Та ж и одна в нем душа, и от смертных зовется он смертным;
570 Но Кронид лишь ему и победу и славу дарует!"
Так произнес – и, уставясь на бой, нажидал Ахиллеса:
Храброе сердце стремило его воевать и сражаться.
Словно как смелый барс из опушки глубокого леса
Прямо выходит на мужа ловца, и, не ведущий страха,
575 Он не смущается, он не бежит при раздавшемся лае;
Даже когда и стрелой иль копьем его ловчий уметит,
Он, невзирая, что сам копьем прободен, не бросает
Пламенной битвы, пока не сразит или сам не прострется, –
Так Антеноров сын, воеватель бесстрашный Агенор,
580 С поля сойти не решался, пока не изведал Пелида.
Он, перед грудью уставивши выпуклый щит круговидный,
Метил копьем на него и грозился, крича громозвучно:
"Верно, надежду ты в сердце питал, Ахиллес знаменитый,
Нынешний день разорить обитель троян благородных?
585 Нет, безрассудный, бедам еще многим свершиться за Трою!
Много еще нас во граде мужей и бесстрашных и сильных,
Кои готовы для наших отцов, для супруг и младенцев
Град Илион защищать, пред которым найдешь ты погибель, –
Ты, и страшнейший в мужах, и душою отважнейший воин!"
590 Рек – и сияющий дрот он рукою могучею ринул,
И не прокинул: уметил его в подколенное берцо;
Окрест ноги оловянная, новая ковань, поножа
Страшный звон издала; но суровая медь отскочила
Вспять от ноги; не прошла, отраженная божеским даром.
595 Тут Ахиллес на подобного богу Агенора прянул,
Пламенный; но Аполлон ему славой украситься не дал:
Быстро похитил троянца и, мраком покрывши глубоким,
Мирно ему от боя опасного дал удалиться;
Сам же Пелеева сына коварством отвлек от народа:
600 Образ принявши Агенора, бог Аполлон сребролукий
Стал пред очами его, и за ним он ударился гнаться. –
Тою порой, как Пелид по равнине, покрытой пшеницей,
Феба преследовал, вспять близ глубокопучинного Ксанфа
Чуть уходящего, – хитростью бог обольщал человека,
605 Льстя беспрестанной надеждой, что он, быстроногий, нагонит, –
Тою порою трояне, бегущие с поля, толпами
Радостно к граду примчались; бегущими град наполнялся.
Все укрывались, никто не дерзал за стеною, вне града,
Ждать остальных и разведывать, кто из товарищей спасся,
610 Кто на сраженье погиб; но в радости сердца, как волны,
Хлынули в город, которых спасли только быстрые ноги.
ПЕСНЬ ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ.
УМЕРЩВЛЕНИЕ ГЕКТОРА
С ужасом в город вбежав, как олени младые, трояне
Пот прохлаждали, пили и жажду свою утоляли,
Вдоль по стене на забрала склоняяся; но аргивяне
Под стену прямо неслися, щиты к раменам преклонивши.
5 Гектор же в оное время, как скованный гибельным роком,
В поле остался один перед Троей и башнею Скейской.
Бог Аполлон между тем провещал к Пелейону герою:
"Что ты меня, о Пелид, уповая на быстрые ноги,
Смертный, преследуешь бога бессмертного? Или доселе
10 Бога во мне не узнал, что без отдыха пышешь свирепством?
Ты пренебрег и опасность троян, пораженных тобою:
Скрылись они уже в стены; а ты здесь по полю рыщешь.
Но отступи; не убьешь ты меня, не причастен я смерти".
Вспыхнувши гневом, ему отвечал Ахиллес быстроногий:
15 "Так, обманул ты меня, о зловреднейший между богами!
В поле отвлек от стены! Без сомнения, многим еще бы
Землю зубами глодать до того, как сокрылися в Трою!
Славы прекрасной меня ты лишил; а сынов Илиона
Спас без труда, ничьего не страшася отмщения после…
20 Я отомстил бы тебе, когда б то возможно мне было!"
Так произнес он – и к граду с решимостью гордой понесся,
Бурный, как конь с колесницей, всегда победительный в беге,
Быстро несется к мете, расстилаясь по чистому полю, –
Так Ахиллес оборачивал быстро могучие ноги.
25 Первый старец Приам со стены Ахиллеса увидел,
Полем летящего, словно звезда, окруженного блеском;
Словно звезда, что под осень с лучами огнистыми всходит
И, между звезд неисчетных горящая в сумраках ночи
(Псом Ориона163 ее нарицают сыны человеков),
30 Всех светозарнее блещет, но знаменьем грозным бывает;
Злые она огневицы наносит смертным несчастным, –
Так у героя бегущего медь вкруг персей блистала.
