И когда Гариб услышал его слова, он воскликнул: "Клянусь Аллахом, ты оправдан! Но кто твой отец и твоя мать и как имя твоего отца и твоей матери?" - "Имя моего отца - Гариб, царь Ирака, а имя моей матери - Фахр-Тадж, дочь Сабура, царя персов", - ответил МурадШах. И когда Гариб услыхал его слова, он вскрикнул великим криком и упал без памяти. И на него побрызгали розовой водой, и он очнулся и спросил Мурад-Шаха: "Ты - сын Гариба от Фахр-Тадж?" - и когда МурадШах ответил: "Да", - он воскликнул: "Ты - витязь, сын витязя! Снимите цепи с моего сына!"
И Сахим с аль-Кайладжаном подошли и освободили Мурад-Шаха, и Гариб прижал своего сына к груди и посадил его с собою рядом и спросил: "Где твоя мать?" - "Она у меня, в моей палатке", - отвечал Мурад-Шах. И Гариб сказал ему: "Приведи её ко мне!" И Мурад-Шах сел на коня и поехал к своим палаткам, и его люди встретили его и обрадовались его спасению и стали спрашивать его о его положении, но он воскликнул: "Не время теперь для вопросов!" И он вошёл к своей матери и рассказал ей о том, что случилось, и она обрадовалась сильной радостью.
И Мурад-Шах привёл её к своему отцу, и они обнялись и обрадовались друг другу, и Фахр-Тадж приняла ислам, и принял ислам Мурад-Шах, и они предложили ислам своим воинам, и те все предались Аллаху сердцем и языком, и Гариб обрадовался, что они стали мусульманами. А затем он призвал паря Сабура и его сына Вард-Шаха и стал ругать их за их поступки и предложил им ислам, а когда они отказались, распял их на воротах города.
И город украсили, и жители его обрадовались и стали украшать город, и они надели на Мурад-Шаха венец Хосроев и сделали его царём персов, турок и дейлемитов. И царь Гариб послал своего дядю, царя ад-Дамига, правителем в Ирак, и подчинились ему все земли и рабы. И Гариб жил у себя в царстве, справедливо поступая с подданными, и все люди полюбили его, и они жили приятнейшей жизнью, пока не пришла к ним Разрушительница наслаждений и Разлучительница собраний. Да будет же слава тому, чьё величие и бытие постоянно и чьи милости велики над созданиями его.
Вот то, что дошло до пас из рассказа о Гарибе и Аджибе.
Рассказ об Утбе и Рейе (ночи 680-681)
Рассказывают также, что Абд-Аллах ибн Мамар-аль-Кайси говорил: "В каком-то году я совершал паломничество к священному дому Аллаха и, окончив хаджж, вернулся, чтобы посетить могилу пророка (да благословит его Аллах и да приветствует!).
И вот, однажды ночью, когда я сидел в саду, между могилой и мимбаром, я вдруг услыхал слабые стоны, издаваемые нежным голосом. И я прислушался и услышал, что голос говорит:
"Опечален ты плачем голубя, что сидит в кустах, -
Взволновал в груди он твоей заботы и горести?
Или, может быть, огорчился ты, вспомнив девушку,
Что волненьям мысли к душе твоей показала путь?
О ночь моя, что длишься над хворающим -
На любовь и малость терпения он сетует, -
Отняла ты сон от сожжённого любви пламенем,
Что горит под ним, точно уголья горящие,
Вот луна свидетель, что страстью я охвачен к ней,
Увлечён любовью к луне подобной я ныне стал.
Я не думал прежде, что я влюблён, пока не был я,
Поражён бедой, и сам не знал об этом я".
И затем голос смолк, и не знал я, откуда доносился он ко мне. Я сидел недоумевая и вдруг тот человек снова начал стонать и произнёс:
"Иль взволнован ты Рейи призраком, что пришёл к тебе,
Когда ночь темна и черны её локоны?
Любовь опять у зрачков твоих с бессонницей,
И душа твоя вновь взволнована видом призрака.
Я крикнул ночи, - а мрак подобен морю был,
Где бьют друг друга волны полноводные:
"О ночь моя, продлилась над влюблённым ты,
Которому поможет только утра луч".
А ночь в ответ: "Не жалуйся, что я длинна,
Ведь поистине нам любовь несёт унижение".
И я поднялся и пошёл в сторону голоса, - рассказывал ибн Мамар, - и говоривший ещё не дошёл до последнего стиха, когда я уже был подле него. И я увидел юношу, до крайности прекрасного, у которого ещё не вырос пушок, и слезы провели по его щекам две борозды..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Шестьсот восемьдесят первая ночь
Когда же настала шестьсот восемьдесят первая ночь, она сказала: Дошло до меня, о счастливый царь, что Абд-Аллах ибн Мамар-альКайси рассказывал: "И я поднялся при начале стихов и направился в сторону голоса, и говоривший ещё не дошёл до последнего стиха, когда я уже был подле него. И я увидел юношу, у которого ещё не вырос пушок, и слезы провели по его щекам две борозды, и сказал ему: "Прекрасный ты юноша!" И он спросил: "А ты кто, о человек?" И я ответил: "Абд-Аллах ибн Мамар-альКайси". - "У тебя есть нужда?" - спросил юноша, и я сказал ему: "Я сидел в саду, и ничто не тревожило меня сегодня ночью, кроме твоего голоса. Я выкуплю тебя своей душой! Что ты испытываешь?" - "Сядь", - сказал юноша. И когда я сел, он сказал: "Я - Утба ибн альДжаббан ибн аль-Мунзир ибн аль-Джамух аль-Ансари. Я пришёл к Мечети Племён и стал совершать ракаты и падать ниц и затем отошёл в сторону, чтобы предаться благочестию, и вдруг подошли женщины, подобные лунам, и посреди них была девушка, редкостно прекрасная, совершённая по красоте. И она остановилась подле меня и сказала: "О Утба, что ты скажешь о сближении с той, кто ищет сближения с тобою?" И затем она оставила меня и ушла, и я не слышал о ней вести и не напал на её след. И вот я теперь в смущении и перехожу с места на место!" И он закричал и припал к земле, покрытый беспамятством, а когда он очнулся, то казалось, что парча его лица выкрашена варсом. И он произнёс такие стихи:
"Я вижу вас сердцем из далёких, далёких стран;
Увидеть бы - видите ль меня издалека вы!
