер родил.
Шла к Океану она, негодуя на дело супруга;
Остановилась, устав, около наших дверей.
235 Лишь увидав ее, так я спросила: «Зачем, дочь Сатурна,
Здесь ты?» Сказала она, держит куда она путь,
И объяснила зачем. Попыталась ее я утешить:
«Нет, говорит, не словам горе мое унимать!
Если Юпитер родил, а супругой своей пренебрег он,
240 Матери имя в себе соединив и отца,
Что же отчаяться мне стать матерью вовсе без мужа
И, оставаясь всегда чистою, все же родить?
Все я испробую зелья в просторах земли поднебесной,
Все я обрыщу моря, в Тартара бездну сойду!»
245 Так голосила она, но в лице моем было сомненье.
«Нимфа! — вскричала она. — Ты ведь мне можешь помочь».
Трижды пыталася я посулить ей помощь, и трижды
Я не решалася: был страшен Юпитера гнев.
«Ах, помоги мне! — она говорит. — Тебя я не выдам:
250 Стиксовых вод божеством в этом тебе поклянусь».
«Волю твою, говорю, исполнит цветок, что получен
Мною с Оленских полей: он лишь один у меня.
Давший его мне сказал: «Коль им тронешь бесплодную телку,
То понесет». И она, тронута им, понесла.
255 Пальцем сорвавши цветок, к Юноне я им прикоснулась,
И, лишь дотронулась им, тотчас она зачала.
К левому брегу она Пропонтиды во Фракию вышла,
И по желанью ее Марс появился на свет.
Памятуя о своем чрез меня появленье, сказал он:
260 «В городе Ромула здесь вместе со мной обитай!»
Может быть, думаешь ты, что лишь в нежных венках мое царство?
Нет, моему божеству подчинены и поля.
Коль хорошо зацветет посев, будут житницы полны;
Коль хорошо зацветут лозы, появится Вакх;
265 Коль хорошо зацветут оливы, год будет богатым;
Много ль созреет плодов — тоже видать по цветим.
Если же гибнут цветы, погибает и вика с бобами
И погибает, пришлец Нил, чечевица твоя;
Даже вино, что хранят бережливо в обширных подвалах,
270 Также цветет, и всегда пенится в бочках оно.
Мед — это тоже мой дар: ведь пчелок, что мед собирают,
Я на фиалки зову, клевер и бледный тимьян.
Я же причина того, когда предается разгулу
Вся молодежь и ее юные силы цветут».
275 Я изумлялся словам ее молча, она же сказала:
«Спрашивай! Каждый вопрос должный получит ответ».
«Ты мне, богиня, скажи, — спросил я, — откуда твой праздник?»
И не успел я спросить, как отвечает она:
«Не было вовсе еще возможностей к роскоши в жизни:
280 Все достоянье людей было в стадах иль в земле:
Мерой богатства тогда был скот или поле для пастбищ;
Но и тогда для богатств уж нарушался закон.
Стало в обычае брать для пастбищ народное поле,
И не платился никто долгое время за то.
285 Не охранялось тогда добро народное вовсе,
Лишь недогадливый пас скот свой на частной земле.
В это вмешались тогда Публиции — оба эдилы,
А до того ни один не находился смельчак.
Дело к народу пошло, с виновных пеню взыскали
290 И защищавших народ громкой почтили хвалой.
Часть этой пени досталась и мне: по воле народа
Новые игры тогда в честь учредили мою.
Частью же пеня пошла на дорогу в холме каменистом, —
Стала удобной тропа: это Публициев склон».[465]
295 Я полагал, каждый год Флору празднуют. «Нет, — отвечает
И добавляет еще к этому новый рассказ:
Почести милы и нам: алтари мы и празднества любим,
Ведь небожителей всех честолюбива толпа.
Часто богов раздражить оскорбитель какой-нибудь может,
300 Но искупительной он жертвою гнев их уймет.
Часто Юпитера я наблюдала, когда был готов он
Молнию ринуть, по тут ладан смягчал его дух.