Вскрикнул Приам; седую главу поражает руками,
К небу длани подъемлет и горестным голосом вопит,
35 Слезно молящий любезного сына; но тот пред вратами
Молча стоит, беспредельно пылая сразиться с Пелидом.
Жалобно старец к нему и слова простирает и руки:
"Гектор, возлюбленный сын мой! Не жди ты сего человека
В поле один, без друзей, да своей не найдешь ты кончины,
40 Сыном Пелея сраженный: тебя он могучее в битвах!
Лютый! когда бы он был и бессмертным столько ж любезен,
Сколько мне: о, давно б уже труп его псы растерзали!
Тяжкая горесть моя у меня отступила б от сердца!
Сколько сынов у меня он младых и могучих похитил,
45 Или убив, иль продав племенам островов отдаленных!
Вот и теперь, Ликаона нет, и нет Полидора;
Их обоих я не вижу в толпах, заключившихся в стены,
Юношей милых, рожденных царицею жен Лаофоей.
О! если живы они, но в плену, – из ахейского стана
50 Их мы искупим и медью и златом: обильно их дома;
Много сокровищ за дочерью выдал мне Альт знаменитый.
Если ж погибли они и уже в Айдесовом доме,
Горе и мне и матери, кои на скорбь их родили!
Но народу троянскому горести менее будет,
55 Только бы ты не погиб, Ахиллесом ужасным сраженный.
Будь же ты с нами, сын милый! Войди в Илион, да спасешь ты
Жен и мужей илионских, да славы не даруешь громкой
Сыну Пелея, и жизни сладостной сам не лишишься!
О! пожалей и о мне ты, пока я дышу еще, бедном,
60 Старце злосчастном, которого Зевс пред дверями могилы
Казнью ужасной казнит, принуждая все бедствия видеть:
Видеть сынов убиваемых, дщерей в неволю влекомых,
Домы Пергама громимые, самых младенцев невинных
Видеть об дол разбиваемых в сей разрушительной брани,
65 И невесток, влачимых руками свирепых данаев!..
Сам я последний паду, и меня на пороге домашнем
Алчные псы растерзают, когда смертоносною медью
Кто-либо в сердце уметит и душу из персей исторгнет;
Псы, что вскормил при моих я трапезах, привратные стражи,
70 Кровью упьются моей и, унылые сердцем, на праге
Лягут при теле моем искаженном! О, юноше славно,
Как ни лежит он, упавший в бою и растерзанный медью, –
Все у него, и у мертвого, что ни открыто, прекрасно!
Если и седую браду и седую главу человека,
75 Ежели стыд у старца убитого псы оскверняют, –
Участи более горестной нет человекам несчастным!"
Так вопиял, и свои сребристые волосы старец
Рвал на главе, но у Гектора сына души не подвигнул.
Матерь за ним на другой стороне возопила, рыдая;
80 Перси рукой обнажив, а другой на грудь указуя,
Сыну, лиющая слезы, крылатую речь устремляла:
"Сын мой! почти хоть сие, пожалей хоть матери бедной!
Если я детский твой плач утоляла отрадною грудью,
Вспомни об оном, любезнейший сын, и ужасного мужа,
85 В стены вошед, отражай; перед ним ты не стой одинокий!
Если, неистовый, он одолеет тебя, о мой Гектор,
Милую отрасль мою, ни я на одре не оплачу,
Ни Андромаха супруга; далеко от нас от обеих,
В стане тебя мирмидонском свирепые псы растерзают!"
90 Так, рыдая, они говорили к любезному сыну,
Так умоляли, – но Гектора в персях души не подвигли:
Он ожидал Ахиллеса великого, несшегось прямо.
Словно как горный дракон у пещеры ждет человека,
Трав ядовитых нажравшись и черной наполняся злобой,
95 В стороны страшно глядит, извиваяся вкруг над пещерой, –
Гектор таков, несмиримого мужества полный, стоял там,
Выпуклосветлым щитом упершись в основание башни;
Мрачно вздохнув, наконец говорил он в душе возвышенной:
"Стыд мне, когда я, как робкий, в ворота и стены укроюсь!
100 Первый Полидамас на меня укоризны положит:
Полидамас мне советовал ввесть ополчения в город
В оную ночь роковую, как вновь Ахиллес ополчился.
Я не послушал, но, верно, полезнее было б послушать!
Так троянский народ погубил я своим безрассудством.
105 О! стыжуся троян и троянок длинноодежных!
Гражданин самый последний может сказать в Илионе:
– Гектор народ погубил, на свою понадеявшись силу! –
Так илионяне скажут. Стократ благороднее будет
Противостать и, Пелеева сына убив, возвратиться
