Прочитав такое, все трое задрожали от страха и тотчас явились к Сыну Неба с повинной: понурив головы, покаялись в своих злодеяниях и преподнесли для войска императора дары.
На другой день Сын Неба взошел на гору Чилэшань, чтобы водрузить там каменную плиту и записать на ней повествование о подвигах воинов страны Мин в боях с северными варварами. А правители пришли к Яну проститься перед отъездом домой. Ян взял их за руки и говорит:
— На войне мы были врагами, но расстанемся друзьями! Увы, встретились мы в несчастливые для наших стран времена, но мне будет жаль, если мы с вами не увидимся больше!
Правители даже прослезились: не только сила и храбрость полководца покорили их, но его великодушие и сердечность. Они тепло распрощались с молодым полководцем и поклялись, что накажут детям и внукам жить в мире со страной Мин.
Возвратившись в столицу, государь повелел наградить участников похода: министру Ян Чжан-сину пожаловал титул циньского князя, начальнику передового отряда Лэй Тянь-фэну — поместье в двадцать тысяч дворов, начальнику отряда, что слева от середины, Ма Да, начальнику отряда, что справа от середины, Дун Чу левому тысяцкому Лэй Вэнь-цину и правому тысяцкому Хань Би-ляню — всем очередное воинское звание и по поместью в пять тысяч дворов. Начальник замыкающего отряда Су Юй-цин получил поместье в двадцать тысяч дворов. Выделив заслуги Ян Чжан-сина, император объявил о возвышении его матери Хун в сан циньской княгини. А князю Яну сказал:
— Ваш сын, князь, очень много сделал для нашей державы и спас нам жизнь. Мы пожаловали Чжан-сина титулом циньского князя, потому что княжество Цинь лежит на севере, и сын ваш сумеет надежно охранить рубежи империи от набегов варваров. Мы объявили также о возведении госпожи Хун в сан циньской княгини за ее великие заслуги в воспитании такого сына!
Итак, южные и северные варвары были разбиты и приведены к покорности, ничто не угрожало более стране Мин. И вот однажды предводители южных народов Начжа и Огненный князь попросили Сына Неба принять их. Император встретил их любезно, поблагодарил за принесенные дары. Низко поклонившись, оба приняли из его руки кубки, наполненные до краев, и провозгласили здравицу в честь Сына Неба.
Император улыбнулся.
— В стране Мин у вас нет знакомых, но князя Яна вы, кажется, знаете?
Начжа почтительно отвечал:
— Некогда презрел я священный долг правителя небольшого народа и совершил немало преступлений против вашего величества. Если бы не ваше милосердие и не великодушие князя Яна и госпожи Хун, я не сохранил бы ни своей жизни, ни своего титула. И потому чувства мои к стране Мин огромны, как небо, тверды, как скалы, широки, как река, и глубоки, как море! Я хотел бы ныне посетить князя и высказать ему благодарность за все, что он для меня сделал, однако чужестранцу не позволено бывать в частных домах в столице, потому я прошу кого-нибудь передать князю мои слова.
Император проговорил:
— Нам известно, что дочь Огненного князя стала наложницей князя Яна. Пусть он навестит ее, а вы получаете от нас разрешение сопровождать его.
Появился князь Ян, и оба варвара бросились к нему.
— Здравствуйте, князь! Давненько вас не видели! Да и понятное дело: живем в разных концах земли — вы на севере, мы на юге. И у вас и у нас дел полно, но мы всегда вас помним. Через горы и моря с великими тяготами добрались сюда, чтобы склониться перед Сыном Неба и повидаться с вами, уж простите нашу бесцеремонность.
Князь в ответ:
— И вам спасибо за то, что хорошо управляете своими народами и исправно платите дань, — это наилучшее исполнение воли Неба!
Заговорил Огненный князь:
— Мы только что от государя: он разрешил нам побывать в вашем доме, а мне — повидаться с дочерью, которую я не видел уже много лет.
На другой день Начжа и Огненный князь были в гостях у князя Яна, который принял их с подобающими почестями и представил сыновей.
Первым подошел Жэнь-син. Огненный князь спрашивает:
— Кто это?
— Мой третий сын, ваш внук.
Огненный князь взял юношу за руку и со слезами в глазах говорит:
— Ты родился в стране Мин, в семье могущественного и знатного вельможи, не постыдишься ли признать своего варвара-деда?
Жэнь-син в ответ:
— Мне стыдно только, что я прожил на свете уже более десяти лет, но из страха перед высокими горами и широкими реками до сего дня не собрался навестить вас.
Огненный князь, гладя руки внука, обратился к хозяину дома:
— У вас светлая и чистая душа, князь: вы приблизили к себе дочь варвара, никогда не обижали ее, позволили ей быть такой, какая она есть. Она подарила мне внука, и у меня нет слов от счастья!
