Прошло несколько месяцев. Как-то на дарбаре вспомнил падишах про этот разговор. Чтобы испытать память Бирбала, он вдруг спросил.
– Бирбал! А еще что?
– Владыка мира! А еще кархи [61], – тотчас ответил Бирбал.
Очень понравилось падишаху, что Бирбал такой памятливый, и он тут же подарил ему красивое жемчужное ожерелье.
Увидели это придворные и удивились. Стали они думать да гадать, как бы и им угодить падишаху. Видно, падишах очень любит кархи – не успел Бирбал помянуть его, как получил жемчужное ожерелье.
Дома вельможи приказали приготовить кархи из самой лучшей сыворотки. Назавтра пришли они во дворец, и за каждым слуга несет на голове горшок с кархи. И мысли у жадных вельмож одинаковые – про жемчужное ожерелье.
Вышел в дарбар падишах, увидел странное зрелище и спрашивает, что, мол, это значит?
– Покровитель бедных! Мы принесли для вас кархи, – хором ответили придворные.
Рассердился на них падишах за глупость и велел всех заковать в кандалы.
– Олухи, только и умеете, что подражать. Бирбал помянул кархи, да ведь в том был особый смысл.
Гнев падишаха до смерти напугал вельмож. Сложили они покорно руки и стали молить его о милосердии.
Однажды на дарбаре падишах спросил у придворных, а их там было полным-полно:
– Что важнее: судьба или действия человека?
Все в один голос ответили:
– Владыка мира! Действия человека важнее.
Один только Бирбал думал по-другому и не побоялся против всех сказать:
– Махараджа! По-моему, главное – судьба.
– Что может судьба, если человек сам не действует, не старается? Ну, скажем, будет ли он сыт, если понадеется на судьбу и станет сидеть сложа руки? – урезонивал падишах Бирбала.
– Как ни старайся, а коли не суждено, то ничего и не получишь, не судьба, значит. Такое часто видеть приходится. Потому-то я и думаю, что главное – судьба.
Одному вельможе это рассуждение не понравилось, и он сказал:
– Владыка мира! Пусть Бирбал докажет, что главное – судьба.
– Да, да, Бирбал, докажи, – подхватил падишах.
– Владыка мира! Не такое это простое дело. Доказательства в узелке не носят, чтобы вдруг развязать да выложить. Но раз вы так хотите, то я вам это вскорости докажу.
Прошло какое-то время.
Однажды падишах поехал с придворными кататься на лодке по Ямуне. Вышла лодка на середину реки, и тут падишаху вдруг вспомнился тот спор.
– Ну, что, Бирбал, уразумел ты наконец, что к чему? Признаешь, что не судьба главное, а действия? Говори! – приказал Акбар.
Бирбал и теперь ответил так же, как в прошлый раз.
Рассердился падишах на его упрямство, быстро снял с пальца перстень и кинул в воду.
– Ладно же, Бирбал! – вскричал он с гневом. – Пусть твоя судьба тебе поможет. Принеси мне перстень через месяц, а не то не сносить тебе головы.
Видели придворные, что Ямуна в этом месте очень глубока и достать перстень со дна нет никакой возможности. Нет теперь Бирбалу спасения. Но Бирбал ничего не ответил. Смолчал.
Лодка пристала к берегу. Тут падишах расставил на берегу караульщиков. А то как бы Бирбал не достал из реки перстень.
А Бирбал положился на судьбу и помалкивал. Прошло двадцать семь дней.
– Ну, что, Бирбал, перстень у тебя? – спросил падишах.
– Нету у меня перстня, – ответил Бирбал.
– Послушай, Бирбал! Признай, что действия важнее судьбы, и я еще тебя помилую.
– Владыка мира! Действия – действиями, а от судьбы не уйдешь, – стоял на своем Бирбал. – Известна пословица: «В одночасье дом сгорит, да вдруг и счастье привалит». Осталось еще три дня, за это время все может перемениться.
Будто масла подлили в огонь гнева, что пылал в душе падишаха. Он так и вспыхнул.
Наступил последний день, и снова потребовал падишах у Бирбала кольцо.
– Владыка мира! Не принесла мне судьба кольцо, – ответил Бирбал.
– Коли так, готовься к смерти, – грозно молвил падишах.
Без страха в душе стоял Бирбал перед падишахом. Он уже и сам приготовился умереть. Связали ему руки за спиной. Еще раз сжалился нам ним падишах.
– Бирбал! Вот тебе последний случай спастись: признай, что действия – главное, и я прощу тебя.
– Покровитель бедных! Нехорошо бить лежачего. Сделайте милость, поспешите меня казнить, – твердо ответил Бирбал.
– Ладно, так тому и быть, – ответил падишах.
Позвал он палача и приказал ему отвести Бирбала на виселицу – она стояла недалеко от дворца.
