Да, так все и должно быть… Когда Сайсё вспоминал ее смертельную тоску, он забывал ее упреки, уныние и печаль одолевали его, ему тоже не хотелось подниматься с постели — он только и делал, что горько вздыхал. Но что же будет с Советником, если он узнает, что произошло? Он же все глаза выплачет! У него такой чудесный нрав, он так ослепительно хорош. И при этом, похоже, считает отвратительным то, что сопутствует любви, хотя и обладает редкостным сердцем, способным на глубокую любовь. Сблизится ли вообще Советник со своей женой? Сайсё разволновался и стал думать о том, как было бы хорошо похитить Ённокими. Если бы она хоть чуть-чуть полюбила его! Если бы она хоть что-то ответила на его слова-росинки! Но ведь увезти ее нельзя, она совсем ребенок и так беззащитна. А этот красавец Советник… Он так нежен, он не оставляет ее, она же так привязана к нему, а о Сайсё она, верно, вспоминает, как о безжалостном и жестоком человеке. Сайсё не сдерживал слез. Посмотрев на луну, он вспомнил стихи Ённокими и совсем пал духом.
— 15 —
Убедившись, что Ённокими стало лучше и ее состояние больше не вызывает особых опасений, Химэгими решился наконец оставить ее, поскольку он не мог все время сидеть взаперти — ведь он был должен появляться и в доме отца и во дворце.
— Я стану беспокоиться, ведь тебе все еще не по себе. Попробуй встать и делать все, как обычно. Мы с тобой так близки, будто бы у нас одно сердце. Когда мне одиноко и мне хочется оставить этот мир, только ты останавливаешь меня. Когда я вижу, что ты пребываешь в унынии и не встаешь с постели, мне не хочется больше жить. Мне так грустно, — сказал Химэгими, гладя волосы Ённокими. На его прекрасном лице были видны следы слез, он был красив и печален.
Муж был так нежен, он говорил с ней и ни о чем не догадывался… Ённокими думала о своей тайне, и хотя она вовсе не хотела отдаляться от мужа, она ничего ему не отвечала, отворачивалась и плакала, плакала. Химэгими не мог взять в толк, что случилось. Может быть, кто-то нашептал ей, что он мало ее любит? Он был ужасно расстроен и украдкой вздыхал.
— Я скоро вернусь. Пусть при ней будет побольше людей. Видно, злой дух навел на нее порчу. Она сама на себя не похожа, — наконец сказал он и покинул дом.
— 16 —
Когда Химэгими появился во дворце, дамы из свиты Распорядительницы женских покоев очень обрадовались — ведь его не было видно уже несколько дней. Они стали беседовать о том, что случилось за эти дни.
— Как поживает господин Сайсё?
— Как говорится в стихах, не доволен, что ему «не указали путь». Я на него обычно сержусь, он назойлив, но, видно, теперь он ходит куда-то в другое место. Обошелся, видно, без «столичной птицы», приносящей вести о любимых, я рада от него отдохнуть.
Бэн-но Кими сказала только:
— Господин Сайсё болен.
Раньше Сайсё бывал здесь каждый день и порядком поднадоел. Так что его отсутствие могло объясняться только болезнью. Химэгими расстроился и прямо из дворца отправился к Сайсё. Когда Сайсё доложили о приходе Советника, у него забилось сердце — он был испуган предстоящей встречей.
— Последние дни мои домашние были нездоровы, поэтому я и сидел взаперти. Когда же я отправился во дворец и узнал, что тебя там давно не было, то решил, что и тебе нездоровится — ведь ты не привык подолгу сидеть дома, — сказал Химэгими.
Сайсё покраснел от волнения и проговорил дрожащим голосом:
— Да нет, ничего страшного, когда я по-настоящему болен, я вообще не в силах двигаться, принимаю горячие ванны и запираюсь. Ты сказал, у тебя в доме кто-то болен, кто же это? — спросил Сайсё и осекся: нужно быть осмотрительнее.
Хотя Сайсё задал свой вопрос будто бы ненароком, он сильно побледнел и совершенно смешался. При встречах с Химэгими Сайсё обычно до бесконечности болтал с ним, но теперь он вдруг замкнулся, говорил с трудом, было видно, что он чувствует себя плохо. Химэгими был очень этим расстроен, но поскольку Ённокими была нездорова, он не мог остаться подольше:
— Ты и вправду выглядишь неважно, постарел, как тот седой водопад, осунулся. Похоже, что не в теле дело, здесь какая-то сердечная болезнь, — Химэгими улыбнулся.
Сайсё покраснел и выдавил из себя улыбку:
— Ты только сейчас заметил, как я плохо выгляжу?
Химэгими успокоился и ушел.
В неровных разрывах вечернего тумана Химэгими был прекраснее цветов сакуры. Сайсё с ревностью следил за ним. «Она привыкла и утром и вечером видеть такого красавца, и, конечно, она думает, что я ничтожество!» Как горько знать это, но что можно поделать. Эта мысль преследовала Сайсё, у него текли слезы, до самой утренней росы он не сомкнул глаз.
