Чистый ручей в Сюаньчэне
Прозрачней Тунга этот ручеек,
Цветет по берегам дерев краса,
Пик к солнцу устремляется, высок,
Склонились скалы, словно небеса,
Не знаю, как зовут цветастых птиц,
Таких гиббонов белых нет нигде…
Но я не встретил мне созвучных лиц
И горестно вздыхаю в пустоте.
754 г.
Тунг (Тунговый шалаш): название реки в Чжэцзяне.
Осенью поднимаюсь на Северную башню Се Тяо в Сюаньчэне
Городок у реки — как на дивной картине:
Очарована синею бездной скала,
Два моста — разноцветие радужных линий,
Два потока — сверкающие зеркала.
Закурились дымки, холод цитрусам страшен,
Затихают платаны в осенней красе.
Так кого же мне вспомнить на Северной башне? —
Пусть в ветрах прозвучит стих почтенного Се!
Осенью 753 г.
Город у реки — как на картине: эта фраза обрела известность и стала «фирменным знаком» Сюаньчэна. Два потока: по окраинам Сюаньчэна, как бы окольцовывая его, протекают две небольшие речки Ваньси и Гоуси (оба синонимических названия говорят об их извилистости); в те времена реки были видны с башни, сейчас их закрывают новостройки. Два моста: через эти реки были перекинуты два моста Фэнхуан и Цичуань.
Здесь господина Се покинул друг,
И все несет печаль душе моей.
Гость скрылся, но луны остался круг,
Гора пуста, но все журчит ручей,
Цветы цветут у брега по весне,
Бамбук шумит осеннею порой…
Живое и ушедшее во мне
Соединились в песнь о встрече той.
753 г., осень
Беседка господина Се: находится к северу от г. Сюаньчэн (совр. пров. Аньхуэй) на берегу реки Ваньси у подножия горы Цзинтин, построена поэтом Се Тяо (V в.) в бытность его начальником округа Сюаньчэн, и здесь он прощался со своим другом поэтом Фань Юнем
На севере — зеленых гор стена,
К востоку — вод излучины видны.
Здесь нам с тобой разлука суждена,
Травинки ураганом сметены.
Летучей тучкой растворится друг,
Заката грусть разлив в душе моей,
И на прощанье — лишь отмашка рук
Да жалобное ржание коней.
738 г.
По разным комментаторским версиям это — проводы в Сюаньчэне опального двоюродного дяди Ли Хуа или неназванного друга в Цзиньлине (Нанкин); по предположению Ань Ци, это больше чем проводы, как можно прочитать по названию, — это горькое прощание с другом, и написано оно в Наньяне (пров. Хэбэй).
Зеленые горы: предполагается, что это горный массив в 27 ли к северо-западу от г. Наньян; однако это может быть и любимая поэтом Зеленая гора в уезде Данту — как раз к северу от Сюаньчэна. Конь: в оригинале сложнее — «конь, оторванный от стада», этот образ потерявшейся лошади идет из трактата «Цзо чжуань».
«Тихо плещутся воды, вливаясь в Дунтин»
Не столь уж далеко к югу от дома Ли Бо в Аньлу раскинулось огромное озеро Дунтин — одна из знаменитых красот Китая. Ли Бо часто бывал тут, один, с друзьями, родичами, любуясь природными прелестями, порой безмятежно, а порой и противопоставляя эту чистоту — столичной суете.
Вместе с Ся-двенадцатым поднимаемся
на Юэянскую городскую башню
Ночью город исчез, только ты здесь, мой друг,
Тихо плещутся воды, вливаясь в Дунтин.
Грусть мою прихвати, гусь, летящий на юг,
Поднимись ко мне, месяц, из горных лощин.
Мы сойдем на плывущие к нам облака,
По бокалу вина поднесут небеса,
И порыв освежающего ветерка
Унесет нас, хмельных и веселых, назад.
759 г., осень
Нам, вероятно, уже не узнать, с кем старый и больной поэт, уже познавший хмель надежд и горечь разочарований, поднялся на городскую башню западных ворот Юэяна (совр. пров. Хунань), у подножия которой плескалась река, вливаясь в озеро Дунтин, а неподалеку возвышалась невысокая гора Цзюньшань (Царский холм), название которой он с горьким сарказмом обыграл в следующем стихотворении. Куда он хотел вернуться? Из текста это не ясно, но стоит обратить внимание на «приятельские» отношения с небесами.