Встревожился народ, глядя, как Бирбала со связанными руками ведут на казнь. Ведь ту пору, когда Бирбал был при дворе в силе, простые люди называли царством Рамы [62]: народ тогда жил спокойно и без тревог.
Помертвели лица у людей, а родные Бирбала стояли чуть живые от горя. Поначалу крепились они, молчали, а как не стало у них больше сил терпеть – залились слезами.
Бирбалу велели взойти на эшафот. По обычаю, палач спросил у него:
– Какое ваше последнее желание? Чтобы его исполнить, дается десять минут, говорите!
Не успел Бирбал рта раскрыть, как вдруг около виселицы появился факир. Никто и не приметил, как он пришел, казалось, он из-под земли вырос. И сказал факир:
– Бирбал! Сейчас тебя повесят, так ты перед смертью сделай святое дело: накорми меня. Исстари люди говорят: нет лучше подаяния, как накормить голодного. Я хочу рыбы – свари хорошую рыбу и дай мне поесть, от меня же, голодного, прими благословение.
В великое затруднение попал главный советник. За ним смерть пришла, а тут факир есть просит, да еще рыбы.
– Уважаемый! Вам должно быть известно, что я из высокой брахманской касты. Мы ведь рыбу в пищу не употребляем и не готовим на своих очагах. Как же я могу накормить вас рыбой?
– Так-то оно так, – ответил факир, – но если ты теперь, в свой смертный час, утолишь мой голод, то этой своей заслугой принесешь счастье своим детям и всей семье.
И все стали просить Бирбала исполнить просьбу факира. Уступил Бирбал, послушался народа.
Один человек пошел на базар и купил у рыбака большую хорошую рыбу. Сел Бирбал и начал ее чистить.
Тем временем падишах смотрел из окна, ждал, когда Бирбала вешать станут. Видел он, как Бирбал беседует с факиром, а о чем – не его то была забота. Видел потом, что Бирбал чистит рыбу. А Бирбал стал потрошить рыбу и нащупал у нее в желудке что-то твердое. Распорол ножом желудок, а там перстень, что падишах в реку кинул! Взял Бирбал перстень, зажал в кулак, поднялся и ищет глазами факира, а того и след простыл!
– Коли будет на то ваше позволение, я хотел бы еще раз повидаться с падишахом, – сказал Бирбал стражникам. – Сделайте милость, отведите меня к падишаху.
Люди заметили, что Бирбал что-то вынул из рыбы, но что? Повела его стража к падишаху, и они следом за ним повалили.
А падишах увидел, что Бирбал идет во дворец, и подумал: «Ну, конечно, Бирбал струсил и отступился от своих слов. Хочет сказать мне, что признает: действия важнее судьбы. Но теперь я не изменю приказа. Надо было ему раньше соглашаться».
Бирбал вошел и поклонился падишаху.
– Бирбал! Не трудись понапрасну. Хоть бы ты и признал теперь, что действия важнее судьбы, все равно поздно. Я не изменю свой приказ.
– Господин мой! Послушайте сперва, что я скажу. Я не затем пришел, чтоб признать, что действия важнее.
– Что ж, говори! – разрешил падишах.
– Я принес вам перстень. Вот он, благоволите надеть, если угодно.
Падишах взял кольцо, посмотрел – и впрямь это был тот самый перстень с государевой печатью. Вертел он кольцо и так и этак, разглядывал – сомнений нет, оно самое.
– Бирбал! Как попал к тебе перстень?
– Покровитель бедных! Мне принесла его моя судьба.
И Бирбал рассказал падишаху, как досталось ему кольцо.
Всей душой обрадовался падишах и на радостях щедро одарил Бирбала. Дал ему десять тысяч золотых монет и красивое платье. Всем домочадцам Бирбала тоже пожаловал по новому платью.
Однажды падишах беседовал в гареме со своей любимой бегумой. И чем-то она его разгневала, да так сильно, что он пришел в ярость и сгоряча приказал:
– Уходи из дворца. Сегодня же, до захода солнца, чтоб тебя тут не было.
Уж как ни старалась бедняжка успокоить, уговорить падишаха, ничего не помогло. Сердитый ушел он из гарема, а бегуму от страха и горя стал бить озноб. Долго ломала она себе голову, но так ничего и не придумала. Вспомнила тогда она про Бирбала и послала за ним раба. Раб тайком провел вазира в гарем к бегуме. Она поведала Бирбалу про свое горе. Бирбал дал ей тайный совет и поторопился уйти. В дарбаре он как ни в чем не бывало занялся своими делами.
Солнце садилось. Бегума собрала свои вещи, велела связать их в узлы и послала за падишахом. Снова принялась она просить его о милости.
– Время уже позднее, – ответил падишах, – солнце заходит, поспеши. Забирай, что тебе всего дороже, твои любимые вещи и уходи.