— 17 —
Сайсё вздыхал, сох, обхаживал Саэмон, и та по своей слабости поддалась его уговорам. Всякий раз, как Советник оставался ночью во дворце, Саэмон, будучи будто во сне, проводила Сайсё к Ённокими, а та всякий раз со слезами обнимала его. «А вдруг кто-нибудь все расскажет мужу? Как я тогда стану жить?» — беспокоилась Ённокими, но с каждой новой, такой ни на что не похожей, встречей этот мужчина, всегда ее желавший, казался ей все более привлекательным и милым, и со временем она уже не представляла свою жизнь без свиданий с ним. Ее муж был замечательным и необыкновенным, но он не желал ее, выражал свою любовь только на людях, и, сравнивая этого сдержанного человека и того, кто добивался ее так, что был готов умереть, она думала, что именно Сайсё любит ее по-настоящему. А вдруг хоть что-то станет известно об их связи? Ей было страшно и стыдно, но теперь она уже не могла не видеться с ним даже под угрозой разоблачения, хотя и знала, что ей самой эти свидания принесут только горе.
— 18 —
Ённокими жила с этими тревожными мыслям. И все же она не поняла, как что-то случилось… Но вот прошло три или четыре месяца, и ее положение стало заметно всем.
«Последнее время ей все как-то не по себе, отчего это? Может, она ждет ребенка?» — допытывался ее отец. Однако до тех пор, пока в этом не было уверенности, никто не отвечал ему. Но вот однажды, когда Ённокими принимала ванну, прислуживавшая ей дама увидела все воочию.
«Ённокими беременна», — сказала она Удайдзину. Тот несказанно обрадовался, заулыбался и тут же расшумелся: «Почему еще не читаются молебны! А каков мой зять! И на сторону не глядит, и такой предупредительный. Лучшего и не пожелаешь. Да пусть даже он искал бы любовных утех, я бы все равно не упрекнул его. Чтобы мужчина ни чуточки не погуливал и хранил верность — большая редкость, таких и не бывает. А вот если младенец будет похож на него, это умножит славу нашего дома!» Слезы наворачивались ему на глаза.
Счастливо улыбаясь, он прошел к дочери и остановился у занавески перед постелью. Ённокими лежала — у нее были сильные боли, но увидев отца, она поднялась. Чрезвычайно довольный, отец приблизился к ней со словами:
— Как ты себя чувствуешь? До сих пор я не знал, что твое недомогание вызвано беременностью. Надо, чтобы читались молебны и всякое такое, — сказал он, всхлипывая.
Как это ни удивительно, но Ённокими почувствовала дурноту уже после самого первого свидания. Она тревожилась о том, что это и вправду то самое… А что будет, когда об этом узнает муж? Пот прошибал ее при мысли о том, как она станет смотреть ему в глаза.
— Ты слишком застенчива, а чего здесь стесняться? — отец был бесконечно счастлив.
Вернувшись к себе, он приказал приготовить все, что может понадобиться дочери, не забыл и о фруктах, позаботился обо всем, о чем только возможно. Он сказал жене:
— Пойди поговори с ней.
Но та отвечала:
— Ей будет неловко. Когда так открыто говорят об этом…
— Ты думаешь только о других дочерях, а об этой вроде нечего и беспокоиться! Удивительно, но она ничего толком не понимает. А ведь сбылась мечта, которую я лелеял годами, и теперь все мои опасения позади.
Он приказал кормилице:
— Возможно, Советник еще ничего не знает. Сегодня счастливый день. Вечером надо ему все рассказать.
Как раз в этот момент Химэгими вернулся домой.
— Вот-вот. Еще не поздно, а он уже дома. Если бы он оказался недостойным, как у меня болело бы сердце! Ну, не стала дочь государыней, что с того! Ведь муж-то у нее какой! Вот что важно. Как умно я все устроил! — он хвалил сам себя, ни к кому не обращаясь. И это было весьма трогательно.
— 19 —
Химэгими сел к столу, ему прислуживала кормилица Накацукаса. Удайдзин хотел, чтобы она все рассказала Советнику, и она рассказала. Химэгими разволновался, он слушал эту несуразицу, его лицо зарумянилось. Накацукаса подумала, что он оробел. Ах, какой он еще юный! Как он мил и красив!
Ённокими тосковала, ее то прошибал пот, то она заливалась слезами. Химэгими как всегда лег с ней рядом, но что он мог ей сказать? Он — не как все, но он старался жить как все… Но все равно его никогда не оставляло беспокойство, что вскоре случится что-нибудь такое, отчего жизнь его переменится. Но у него есть мать, которая принимает его таким, как он есть. Она любит его, и если он ее покинет, ее сердце погрузится во мрак. Отец тоже не считает его никчемным и не отказывается от него. Если отец не видит его всего один день, то уже скучает. Отвернуться от них и покинуть этот мир было бы ужасным грехом. Химэгими никак не мог решить, как ему быть. Шло время и вот теперь Ённокими забеременела. Конечно, жаль, что он не похож на других людей, но раньше он не был опорочен, а теперь все узнают, что он и его жена никогда… Вот неудача! Ведь теперь люди станут судачить о том, кто лишил его жену невинности. Химэгими чувствовал стыд и обиду. Теперь он не хотел задерживаться в этом мире. Уж лучше остаться ему одному! Ему было больно и горько, всю ночь он не сомкнул глаз. Теперь он непременно должен оставить этот мир.
