Говорят, что в Сучжоу из шести ворот: Фэнмэнь, Паньмэнь, Сюймэнь, Чанмэнь, Лоумэнь, Цимэнь — Чанмэнь было наиболее оживленным местом. Сюда стекались лодки, экипажи. Поистине:
По лестницам и вверх, и вниз снуют
Три тысячи зеленых рукавов.
Милльоны золотых монет плывут,
Стекаются сюда со всех сторон.
Уж близится рассвет. Когда ж конец
Торговле оживленной той придет?
Всегда здесь слышен гул людской толпы
На тысячах различных языков.
Будучи как-то раз в районе Чанмэни, Тан Инь сидел на борту *прогулочной джонки. Его тут же окружили литераторы, которые спешили приветствовать знаменитого Тан Иня и, протягивая поэту свои веера, просили нарисовать или написать что-либо им на память. Тан Инь сделал тушью несколько набросков и написал несколько четверостиший. Все больше и больше народу стекалось на берег, узнав, что там сидит знаменитый поэт. Ни мало не смущаясь собравшейся толпой, Тан Инь приказал слуге подать большой кубок вина. Опершись на окно, он принялся было за вино, как вдруг его взору представилась разрисованная джонка, которая, покачиваясь на волнах, плыла мимо. Блестящее убранство джонки бросалось в глаза. Молодая женщина с очаровательным лицом и нежным тонким станом стояла у окна каюты. На женщине было синее платье. Заметив Тан Иня, она стала пристально смотреть на него и улыбаться, рукой закрывая ротик. Джонка проплыла мимо, а Тан Инь, приведенный в неимоверное смятение прекрасным обликом незнакомки, стал расспрашивать лодочников, не знают ли они, кто хозяин джонки. Оказалось, что владелец ее — ученый Хуа из *Уси. Тан Инь решил тотчас отправиться в погоню и стал громко кричать, подзывая лодку. Но ни одной лодки поблизости не оказалось; поэт был в полном отчаянии. Он собрался было послать слугу на поиски лодки, как увидел, что из города выплывает какая-то джонка. Мало заботясь о том, свободна ли она, Тан Инь стал громко кричать и махать руками, призывая джонку к себе. Когда джонка подошла к берегу, из каюты вышел какой-то человек и, остановившись на носу, громко крикнул:
— «Сильнейший тигр», куда это тебе вдруг так срочно понадобилось ехать?
Когда Тан Инь взглянул на говорившего, он убедился в том, что это был не кто иной, как его близкий друг Ван Яи.
— Я бы хотел как можно скорей навестить своего друга, который приехал сюда издалека, — ответил ему Тан Инь, — поэтому я так усиленно искал лодку. А ты куда держишь путь?
— Я со своими родичами направляюсь в *Маошань возжечь в храме свечи. Через несколько дней мы вернемся обратно.
— Я тоже собирался поехать в Маошаньский храм, но до сих пор все не было попутчиков. Раз я тебя сегодня встретил, уж воспользуюсь случаем.
— Если ты хочешь поехать, отправляйся скорее домой и собери все, что следует. Я здесь причалю и буду тебя поджидать.
— Зачем же мне заходить домой? Сразу и поедем, — возразил Тан Инь.
— Надо же взять с собой курильные свечи и *прочие вещи.
— Приедем в Маошань, там все куплю, — ответил Тан Инь.
Отослав домой слугу и не попрощавшись с людьми, которые ожидали, пока он им что-либо напишет или нарисует, Тан Инь прыгнул в джонку друга. Обменявшись приветствиями с Ван Яи и его попутчиками, Тан Инь закричал:
— Скорей отправляйте лодку! Поскорей отчаливайте!
Лодочники, узнав в новом пассажире Тан Иня, не посмели его ослушаться: тут же взялись за багры и стали отчаливать.
Вскоре Тан Инь увидел перед собой джонку Хуа и дал приказание лодочникам итти за ней следом. Никто не знал, с чем было связано такое распоряжение, но возражать не стали. На другой день приехали в Уси. Заметив, что джонка, которую он преследовал, входит в город, Тан Инь обратился к своим спутникам со следующими словами:
— Было бы позорно, попав сюда, не побывать на озерах *Хойшань; прикажите лодочникам, пусть хоть они отправятся туда набрать воды из источника. Здесь мы их подождем, а завтра двинемся дальше. А пока сойдем на берег и прогуляемся по городу.
Лодочники повернули лодку к Хойшани, а вся компания сошла на берег и направилась к городу.
Оказавшись в самом оживленном и многолюдном месте, Тан Инь бросил друзей и отправился на розыски разукрашенной джонки. Не зная, в каком направлении ушла джонка, он метался по городу, но джонки и след простыл. Когда он свернул на широкую улицу, то вдруг услышал крики: «Берегись! Осторожно!».