Вместе с дядей Хуа, шиланом из Ведомства наказаний,
и Цзя Чжи, письмоводителем Государственного
секретариата, катаемся по озеру Дунтин
1
Янцзы, пройдя сквозь Чу, вновь на восток стремится,
Нет облаков, вода сомкнулась с небесами,
Закат осенний до Чанша готов разлиться…
Так где ж здесь Сянский дух? Не ведаем мы сами.
2
Над южным озером ночная мгла ясна.
Ах, если бы поток вознес нас к небесам!
На гладь Дунтин легла осенняя луна —
Винца прикупим, поплывем по облакам.
3
Я здесь в одном челне с изгнанником лоянским
И с ханьским Юань Ли: подлунные святые,
Мы вспомнили Чанъань, где знали смех и ласку…
О, где ж они теперь, те небеса былые?!
4
Склонилась к западу осенняя луна,
И гуси поутру уже летят на юг.
А мы поем «Байчжу», компания хмельна,
Не замечаем рос, что хладом пали вдруг.
5
Из Сяо-Сян не возвратятся дети Яо…
Осенние листы легли на воду снова,
Пятно луны посверкивает, как зерцало,
И Царский холм багряной кистью обрисован.
759 г., осень
№ 1. Три опальных чиновника — сам поэт, отставленный от двора, отправленный в ссылку и только что получивший амнистию, его дядя Ли Хуа, в конце 750-х гг. попавший в опалу и снятый с высокой должности «шилана» (категории помощника министра), и Цзя Чжи, литератор и чиновник (в середине 740-х годов занимал высокие должности в столице, а в 759 г. был сослан в Юэчжоу на должность «сыма», помощника начальника округа) — плывут по местам, где когда-то находилось древнеее царство Чу, наполнененое печальными аллюзиями (там советником государя был великий поэт Цюй Юань, позже попавший в опалу и бросившийся в реку Сян). Раздваивающаяся река: два рукава Янцзы; здесь также можно увидеть намек на повторение исторических сюжетов, на эту же мысль играет и упоминание Сянского духа — так именовали либо духа реки Сян, либо двух дочерей Яо, наложниц мифического императора Шуня, которые, по одной версии, после смерти мужа, похороненного на горе Цзюишань в верхнем течении реки Сян, впадающей в озеро Дунтин, бросились в реку, по другой, выплакав все слезы по мужу, умерли, и их похоронили на Царском холме — гористом островке посреди озера Дунтин; в любом варианте тут, как считают китайские комментаторы, проглядывает туманный намек на отставку — через Шуня — самого Ли Бо.
№ 3. На своих сопутников поэт указывает историческими намеками (Лоянский изгнанник: ханьский чиновник Цзя И, сосланный в Чанша, здесь имеется в виду Цзя Чжи, тоже лоянец; Юань Ли: сюжет из «Хоу Хань шу» об И Лиине по прозвищу Юань Ли, который возвращался из Лояна домой вместе с другом, ощущали себя бессмертным, здесь намек на Ли Хуа).
№ 4. В этом четверостишии стоит обратить внимание на то, что хмельная компания поет распространенную на территории древнего царства У (совр. пров. Цзянсу) старинную песню местных ткачей «Байчжу» (Белое рами); рами — китайская конопля, из которой выделывали полотно.
№ 5. Дети Яо: это те самые две жены Шуня, которые покончили с собой после его смерти. Царский холм: гористый остров на Дунтин, где любили гулять жены Шуня; в следующем стихотворении Ли Бо обыгрывает его название в контексте собственной судьбы.
Захмелев, мы с дядей, шиланом, катаемся по озеру Дунтин
1
В лесу бамбуков пир сегодня наш,
Со мною дядя мой, шилан-«мудрец».
Вместил в себя три чаши твой племяш —
И хмель его расслабил, наконец.
2
Мы песню кормчих лихо распеваем,
Влечет нас лодка по лучу луны.
Пусть чайки тут недвижно отдыхают,
А мы с бокалами взлетим, хмельны.
3
Сровнять бы подчистую Царский холм
И Сян-реке открыть простор Дунтина,
Тогда над озером осенним днем
Упьемся вусмерть мы вином Балина.
Осень 759 г.
