Поэтическая антология - Манъёсю

Как густые заросли молва людская…
Оттого, что тяжело терпеть молву,
Через реку утром я плыву, —
В жизни никогда еще со мной
Случая такого не бывало.

Все печалюсь о том, вряд ли рыцарь отважный
Будет так же любить безнадежно, как я,
Об ответе и думать не смея,
И все же, печалясь, я — рыцарь негодный
Люблю все сильней и сильней.

Оттого-то, что любит меня
Этот рыцарь отважный
И горюет все время, что меня полюбить довелось, —
На моих волосах из лилового шелка повязка
Вся влажна и промокла насквозь…

Быстро мчится Ёсину- река,
Беспрестанно воды чистые струятся,
Ни на миг не остановятся они.
Пусть бы так же наши встречи продолжались,
Становилась бы сильней любовь…

Чем жить, тоскуя о тебе все время,
Любимая моя! О, лучше бы я стал
Цветком простым
Осенних хаги,
Что, отцветя, на землю упал!

Когда придет вечерняя пора,
Наверное, прилив на берега нахлынет,
О, так мечтаю срезать я
Те водоросли-жемчуга
В заливе Асака, в прекрасном Суминоэ…

Подобно кораблю большому,
Что в гавани стоит, качаясь на волнах,
Утратил я покой
И полон я тоскою
Из-за любви к чужой жене!

Их зачешешь вверх — рассыплются они,
Не зачешешь их — такие длинные
Волосы возлюбленной моей…
И теперь, когда я не любуюсь ими,
Верно, в беспорядке волосы лежат…

Говорят мне все,
Что ныне длинные они,
Говорят мне: “Вверх их подбери!”
Но ведь ими любовался ты,
Пусть же будут в беспорядке волосы мои!

Как та дорога, где проходят люди
Под тенью померанцевых цветов,
На множество дорог дробится,
Вот так в тоске мои дробятся думы
Без встреч с тобой, любимая моя…

Я слышала, что называли
Учтивым кавалером вас,
А вы приюта мне не дали,
Меня домой вы отослали.
Какой же вы учтивый кавалер?

Я был всегда
Учтивым кавалером.
И тем, что даме я в приюте отказал
И вас домой обратно отослал,
Я доказал, что я учтивый кавалер!

Оказались правильными слухи,
Что дошли о друге до меня:
Неокрепшие верхушки камыша слабы, гнутся.
Слабы ноги у тебя.
Надлежит тебе быть осторожным, милый!

Не старая ли это здесь старуха,
Иль, может, вовсе не старуха я?
Так погрузиться глубоко
Душою в чувство
Ведь может только дева юных лет!

Через реку Ниу
Не пройти —
Полон нерешительности я.
Мой, до боли мной любимый брат,
Я хочу, чтоб ты пришел сюда!

Там, в Ивами, где прибой
Бьет у берегов Цуну,
Люди, поглядев кругом,
Скажут, что залива нет,
Люди, поглядев кругом,
Скажут — отмели там нет.
Все равно прекрасно там,
Даже пусть залива нет,
Все равно прекрасно там,
Пусть и отмели там нет!
У скалистых берегов,
В Нигитадзу, на камнях,
Возле моря, где порой
Ловят чудище-кита,
Водоросли взморья там,
Жемчуг — водоросли там,
Зеленея, поднялись.
И лишь утро настает,
Словно легких крыльев взмах,
Набегает ветерок.
И лишь вечер настает,
Словно легких крыльев взмах,
Приливают волны вмиг.
Как жемчужная трава
Клонится у берегов
В эту сторону и ту,
Гнется и к земле прильнет
С набегающей волной,
Так спала, прильнув ко мне,
Милая моя жена.
Но ее покинул я.
И по утренней росе,
Идя горною тропой,
У извилин каждый раз
Все оглядывался я,
Много раз, несчетно раз
Оборачивался я.
И все дальше оставлял
За собой родимый дом.
И все выше предо мной
Были горы на пути.
Словно летняя трава
В жарких солнечных лучах,
От разлуки, от тоски
Вянет милая жена.
На ворота бы взглянуть,
Верно, там стоит она!
Наклонитесь же к земле
Горы, скрывшие ее!

