Падишах и все придворные расхохотались. Падишаху вспомнились давешние слова Бирбала. Акбар наградил распрекрасного юнца и с миром отпустил.
Как-то раз падишах спросил у Бирбала:
– Бирбал! Скажи-ка, что у вашего Кришны [109] слуг, что ли, не было? Почему он сам побежал, когда слон затрубил?
– Покровитель бедных! На это я вам отвечу в другой раз.
А на дарбар часто приходил один слуга-евнух с внуком падишаха на руках. Потолковал с ним однажды Бирбал с глазу на глаз и дал ему восковую куклу. На ней было дорогое платье и драгоценные украшения – в точности такие, как на внучонке падишаха.
На другой день евнух опять пришел в дарбар. Проходя мимо бассейна, он вроде бы споткнулся и вместе с ребенком упал в воду. Падишах увидел, что его внук тонет, сорвался с места, кинулся в бассейн и схватил ребенка на руки. А это была восковая кукла.
Теперь для Бирбала было самое время дать падишаху ответ на вопрос о Кришне.
– Владыка мира! У вас столько слуг, почему же вы сами прыгнули в воду, чтобы спасти внука? Вот они – узы любви и нежности. Как вы любите своего внука, так и господь наш Кришна любит своих почитателей. Потому-то он сам и пошел на зов слона.
Однажды ночью, в пору дождей, падишах проснулся от шума и грохота – это разбушевалась Ямуна. Вода прибыла, заполнила русло и с ревом неслась вперед. Она бурлила и билась о берега, и казалось, что река всхлипывает и стонет.
Тревожно стало на сердце у падишаха. «Отчего это в ночи река плачет?» – спрашивал он себя. Но в такое время не было рядом ни придворных, ни Бирбала – кто мог ему ответить? Страшно стало Акбару. Позвал он слугу Насир-уд-Дина и спросил у него:
– Скажи-ка, миян, отчего это в ночи река плачет?
К чему было Насир-уд-Дину утруждать себе голову, раздумывать о таких вещах? Он промолчал. Всех, кто в эту пору был во дворце, одного за другим спрашивал падишах про то же, но никто толком не ответил. Пришлось послать за Бирбалом.
А Бирбал не так давно домой воротился – ходил по городу для ночного досмотра. Когда раздался стук в ворота, сперва проснулась жена Бирбала, она его и разбудила. Вошел шахский посыльный. Дождь льет как из ведра, на дворе тьма непроглядная, не видно, куда ногу поставить, и – на тебе! – падишах приказывает прийти. Ничего не поделаешь, против его воли не пойдешь! До нитки Бирбал промок, пока до дворца добрался.
А падишах сидит на троне, ждет не дождется, когда Бирбал явится. Вот и он наконец! Перекинулся с ним падишах несколькими словами, а потом задает свой вопрос:
– Бирбал! Я крепко спал да вдруг проснулся и сдается мне, что река плачет. И сейчас слыхать то же рыданье, ты прислушайся получше. Я опросил всех слуг во дворце, что бы это могло значить, да они ничего не ответили. Вот и пришлось тебя позвать. Скажи мне: отчего это река плачет?
Призадумался Бирбал: «Проснулся-то падишах от шума воды, а выдумал, что река плачет. Надо так ответить, чтобы и его успокоить и на правду похоже было».
– Владыка мира! Река ушла из отцовского дома – с гор – и идет к своему мужу – в океан. Вспоминает она отца, мать, всех родичей и плачет, что разлучилась с ними.
Обрадовался падишах такому ответу.
– Ну вот, так оно и есть! Правду ты говоришь! Именно так!
Как-то в разгар зимы выпал очень холодный день.
– Бирбал! Стужа нынче какова? – спросил падишах.
– Владыка мира! Только в две пригоршни, – отозвался Бирбал.
– Как это так? – подивился падишах.
А Бирбал увидел в окно прохожего. Он брел, согнувшись, съежившись от холода, руки засунул под мышки, ладони в горсти стиснул.
– Ваше величество! Гляньте на него! – показал Бирбал на прохожего.
Падишаху очень понравился потешный ответ Бирбала.
Как-то случилось Бирбалу поехать по делам в Кабул. Здесь он не был никому знаком, и горожане сгорали от любопытства: кто такой этот приезжий? Старались они, разузнавали и наконец порешили, что он – лазутчик. Не иначе, мол, прислал его сюда делийский падишах, чтоб разведать кабульские тайны. Скоро дошел этот слух до падишаха Кабула, и он велел схватить Бирбала и привести к нему. Стал падишах спрашивать у связанного Бирбала – кто он, откуда и зачем приехал. Бирбал назвался странником и в немногих словах рассказал про себя какую-то басню.
– Видно, тебе пришлось побывать в разных землях, – сказал падишах. – Довелось ли тебе видеть падишаха, похожего на меня?
