Горожане догадались, что путники в роскошных нарядах – люди высокородные, и встречали их приветливо. Ехали Бирбал с Тансеном по улицам и расспрашивали, где царский дворец. У ворот встретил их дворецкий и сказал:
– Добро пожаловать! Для чего прибыть изволили? Откуда путь держите, почтенные?
– Мы жители Дели, – ответил Бирбал. – Приехали повидать махараджу, привезли письмо от нашего падишаха.
Дворецкий повел гостей в царский совет. Оставил их в прихожей, а сам пошел доложить о приезде чужестранцев. Махараджа повелел их ввести. Они приветствовали махараджу очень учтиво и по его знаку сели на указанные места. Кончил махараджа свои дела и начал гостей спрашивать, зачем, мол, пожаловали. Бирбал молча подал письмо падишаха. Махараджа распечатал его и стал читать. А там было написано: «Этих чиновников надо казнить за тяжкое преступление. Но здесь этого сделать нельзя – народ может взбунтоваться. Поэтому посылаю их к вам. Соблаговолите совершить кару, как мы просим».
Прочитал махараджа письмо и подал его своему главному советнику. Тот только диву дался. Смекнул он, что тут непременно какая-то тайна кроется, и дал о том понять государю:
– Надо посадить их на время в тюрьму, а там поразмыслим и поступим как следует.
Раджа умному совету очень обрадовался и так и сделал: велел приезжих вельмож на две недели заточить в тюрьму.
Тансен сильно встревожился, когда ему надевали кандалы, совсем голову потерял. Заметил это главный советник раджи и объяснил:
– Причина этого наказания – письмо, что вы привезли. Так приказал ваш падишах.
Тансена и Бирбала отвели в тюрьму. Тут Тансен взмолился:
– Бирбал, братец! В какую беду мы попали! Пришел, видно, наш смертный час. Моя голова ничего не соображает, вся надежда на вас. Сделайте милость, придумайте что-нибудь.
А Бирбал разгадал замысел падишаха и даже ахнул про себя: «Вон ведь что затеял падишах, лишь бы сделать проверку нашему уму!» Вслух он сказал, чтобы утешить тревогу Тансена:
– Милый Тансен! Я придумал средство спастись. Удастся – хорошо, а нет – не миновать нам гибели. Вот что я надумал: перед казнью каждый из нас должен просить, чтобы его вперед повесили. Вот и все. Лучшего средства я не вижу.
В тоске и горе встретили узники день казни. Вот повели их солдаты на виселицу. С виду Тансен веселый, довольный, а на душе у него кошки скребут. Пришли на место казни. Тут Бирбал выходит вперед и говорит:
– Братцы, вешайте меня первым.
А Тансен Бирбала отталкивает, на его место становится:
– Ну нет! – кричит. – Этому не бывать! Я первый!
Так они долго спорили, кому помереть раньше. Видит палач, что каждый так и рвется вперед другого на тот свет отправиться, рассмеялся и про себя решил, что оба свихнулись. Он послал солдата передать эту весть махарадже. А у него как раз главный советник был. Послушал он солдата и говорит махарадже:
– Достойнейший господин! Я вам сразу сказал: есть в этом деле какая-то тайна. Без причины никто в петлю не запросится. Надо позвать их сюда и расспросить.
Махараджа послал солдата за чужестранцами. Привел он их, и стал раджа выпытывать: что это им не терпится умереть?
– Это тайна. Горе будет нам, коли она откроется, – ответил Бирбал.
Такой ответ еще пуще раззадорил махараджу.
– Что ж, – пригрозил он, – коли не хотите говорить, всю жизнь в тюрьме просидите, там и помрете.
Бирбал пригорюнился, голову опустил, а сам в душе радость прячет.
– О махараджа! Раз уж вы так понуждаете, делать нечего, придется рассказать. А все же сердце-то не велит. Ну, ладно уж, благоволите выслушать! Уже давно страна ваша словно бельмо на глазу у нашего падишаха Акбара. Он только о том и думает, как бы прибрать ее к рукам, да руки-то коротки – знает ведь ваше могущество. Однажды все как есть вельможи и сановники собрались в дарбаре, и падишах решил спросить у них совета: как забрать под свою руку бирманское царство. Думали-гадали придворные, но никто ничего придумать не смог. Тогда заговорил один старый,
очень ученый брахман:
«Владыка мира! Укажу я вам одно средство очень далее простое. Пусть тамошний раджа казнит двух ваших подданных. В следующем рождении [85] первый казненный станет бирманским раджой, а второй – его главным советником. Тот же, кто предаст их казни, всю жизнь будет прислуживать падишаху. Так бирманское царство само попадет к вам в руки».
Долго толковали, спорили вельможи про это дело и наконец послали нас к вам. Так вы уж, будьте милостивы, не делайте проволочки и немедля прикажите нас казнить.
Эти диковинные речи открыли радже глаза – так вот в чем тайна чужестранцев! Он взглянул на своего вазира, а тот был потолковее и поумнее раджи. Он сказал:
– Владыка мира! Вижу я, как не терпится им помереть, и сдается мне, что он говорит правду. Разумный человек не станет сам себе вредить. Надобно отослать их ни с чем обратно.
Радже пришелся по душе совет вазира. Кинул он взгляд на Бирбала и Тансена и сказал им такие слова:
– Езжайте назад в свою страну, никаких препон вам не будет. А падишаху скажите: «Раджа Бирмы тебе не слуга и твои приказы исполнять не желает. Коли хочешь кого казнить – сам на своей земле и казни. Я же не стану понапрасну брать на себя грех за убийство».
Тансена томил голод, он только и думал, как бы поскорее унести ноги, но Бирбал с важным видом стоял на своем:
– Почтеннейший раджа! Вы уже приказали меня казнить, а теперь передумали. Не к лицу это вам, знаменитому радже. Уж вы исполните приказ нашего падишаха. Не хотел я открывать нашу тайну, знал, что навредим мы себе без меры. Неужто не смилуетесь, не прикажете казнить нас?
– Чего ради мне самому на себя беду накликивать? А Акбар для меня ничто, пустое место. Вот вам мой приказ: сей же час убирайтесь из города. И не мешкайте, не то солдаты свяжут вас и выкинут за городские стены.
Сделал Бирбал скорбное лицо и вышел из дворца вместе с Тансеном. Выехали они из города и спустя несколько дней, одолевши все невзгоды далекого пути, приехали в Дели и сразу же явились во дворец.
А падишах наперед знал, чем дело кончится. Встретил он Бирбала с Тансеном очень приветливо, велел сесть на самые лучшие места в дарбаре и стал расспрашивать про бирманского раджу. Не успел Бирбал рта раскрыть, как Тансен с жаром заговорил:
– Владыка мира! Только лишь по милости Бирбала остались мы живы и домой воротились! Кабы не он, давно бы расстались наши души с телами.
И рассказал по порядку все, что с ними приключилось. Тогда падишах кивнул придворным-мусульманам:
– Слыхали? Я вам говорил, что Бирбал умнее Тансена, да вы упрямились, все хотели поставить Тансена на место Бирбала. Нынче, слышите, сам же Тансен славит Бирбала, и, думаю, вы уразумели, что сделали ошибку. Я клятву дал испытать их обоих и испытал. Теперь-то, надеюсь, я не услышу от вас прежних речей о Бирбале. И еще я всем вам – мусульманам – строго-настрого приказываю, чтобы наперед никто не злобствовал на индусов. Все наши подданные для нас одинаковые – что мусульмане, что индусы.
Сардар по имени Амир-хан сказал:
– Владыка мира! Теперь мое недоверие пропало. Пусть каждый получает должность, на какую он способен. Но одно мы никак в толк не возьмем: в Коране сказано, что следует признавать только одного бога, а кто верует во многих богов – тот неверный. Заставьте индусов веровать в одного бога, и мы будем считать их такими же, как мы, словно братьями своими.
– Этому не бывать, – ответил падишах, – пусть каждый живет по своей вере. Нельзя объявлять человека плохим из-за его веры. Того, кто будет притеснять индуса за его веру,
я сурово покараю.
Услыхали придворные грозный приказ падишаха и испугались. С тех пор пропала вражда, что была промеж них.
Отправился однажды падишах на берег Ямуны – полюбоваться рекой. Много разного люда было там. Одни пели гимны, другие совершали омовение в святых водах. А в сторонке молодая красотка вошла в воду и окунулась. Ее сари закрывало только бедра. Когда она вышла из воды, ее длинные волосы рассыпались. Она их подобрала, свернула в узел, пригладила… Лицо ее в этот миг засияло, словно солнышко. Падишах, глядя на нее, придумал самасью: «Засияло солнце над холмами».
И с этой мыслью уехал во дворец.
Наступило время дарбара. Падишах вышел к придворным и сразу же прочитал Бирбалу ту строку. Бирбал придумал такие стихи:
Полная любви и опьяненья,
ночь угасла. Утро засветилось.
Свежесть и прохладу предвкушая,
девушка к Ямуне торопилась.
Сбросила одежды, окунулась,
и, казалось, красотою юной
Спорила она с зарею нежной,
серебром волны, сияньем лунным.
А потом на берегу стояла,
Косы на затылке поправляла, —
обнаженная, с упругими грудями.
Улыбнулась радостной улыбкой —
засияло солнце над холмами.
Подивился падишах, услыхав стихи, и принялся громко хвалить Бирбала.