Там, в Ивами,
Возле гор Такацуну,
Меж деревьями густыми вдалеке,
Видела ли милая моя,
Как махал я ей, прощаясь, рукавом?

По дороге, где иду
На склонах гор,
Тихо-тихо шелестит бамбук…
Но в разлуке с милою женой
Тяжело на сердце у меня…

Там, в Ивами,
Возле гор Такацуну,
Меж деревьями густыми вдалеке,
О, увидит ли любимая моя,
Как махать ей буду рукавом?

Обвита плюшем скала…
В море, в Ивами,
Там, где выступает мыс
Караносаки…
На камнях растут в воде
Фукамиру — водоросли,
На скалистом берегу —
Жемчуг — водоросли.
Как жемчужная трава
Гнется и к земле прильнет,
Так спала, прильнув ко мне,
Милая моя жена.
Глубоко растут в воде
Фукамиру — водоросли,
Глубоко любил ее,
Ненаглядную мою.
Но немного мне дано
Было радостных ночей,
Что в ее объятьях спал.
Листья алые плюща
Разошлись по сторонам —
Разлучились с нею мы.
И когда расстался я,
Словно печень у меня
Раскололась на куски,
Стало горестно болеть
Сердце бедное мое.
И в печали, уходя,
Все оглядывался я…
Но большой корабль
Плывет…
И на склонах Ватари
Клена алая листва,
Падая, затмила взор,
Я не смог из-за нее
Ясно видеть рукава
Дорогой моей жены…
Дом скрывает жен от глаз…
И хоть жалко нам луну,
Что плывет средь облаков,
Над горами Яками,
Но скрывается она —
Скрылась и моя жена…
Вскоре вечер наступил,
И, плывя по небесам,
Солнце на закате дня
Озарило все вокруг,
У меня же, что считал
Храбрым рыцарем себя,
Рукава, что я стелю
В изголовье,
Все насквозь
Вымокли от слез моих…

У вороного моего коня
Так бег ретив, что сразу миновали
Места, где милая моя живет.
Как в небе облака,
Они далеки стали.

Несущиеся вихрем листья клена среди осенних гор,
Хотя б на миг единый
Не опадайте, заслоняя все от глаз,
Чтоб мог увидеть я
Еще раз дом любимый!

Там, в Ивами, где прибой
Бьет у берегов Цуну,
Люди, поглядев кругом,
Скажут, что залива нет,
Люди, поглядев кругом,
Скажут: отмели там нет.
Все равно прекрасно там,
Даже пусть залива нет!
Все равно прекрасно там,
Пусть и отмели там нет!
У скалистых берегов,
В Нигитадзу, на камнях,
Возле моря, где порой
Ловят чудище-кита,
Водоросли взморья там,
Жемчуг — водоросли там,
Зеленея, поднялись.
И лишь утро настает,
Приливает вмиг волна,
И лишь вечер настает,
Набегает ветерок.
Как жемчужная трава
Клонится у берегов
В эту сторону и ту,
Гнется и к земле прильнет
С набегающей волной,
Так спала, прильнув ко мне,
Милая моя жена. Рукава ее,
Что стелила мне она
В изголовье Каждый раз,
Я оставил и ушел.
И по утренней росе,
Идя горною тропой,
У извилин всякий раз
Все оглядывался я,
Много раз, несчетно раз
Оборачивался я.
И все дальше оставлял
За собой родимый дом,
И все выше предо мной
Были горы на пути.
Ненаглядное дитя —
Милая моя жена,
Словно летняя трава
В жарких солнечных лучах,
От разлуки, от тоски,
Верно, вянет там она
И горюет обо мне.
На село взгляну Цуну,
Где осталася она,
Наклонитесь же к земле,
Горы, скрывшие ее!