И сердце моё и глаза горюют о вас теперь,
Душа моя - возле вас, а память о вас - со мной.
Мне жизнь не сладка теперь, пока не увижу вас,
Хотя бы я был в раю и в райских садах навек".
"О Утба, о сын моего брата, вернись к твоему господу и попроси у него прощения твоих грехов. Ведь перед тобою ужасы предстояния", - сказал я ему. Но он воскликнул: "Далеко это! Я не утешусь, пока не вернутся собирающие мимозу". И я остался с ним, пока не взошла заря, а потом я сказал: "Пойдём в мечеть". И мы сидели там, пока не совершили полуденной молитвы, и вдруг женщины пришли, но той девушки среди них не было. "О Утба, - сказали они, - что ты думаешь об ищущей с тобою сближения?" И Утба спросил: "А что с ней?" И женщины сказали: "Её отец забрал её и уехал с ней в ас-Самаву". И я спросил женщин, как зовут девушку. И они сказали: "Рейя, доль аль-Гитрифа ас-Сулейми". И тогда Утба поднял голову и произнёс такие два стиха:
"О други, умчалась Рейя утром, и знаю я:
В Самаву направился теперь караван её.
О Други, без памяти теперь от рыданий я,
Найдётся ли у других слеза, чтобы в долг мне дать?"
"О Утба, - сказал я, - я пришёл с большими деньгами и хочу прикрыть ими благородных мужей. Клянусь Аллахом, я израсходую их на твоих глазах, чтобы ты достиг удовлетворения и больше, чем удовлетворения. Пойдём в собрание Ансаров". И мы пошли и обратились к совету Ансаров, и я приветствовал их, и они хорошо мне ответили, и тогда я сказал: "О собрание, что вы скажете об Утбе и его отце?" - "Он из начальников арабов", - ответили Ансары. И я сказал: "Знайте, что Утба поражён бедствием любви, и я хочу, чтобы вы мне помогли и отправились со мной в ас-Самаву". И Ансары ответили. "Слушаем и повинуемся!" И мы с Утбой поехали, и эти люди ехали вместе с нами, пока не приблизились к стану племени Бену-Сулейм. И аль-Гитриф узнал, где мы находимся, и поспешно вышел нас встречать и сказал: "Да будете вы живы, о благородные!" И мы отвечали ему: "И ты да будешь жив! Мы - твои гости!" - "Пусть сойдёте вы в месте благороднейшем, просторном", - сказал аль-Гитриф. И потом он спешился и крикнул: "Эй, рабы, сходите!" И рабы спешились и постлали ковры и циновки и стали резать овец и баранов, но мы сказали: "Мы не попробуем твоего кушанья, пока ты не исполнишь нашу просьбу". - "А какая у вас просьба?" - спросил он, к мы сказали: "Мы сватаемся за твою благородную дочку для Утбы ибн аль-Джаббана ибн аль-Мунзира, возвышенного в славе и прекрасного рода".
"О братья! - ответил аль-Гитриф, - та, за кого вы сватаетесь, сама властна над собою, я пойду и расскажу ей о вашем приходе".
И он поднялся, разгневанный, и вошёл к Рейс, и девушка сказала ему: "О батюшка, отчего это я вижу на тебе следы явного гнева?" И аль-Гитриф молвил: "Прибыли ко мне люди из Ансаров, которые сватают тебя у меня". - "Это благородные люди (прошу прощения для них у пророка, - да благословит его Аллах наилучшим приветом!)" - сказала Рейя. - А кто сватает?" - "Юноша, которого зовут Утба ибн аль-Джаббан", - ответил аль-Гитриф. И Рейя сказала: "Я слышала про этого Утбу, что он исполняет то, что обещает, и достигает того, к чему стремится". - "Клянусь, что я не выдам тебя за него замуж! - воскликнул аль-Гитриф. - Мне донесли кое о чем из твоих с ним разговоров". - "Этого не было, - сказала Рейя, - но я клянусь, что Ансарам не будет отказано дурным отказом. Откажи им хорошо". - "А как?" - спросил аль-Гитриф. И Рейя молвила: "Увеличь приданое - они отступятся". - "Как прекрасно то, что ты сказала!" - воскликнул аль-Гитриф. И он поспешно вышел и сказал: "Девушка стана согласна, но она хочет для себя приданого, подобного ей. Кто о нем позаботится?" И я сказал: "Я!" - говорил Абд-Аллах, и альГитриф молвил: "Я хочу для неё тысячу браслетов из червонного золота, пять тысяч дирхемов, битых в Хаджаре, тысячу одежд-плащей, и полосатых платьев, и пять желудков амбры". И я сказал: "Будь по-твоему; согласен ли ты?" - говорил Абд-Аллах, и аль-Гитриф ответил: "Согласен!"