Тан Инь остановился. Справа приближался роскошный паланкин, который несло десять человек, за паланкином толпой следовали служанки.
Правильно с древних времен говорят: «коль суждено, так встретишь и за десять тысяч верст»; среди сопровождавших паланкин девиц была и прелестная служанка в синем платье, которую он видел в Чанмэни.
Обрадованный Тан Инь не выпускал паланкина из виду.
Процессия остановилась у большого здания. Женская прислуга вышла приветствовать прибывших, и вскоре все скрылись за воротами.
Тан Инь узнал от прохожих, что дом этот принадлежит ученому Хуа и что в паланкине приехала его жена.
Получив точные сведения, Тан Инь расспросил, как пройти к реке. Когда он пришел на условленное место, джонка, вернувшаяся из Хойшаня, уже поджидала его. Вскоре подошли Ван Яи и вся компания.
— Куда же это вы пропали? — спросили Тан Иня приятели. — Мы вас долго искали, но нигде не могли найти.
— Сам не знаю, как это произошло, — ответил тот. — Как только мы попали в толпу, я вас потерял. Города этого я совсем не знаю. Полдня потерял на то, что расспрашивал дорогу, и вот только теперь сумел до вас добраться.
Больше об этом происшествии говорить не буду, скажу лишь, что вдруг, посреди ночи, во сне Тан Инь начал кричать не своим голосом. Перепуганные друзья разбудили его и стали расспрашивать, что с ним произошло.
— Только что во сне я видел божество в золотой кольчуге. Видение накинулось на меня с золотой палкой, упрекая меня в том, что, когда я отправлялся в Маошань, мною руководили не чувства искренней веры в будду, а желание приятно провести время. Я поклонился божеству и обещал загладить свою вину тем, что в течение месяца буду жить в уединении и полном отрешении от жизни. Завтра с рассветом вы все поедете дальше, а я вернусь на некоторое время домой, так что придется нам расстаться.
Все поверили рассказу Тан Иня.
Когда рассвело, мимо них проехала небольшая лодка, которая, как оказалось, держала путь в Сучжоу. Тан Инь простился с друзьями и пересел в эту лодку. Проехав немного, он сказал лодочнику, что забыл в городе кое-какие вещи и должен вернуться. При этом он вытащил из рукава несколько монет и дал их лодочнику.
Когда лодка причалила, Тан Инь быстро сошел на берег, отправился в харчевню, где раздобыл старое платье и порванную шляпу, переоделся во все это старье и в таком нищенском виде направился к лавке-ломбарду, которую содержал при своем доме господин Хуа. Здесь он собирался заложить свое платье. Увидев управляющего лавкой, Тан Инь обратился к нему. Держал он себя при этом очень скромно, говорил тихо, выбирая выражения простолюдина.
— Фамилия моя Кан, имя Сюань. Я уроженец уезда Усянь. Хорошо умею писать. До сих пор я существовал на то, что работал в небольшой конторе. Недавно умерла моя жена, кроме того, я лишился работы и теперь остался совершенно один, без средств к существованию. Я бы хотел попасть в услужение в какой-нибудь знатный дом и работать переписчиком; не нужен ли такой человек, как я, вашему хозяину. Если он возьмет меня, я никогда не забуду его доброты.
Вытащив из рукава листочек, на котором было написано несколько строк образцовым уставным почерком, Тан Инь передал его управляющему. Увидев, что иероглифы написаны очень красиво и верно, управляющий ответил:
— Сегодня вечером я буду у хозяина и скажу ему о тебе. Зайди завтра за ответом.
Действительно, в этот же вечер управляющий показал своему хозяину образец письма случайного посетителя.
— Очень хорошо написано, — похвалил ученый, рассматривая листок. — Это не почерк простолюдина. Вели ему завтра притти ко мне.
На следующее утро, когда Тан Инь пришел в ломбард, управляющий провел его к хозяину. Тан Инь приветствовал ученого низким поклоном. Поглядев на посетителя, господин Хуа понял, что имеет дело не с простолюдином. Узнав фамилию, имя и родину пришельца, господин Хуа поинтересовался также, приходилось ли ему когда-либо учиться.
— В детстве я сдавал экзамены за начальную школу, но дальше этого дело не пошло, — ответил Тан Инь. — *Классические книги, правда, я еще до сих пор помню.
— Какие, например? — поинтересовался ученый.
Тан Инь изучал «Книгу истории» и фактически хорошо разбирался во всех пяти классиках, но поэт знал, что ученый интересуется «Книгой перемен», и поэтому ответил:
— «Книгу перемен».
