так называемого настоящего человека (чжэньжэнь), для которого утрачивают актуальность все различия (альтернативы), в том числе — между жизнью и смертью, поскольку такой индивид становится «бессмертным небожителем» (сянь) либо в философски-метафорическом, либо прямо в духовно-практическом смысле. Считается, что именно Го Сян, развивая характерные для «сюань сюэ» идеи, содержавшиеся в работах его предшественников Хэ Яня (ок. 192-249) и Ван Би (226-249), придал этим идеям систематический характер, разработав и развив концепцию «изначальной природы» (син), «судьбы» (мин) и «удела» (фэнь) каждой вещи, включая человека, в общекосмическом процессе. Согласно этой концепции, всякая вещь имеет предрасположенность, содержащуюся в ее врожденном характере как совокупности качеств (син), которая реализуется тем успешнее, чем в большей степени поведение индивида совпадает с его предусмотренным природой «устройством и предназначением» (морфологией), реализуемым в соответствии с оптимальным «принципом» (ли) данной вещи и в итоге образующим ее итоговую «судьбу» (мин). Успешное следование своему «принципу» образует благоприятную судьбу вещи, разного рода отклонения ведут к несчастьям, тем большим, чем больше отклонение. В конечном счете эти несчастья обусловлены неспособностью вещи «видеть» и реализовывать свою «судьбу» в рамках «удела» (фэнь), отведенного для данного типа (класса) вещей самим дао как всеобщим законом-принципом. Го Сян особо подчеркивает пагубность для индивида сознательного или бессознательного конфликта между «изначальной природой» и «судьбой». С другой стороны, искусство их гармонизации ведет к обретению индивидом мистического опыта счастливых «странствий в беспредельном» (сяо яо), то есть безмятежности, следующей за освобождением от всякой пространственно-временной ограниченности, что, по мысли Го Сяна, и должно полагаться конечной целью всякого человеческого опыта.
Гэ Хун (283-343/363) известен как один из первых китайских «алхимиков» — систематизаторов духовных практик, целью которых было достижение адептом индивидуального телесного бессмертия. Гэ Хун родился в уезде Цзюйжун (совр. провинция Цзянсу) в семье, многие представители которой занимали важные государственные посты в царстве У, которое в это время оказалось в подчинении династии Западная Цзинь. Вследствие этих событий карьера отца ученого, уского аристократа Гэ Ти, начала двигаться по нисходящей: он был удален от нового двора, видимо, из-за достаточно критического отношения к власти правящего клана Сыма и в конце концов зажил почти частной жизнью. В молодости Гэ Хун успешно участвовал в боевых действиях против мятежников, но затем служил неохотно и стремился оставить военную карьеру. Прослышав, что на юге, в Цзяочжи добывают киноварь (даньша), необходимую для алхимических занятий, он настоял на своем назначении туда главой уезда (сяньлин) Гоулоу и до конца жизни со своими родственниками и последователями оставался на юге, в Гуанчжоу. Излюбленным местом их опытов стали тамошние горы Лофушань. При жизни Гэ Хуна даосизм переживал подлинное возрождение, превращаясь из тайного учения отшельников-аскетов в модный стиль жизни аристократов с определенными духовными запросами. Основным произведением Гэ Хуна считается «Баопу-цзы», трактат, заглавие которого происходит от прозвища автора, которое может быть переведено как «Объявший простоту мудрец». Содержание этого важнейшего алхимического текста сводится к описанию способов регулирования индивидуальных циклов жизненной энергии ци («пневмы») с целью их «включения» в общекосмический цикл, определяемый взаимодействием: «пяти стихий» (у син), с помощью различных снадобий, известных под именем «элексира бессмертия» (дань) — своего рода «философского камня» китайских алхимиков. Трактат Гэ Хуна свидетельствует о незаурядной эрудиции автора и его глубоких познаниях в самых различных науках. Уже в шестнадцать лет он освоил классические «Сяо цзин», «Лунь юй», «И цзин» и «Ши цзин», однако его привлекала и философская литература, книги «всех мудрецов» (бай цзя), которые он считал важным дополнением к «канонам» (цзин). Судя по всему, его обращение к даосизму происходило постепенно и в значительной мере под влиянием общей обстановки — непрекращающаяся в стране смута побуждала его искать уединения и вести жизнь отшельника. Поэтому и в своих писаниях он выступил в качестве проповедника поиска «пути-дао» и его «тайны» (сюань), что заложило основу для дальнейших исканий адептов «учения о сокровенном» (сюань сюэ). «Баопу-цзы», послуживший источником идей и рецептов для многих поколений алхимиков, традиционно подразделяется на так называемые внешние (вай пянь) и внутренние (нэй пянь) главы, первые из которых считаются более ранними, поскольку в них упоминается о вторых. Именно во «внутренних» главах излагаются основные «даосские» идеи Гэ Хуна: здесь провозглашается приоритет даосизма по отношению к конфуцианству (дао бэнь жу мо, буквально «даосская наука — корень, конфуцианская — кончики веток»), важность веры в «астрологическую» судьбу (су мин) и необходимость любви к «сокровенному» (сюань). Это последнее трактуется как высшая реальность, исследование и познание которой возможно при помощи специфических духовных практик, в частности — «хранения единого» (шоу и). Аналогичные способы упоминаются уже у Лао-цзы (Дао дэ цзин, 39), Чжуан-цзы (Чжуан-цзы, 12) и Лю Аня (Хуайнань-цзы, 14), однако Гэ Хун идет по пути дальнейшего развития этой теории, различая «хранение сокровенного единого» (шоу сюань и) и «хранение подлинного единого» (шоу чжэнь и). Совершенствование в «хранении единого и сохранении подлинного» (шоу и цунь чжэнь) в конечном счете приводит адепта к своего рода «подключению» (тун) к миру «нуминозного» (шэнь), то есть приобщает его к знанию- божеств-предков, после чего он становится «настоящим человеком», недоступным ни для свирепых зверей на суше, ни для зловредных драконов в воде. Его сторонятся неприкаянные духи, ему не страшно даже направленное на него оружие (Баопу-цзы, 18). Достижению этого состояния также способствует прием «великого снадобья из золота и киновари» (цзинь-дань да яо), которое, орошая «киноварные поля» (дань тянь) в теле адепта, приближает его к телесному бессмертию. Кроме того, принятие снадобья позволяет адепту созерцать не только свои собственные души «хунь» и «по», но видеть и населяющих мир незримых духов, которыми он может научиться в конечном счете управлять в своих интересах. Наконец, Гэ Хун в главах 4 (Цзинь дань) и 16 (Хуан бай) «Баопу-цзы» приводит рецептуру изготовления алхимического золота (сернистой ртути) из реальгара, описывает процесс получения свинцовых белил (цянь бай) и других химических элементов, что, несомненно, представляет собой реальный вклад в развитие научных знаний. Со своей стороны специалисты по китайской медицине считают, что Гэ Хун внес существенный вклад в методы распознавания и лечения инфекционных заболеваний. Наследие Гэ Хуна внимательно изучается историками традиционной науки Китая.
Григорий Александрович Ткаченко родился в Москве 21 октября 1947 г. В 1965 г. он поступил в Институт восточных языков (в настоящее время Институт стран Азии и Африки) при Московском государственном университете, где учился на кафедре китайской филологии. Уже в студенческие годы он начал работу над делом своей жизни