– Покровитель бедных! Вы – словно месяц в полнолуние. Нет на свете никого, похожего на вас.
– Ладно, если я – месяц в полнолуние, то кто же твой падишах?
– Владыка мира! Наш падишах – словно месяц на второй день после рождения.
Кабульский падишах тотчас велел развязать Бирбалу руки и с почетом усадил его в своем совете. А когда совет кончился, он одарил Бирбала дорогим платьем, украшениями и отпустил.
Бирбал воротился в Дели. Но лазутчики еще раньше донесли падишаху про его разговор с кабульским шахом. Узнали про это и недруги Бирбала и стали они чернить и хаять главного советника. Падишах выслушал их наговоры и посулил завтра же обсудить это дело на совете.
На другой день, задолго до начала дарбара, в приемной зал набилось полным-полно народу. Многие пришли лишь затем, чтобы послушать, как будет отвечать Бирбал. Немало было там и его завистников. Они переглядывались, перемигивались – попадет, мол, сегодня Бирбал к нам в ловушку, осрамится вконец и выгонят его вон. Но вышло все иначе. Ведь сказал поэт:
Не опасается живущий
под покровительством богов
Ни смерти, ни хулы клеветников.
Тому ничего не будет, кого всевышний бережет. Хоть весь свет на него ополчится, с его головы и волос не упадет.
Когда падишах освободился от государственных дел, он стал расспрашивать Бирбала про его путешествие. Бирбал подробно рассказал про свое житье в Кабуле. Поведал он и о своей беседе с тамошним падишахом, как он сравнивал его с месяцем в полнолуние, а падишаха Акбара – с месяцем, только два дня как народившимся. Тут падишах спросил:
– Какой в этом смысл?
– Владыка мира! Хотя велик месяц в полнолуние, да ведь никто его не чтит, а двухдневный месяц мал, но он свят, все почитают его, и индусы и мусульмане считают этот день счастливым. С этого дня начинается новый месяц [110]. Весь служилый люд ждет не дождется этого дня – жалованье выдадут. Индусы в этот святой день начинают все свои важные дела. К тому же молодой месяц день ото дня все растет, прибывает, а полная луна день ото дня убывает.
– Владыка мира! Теперь соблаговолите сами рассудить, когда месяц важнее: в полнолуние или когда только народился? Кого я на самом деле хвалил и славил: вас или кабульского падишаха? – спросил под конец Бирбал и умолк.
Падишах, а за ним и вельможи стали хвалить мудрого Бирбала. На радостях падишах наградил его большим джагиром и платьем, расшитым дорогими каменьями.
Был у кормилицы падишаха сын – ровесник Акбара. Она их обоих своим молоком выкормила. Молочный брат падишаха жил при дворе.
Однажды, натешившись верховой ездой, падишах воротился во дворец. Ему подали мед, и он с охотой стал есть. В это время пришел молочный брат Акбара. Он издали увидел, что падишах что-то ест, и спросил у Бирбала:
– Бирбал! Что это падишах ест?
– Он ест гу [111].
Молочный брат очень обиделся. Бирбалу он ничего не посмел сказать, но красный от злости пришел к падишаху и нажаловался. Акбар сперва успокоил его ласковыми словами, а потом позвал Бирбала.
– Бирбал! Чем ты его так рассердил? – спросил падишах.
– Покровитель бедных! Вы только что ели мед. Он спросил у меня, что вы едите, я и ответил: «гу». Если не верите – спросите его.
– Не сердись понапрасну, – уговаривал падишах молочного брата. – Это мед на языке фарси называется «гу».
Молочный брат устыдился своего гнева.
Немного погодя падишах спросил:
– Бирбал! Скажи, у тебя тоже есть молочный брат?
– А как же! Конечно, есть.
– Почему же ты не приведешь его в дарбар?
– Владыка мира! Он еще маленький.
– Не беда! Завтра же приведи.
На другой день Бирбал украсил теленка – надел ему на шею золотые безделушки – и привел к падишаху.
– Владыка мира! Вот мой молочный брат, видите, как он весело скачет.
Удивился падишах и спрашивает:
– Как, это твой молочный брат?!
– Да, владыка мира! Это мой молочный брат. И я и он – оба мы пили молоко от одной коровы.
Падишаха позабавило остроумие Бирбала, и он наградил его.
Провинился как-то слуга падишаха, и Акбар в досаде решил при случае наказать его. Вскоре падишах увидел, что от стены откололся кусок извести и валяется на полу. Он велел слуге убрать известь и починить стену, а сам пошел в дарбар. На другой день поутру проходил падишах через ту комнату и приметил, что кусок извести так и лежит на том же месте. Рассердился падишах не на шутку, позвал слугу и приказал:
