Значит ли это, что Упи — мастер только крупных форм? Вовсе нет! И хозяин, и его земля имеют свои особенности, а Упи как никто другой умеет представить их в лучшем виде. Когда-то я строил усадьбу к югу от городской стены. Между зарослями тростника и берегами, поросшими ивой, оставалась полоска земли шириной всего в десять ху[15]. Стоило Упи дать несколько распоряжений — и это место преобразилось в тихое тайное убежище. Я никогда не считал, что много понимаю в строительстве, но по сравнению с Упи я просто кукушка, которая не может свить себе гнездо.
В Поднебесной немало ученых и знатных мужей, обладающих изысканным вкусом. Задумывая небольшой сад или мечтая о прекрасном пейзаже, они, конечно, захотят пригласить Упи. Боюсь только, что Упи не под силу одновременно пребывать во всех частях света. Трактат «Юанье» может заменить его для всех.
И все же мне очень досадно, что мудрость и мастерство Упи невозможно передать словами. Слова запечатлели только несколько правил, а это почти ничто. Эти правила можно менять и совершенствовать, и теперь у нас хотя бы есть от чего оттолкнуться. Это хуже чем подробное изложение, но лучше чем ничего.
Необычайный талант Цзи Чэна станет образцом для грядущих поколений. Кто осмелится сказать, что его труд не будет столь же знаменитым, как «Записки об исследовании ремесел» [16]?
Написано в год Ихай эпохи правления Чунчжэнь (1635), в первый день пятого месяца, другом Чжэн Юаньсюнем в «Саду отражений».
В молодости я прославился как художник. По своей природе любил все необычное и странное. Превыше всего ценил таланты Цзин Хао и Гуань Туна [17]и всегда подражал им. Путешествовал по Янь и Чу, в зрелые годы вернулся в У, поселился в Жуньчжоу[18].
Жуньчжоу окружают прекрасные горы и реки. Местные любители садов собрали камни причудливых форм и соорудили горку в бамбуковой роще. Случайно увидев ее, я не смог сдержать улыбку. Меня спросили почему. Я ответил: как известно, в мире есть естественное и искусственное. Почему вы не стремитесь воспроизвести естественную форму гор, а вместо этого наваливаете груды камней, словно встречаете духа весны Гоумана[19]?
Меня спросили, могу ли я сделать лучше. Воспользовавшись этой счастливой возможностью, я возвел отвесную скалу. Каждый, кто видел ее, восклицал: «Воистину прекрасная гора!» С тех пор слава обо мне разнеслась по всей округе.
Вскоре провинциальный казначей У Ююй из Цзиньлина прослышал об этом и пригласил меня. Он получил участок на востоке города. Это был семейный надел юаньского Вэнь-сяна, размером всего лишь 15 му[20]. Господин У сказал: эти 10 му оставь для постройки дома, на оставшихся 5 му разбей сад, подобный «Саду единственной радости» Сыма Вэнь-гуна[21]. Я осмотрел самые высокие места, исследовал глубину источников. Деревья доставали до небес, кривые ветви мели землю. Я сказал: для того чтобы устроить здесь сад, нужно не только поднять возвышенности, но и углубить низины. Пусть склон горы проглядывает из-за высоких деревьев; камни врезаются в извивающиеся корни; павильоны и террасы как бы разбросаны по поверхности воды; парящие галереи перекинуты через каналы, извилистые, словно знаки на древних печатях, — вот картина, поражающая воображение!
Когда строительство было завершено, хозяин возликовал. Он сказал: если измерить расстояние между входом и выходом — это всего лишь 400 шагов, однако на них собраны все красоты Цзяннани[22]! Помимо прочего, в саду были отдельные глыбы камней и небольшие строения. Но и с помощью этих мелких объектов я сумел воплотить свои дерзкие замыслы. Поэтому и я остался доволен своей работой.
В то время секретарь государственной канцелярии, Ван Шихэн, пригласил меня устроить для него сад к западу от реки Луаньцзян [23]— и, кажется, я верно понял и воплотил его замысел. Этот сад, также как и сад господина У Сюаня, прославился по обоим берегам Янцзы. На досуге я начертил планы своих садов и назвал свои заметки «Содержание садов».
Наши края посетил Цао Юаньфу из города Гущу. Ван Шихэн и я сопровождали его во время прогулок по саду. Цао Юаньфу провел с нами два дня — похвалам его не было предела! Он сравнил пейзажи в саду с картинами Цзин Хао и Гуань Туна и спросил, могу ли я обратить свои умения в слова. Я показал ему свою рукопись. Он сказал: тысячу лет люди не видели и не слышали ничего подобного, почему же вы называете это «Содержание садов»? Это достойно благородного мужа! Но не следует ли изменить заглавие на «Устроение садов»?
Написано Фо Даожэнем [24], в год Синьвэй эпохи правления Чун-чжэнь (1631), на исходе осени в часы досуга в саду Уюань.
Цзецзин, или Использование естественного ландшафта
В устроении садов не придерживаются строгих правил, однако в использовании естественного ландшафта нужно следовать некоторым принципам. Важнее всего учитывать смену времен года[25], фэншуй не столь важен.
Если для строительства сада ты выбрал поросшую деревьями излучину реки, ищи бамбуковую рощу или густой лес. В шумном и суетном городе лучше укрыться в спокойном и уединенном месте. Смотришь с высокогорья вдаль — со всех сторон тебя окружают скалистые вершины. Теплый воздух струится из павильона и окутывает прохожих, весенние ручьи устремляются к воротам и наполняют пруд. Среди ослепительно ярких цветов ты встречаешь на счастье бессмертного[26]. Веселишься со святыми и превозносишь совершенномудрых[27], чувствуя себя Первым Министром Гор[28]. Поешь хвалу жизни на привольи[29] и выращиваешь лекарственные травы[30]. Подметая дорожки, обходишь стебли орхидей — и они оделяют ароматом твои покои. Поднимаешь занавески и приветствуешь ласточек, что свободно разрезают воздух. Кружатся лепестки осыпающихся цветов, струятся поникшие ветви ивы.
Если ты все еще дрожишь от зимнего холода — повесь высокие качели[31]: они поднимут тебя к далекому ясному небу, ты сможешь высказать свою радость холмам и долинам. Выйдя из круга мирских забот, размышляя, странствуешь по саду, словно внутри пейзажного свитка.
В тенистом лесу начинает кричать иволга, из-за горного склона доносится пение дровосека. Ветер родится под сенью деревьев, и ты входишь в пределы Фу-си[32]. Отшельник слагает стихи в сосновой хижине, затворник играет на цитре в бамбуковой роще. Красный наряд лотосов свеж и омыт дождем, яшмовый бамбук легко постукивает, и ты любуешься им в излучине ручья и наблюдаешь за рыбой в реке Хао. Горы виднеются в клубах тумана, низкие облака окружают тебя, когда ты стоишь в галерее, держась за перила. Поверхность воды покрыта мелкой рябью, прохладный воздух будит тебя, приклонившего голову к подушке. У южного окна ты изливаешь горделивые мечты[33], у окна на северной стороне укрываешься в полуденной тени. До середины окна поднимается изумрудная тень платана и павловнии, стена обвита лазурной сетью стеблей. И ты любуешься луной, склонившись над ручьем, и пьешь родниковую воду, присев на камень.
Летние одежды не согревают в осенней прохладе. Лотосы в пруду свернулись в ароматные бутоны. Листья утуна осыпаются, испуганные приходом осени[34], цикады в траве стреко танием наполняют мрак. Бескрайний струящийся свет над озерной гладью, горы словно прекрасные яства на богатом пиру… Ты останавливаешь взгляд на веренице белых цапель что летят над полями и кленами, словно раскрасневшимися от вина. С высокой террасы смотришь вдаль, чешешь заты лок и вопрошаешь голубые небеса[35]. Укрываешься в пустом павильоне и поднимаешь чарку луне[36]. Небесный аромат плывет в воздухе, печально осыпаются семена османтуса[37].
Увидев у бамбуковой изгороди умирающие хризантемы, ты понимаешь, что пришла зима. Когда же на согретом солнцем горном хребте расцветут сливы — ты будешь знать, что наступила весна. А сейчас повесь связку монет на верхушку посоха[38] и позови соседей выпить вина. Внезапно набредаешь на красавицу в освещенном луной лесу [39], спит в хижине под снегом достойный муж[40].
Темнеет полотно из облаков, листья шелестят на ветру. В лучах закатного солнца обдуваемые ветром вороны сидят на деревьях. Под убывающей луной озябшие гуси жалобно кличут. Очнувшись от сна у окна в кабинете, ты читаешь стихи, похожий на одинокую тень. Парчовая занавеска льнет к нарумяненной щеке красавицы за узорной ширмой, и снежинки являют доброе знамение. Ты можешь взяться за весла, словно собираешься плыть через реку Янь[41], или набрать снега, чтобы растопить его в чайнике, превосходя в этом род Дан[42]. В холодные ясные дни хорошо подхватывать рифмы, а в погожие дни соединять слова[43].
Пейзаж все равно что цветок, который не увядает, когда ты срываешь его. Напротив, он приобретает новую жизнь. Не нужно придерживаться никаких принципов. Если пейзаж трогает душу — значит, это твой пейзаж.