Узнав о приезде отца, Лотос пришла в неописуемую радость. Хун и Фея разделяли ее восторг. Князь Ян велел Жэнь-сину проводить Огненного князя к Лотос, та бросилась к отцу в объятия и разрыдалась в голос, да и старый чародей не мог сдержать слез.
— После твоего отъезда одна радость у меня осталась — смотреть в сторону севера. Наконец я увидел тебя и теперь знаю, что живешь ты не хуже своего отца, правителя страны Хунду. Я так счастлив за тебя!
Лотос рассказала отцу, что и как было с ней после приезда в империю Мин, описала, как ее опекала Хун, и старик совсем растрогался.
— Великая воительница Хун — еще и великодушнейшая из женщин, по гроб жизни обязаны мы чтить и благодарить ее! Жаль, что я не могу увидеть ее!
Лотос пригласила отца отобедать, и Жэнь-син повел деда — вместе с Начжа к столам.
Заговорил Начжа:
— Раз уж я в стране Мин, то очень хотел бы посмотреть на славного Хун Хунь-то! Огненный князь здесь наполовину свой, я — все тот же чужой усмиренный варвар! Можно ли рассчитывать, что мне будет позволена эта встреча?
Князь Ян рассмеялся.
— Если вы так хотите, то обещаю устроить ее до вашего отъезда.
Между тем при дворе давно уже находился по государственным делам князь чуский Шэнь Хуа-цзинь. Однажды государь пригласил его и князя Яна к себе, чтобы по-родственному побеседовать о том-другом.
Князь Шэнь заговорил с князем Яном.
— Вы счастливый человек, князь, и везет вам, как Го Фэньяну:[459] родители ваши в добром здравии, сыновья преуспели на государственной службе и породнились с императорским семейством, дом у вас — полная чаша, вы жалованы высокими титулами и должностями, государь любит вас, словно брата! Но есть за вами грех: скуповаты — ни разу не пригласили ни меня, ни других почтенных людей столицы на дружескую пирушку! Князь Ян промолчал, а император улыбнулся:
— А мы и не знали, что князь Шэнь такой любитель попировать да повеселиться. Что ж, поводов для празднества в доме князя Яна предостаточно: Чжан-син стал князем, Цзи-син с блеском выдержал государственный экзамен, Ши-син обручился! Кроме того, прибыл в столицу князь Шэнь, приехал правитель страны Хунду, второй тесть князя Яна. Нужно отметить такие события пиршеством! Мы готовы помочь князю!
Князь Ян отвечал:
— Государь желает, чтобы я по-дружески принял вас, князь Шэнь, — прошу на днях пожаловать в мое скромное жилище и отобедать у нас, в семейном кругу!
На другой день император приказал казначею отослать в дом князя Яна тысячу лянов золота, несколько десятков голов скота, направить на пир музыкантов и гетер: пусть князь достойно примет гостей. Приглашения были посланы князю Шэню, Начжа и Огненному князю, сановным Хуану и Иню, а также славным военачальникам Лэй Тянь-фэну, Су Юй-цину и многим другим.
Князь Ян позвал своих жен и наложниц и объявил:
— Через пять дней в нашем доме назначен большой пир по случаю возвышения моих сыновей. Государь присылает к нам музыкантов и гетер — посмотрим, чем славны те и другие в столице!
Хун тотчас подумала о Цзи-сине: «Наверняка у него есть возлюбленная среди обитательниц зеленых теремов! Любопытно будет взглянуть на нее!»
Вечером, когда Цзи-син зашел к ней, она сказала ему:
— Государь посылает на наш пир музыкантов из дворца и гетер из зеленых теремов. Что можешь сказать о гетерах?
— Вы спрашиваете меня, как знатная дама! — ответил Цзи-син. — Разве могут девицы из зеленых теремов сравниться красотой с циньской княгиней?!
Хун рассмеялась и продолжала:
— В таком случае я охотно взгляну на них. Кто пользуется наибольшей известностью в столице?
— Говорят, что нет никого искусней в песнях и танцах, чем гетера по прозвищу Слива-в-снегу, нет никого умнее и скромнее, чем гетера по прозвищу Ледышка.
— А их пригласили?
— Раз государь присылает музыкантов, значит, будут и они.
Хун пристально посмотрела на юношу. Цзи-син понял, о чем она думает, улыбнулся и ушел.
С того дня, как Цзи-син занялся делом, он редко навещал Сливу и Ледышку, хотя изредка писал им. И вот однажды они получили письмо от своего возлюбленного. О чем в нем говорилось, вы узнаете из следующей главы.
