А потом старуха Зат-ад-Давахи отправилась, и Дауаль-Макан и везирь Дандан отправились с нею, а она шла впереди них и говорила: "Идите с благословения Аллаха великого". И они ответили ей согласием, и пронзила их стрела судьбы и рока. И она шла с ними до роки, пока не оказалась посреди войска неверных и не достигла упомянутого узкого ущелья. И войска румов смотрели на них, но не причиняли им зла, ибо проклятая так им велела. И когда Дау-аль Макан и везирь Дандан увидели воинов неверных и узнали, что неверные видят их, но не делают им зла, везирь Дандан воскликнул: "Клянусь Аллахом, это чудо подвижника! Нет сомнения, что он из числа избранных". - "Клянусь Аллахом, - сказал Дау-альМакан, - я думаю, что неверные слепы, так как мы видим их, а они нас не видят". И пока они восхваляли подвижника и поминали его чудеса, воздержание и благочестие, вдруг неверные ринулись на них, окружили и схватили их и спросили: "Есть ли с вами ещё кто-нибудь, кроме вас двоих, чтобы нам схватить и его?" - "Разве вы не видите ещё вот этого человека, который перед нами?" - спросил везирь Дандан. Но неверные воскликнули: "Клянёмся мессией, монахами, католикосом и митрополитом, мы не видим никого, кроме вас двоих! "И тогда Дау-аль-Макан вскричал: "Клянусь Аллахом, то, что с нами случилось, - наказание нам от Аллаха великого..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Девяносто восьмая ночь
Когда же настала девяносто восьмая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что неверные схватили паря Дау-аль-Макана и везнря Дандана и спросили их: "Есть ли с вами кно-нибудь, кроме вас двоих, чтобы нам схватить его?" И везирь Дандан сказал: "Разве вы не видите ещё вот этого человека, который схватил?" - "Клянёмся мессией, монахами, католикосом и митрополитом, мы не видим никого, кроме нас двоих!" - воскликнули неверные, и затем они наложили им на ноги цепи и назначили людей сторожить их там, где они спали.
А старуха Зат-ад-Давахи скрылась с их глаз, и они стали вздыхать и говорили друг другу: "Поистине, преклонение праведникам приводит их к большему, чем это, и в наказание нам - беда, которая нас постигла".
Вот что было с Дау-аль-Маканом и везирем Данданом. Что же касается до паря Шарр-Кана, то он проспал эту ночь, а когда наступило утро, он встал и совершил утреннюю молитву, и затем он и бывшие с ним войска поднялись и приготовились к бою с неверными. И Шарр-Кан скреплял их сердца и обещал им всякие блага. И они двинулись и достигли неверных, и, увидев их издали, неверные закричали: "О мусульмане, мы взяли в плен вашего султана и его везиря, который устраивает ваши дела. И если вы не отступитесь от боя с нами, мы убьём вас до последнего. Если же вы отдадите нам ваши души, мы пойдём с вами к нашему царю, и он помирится с вами на том, что вы не выйдете из нашей страны и не отправитесь в ваши земли. И вы не будете ничем нам вредить, а мы не будет вредить вам. Если вы согласны, это будет удача, если же откажетесь - будет вам только смерть. Мы вас уведомили, и вот наше последнее слово к вам".
И когда Шарр-Кан услышал их слова и удостоверился, что его брат и везирь Дандан взяты в плен, ему стало от этого тяжко, и его силы ослабли, и он убедился в своей гибели и сказал про себя: "Посмотри-ка! Почему это их взяли в плен? Случилось ли им дурно обойтись с отшельником, или они прекословили ему, или что там ещё с ними?" А затем мусульмане поднялись на бой с неверными и убили из них великое множество. И в этот день можно было отличить храброго от труса. Окрасились мечи и копья, и неверные слетелись к ним отовсюду, как мухи слетаются к вину. А Шарр-Кан и его люди непрестанно сражались и бились, как бьются те, кто не боится смерти не упускает удобного случая, пока долина не потекла от крови и земля не наполнилась убитыми.
Когда же настала ночь, войска разошлись, и каждый отряд ушёл на своё место, и мусульмане воротились в ту пещеру, и была очевидна их неудача и поражение, так как осталось их мало. И только на Аллаха и на мечи могли они положиться. И убито было в этот день из них тридцать пять всадников из эмиров и вельмож, хотя от их меча пали тысячи неверных, пеших и конных.
И, узнав все это, Шарр-Кан почувствовал, что дело стало плохо, и спросил своих людей: "Как поступить?"
И его люди сказали ему: "Будет лишь то, чего хочет Аллах великий".
А на второй день Шарр-Кан сказал оставшимся воинам: "Если вы выйдете на бой, никто из вас не уцелеет, гак как у нас осталось лишь немного воды и пищи. У меня есть замысел, указывающий верный путь: обнажите мечи, выйдите и встаньте у входа в эту пещеру и отражайте всякою, кто подступит к вам. Быть может, подвижник уже прибыл к войску мусульман и приведёт нам десять тысяч всадников, которые нам помогут в сражении с неверными, и, может быть, неверные не увидели его и тех, кто был с ним". И люди Шарр-Кана ответили ему: "Это и есть правильное мнение, и в верности его нет сомнения". А потом воины вышли и заняли вход в пещеру и встали по бокам его, и всякого из неверных, кто хотел войти к ним, они убивали.
И принялись они отражать неверных от входа и стойко бились с ними, пока день не ушёл и не пришла ночь с её мраком..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Девяносто девятая ночь
Когда же настала девяносто девятая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что мусульманские воины заняли вход в пещеру и, встав по бокам её, принялись отражать неверных от входа. И всякого, кто хотел ринуться на них, они убивали. И они стойко бились с неверными, пока день не повернул на закат и не пришла ночь с её мраком, и подле царя Шарр-Кана осталось лишь двадцать пять человек, не больше.
И неверные говорили друг другу: "Когда кончатся эти дни? Мы устали биться с мусульманами!" И один из них сказал: "Поднимемся и бросимся на них - их осталось только двадцать пять человек. А если мы не справимся с гимн, то сожжём их огнём. Если они подчинятся и сдадутся, мы заберём их в плен, а коли они откажутся, мы сделаем их дровами для огня, чтобы они были назиданием для проницательных. Да не благословит мессия их отца и да не будет обитель христиан их приютом!"
И они принесли дров ко входу в пещеру и подожгли их огнём. И тогда Шарр-Кан и бывшие с ним убедились, что погибнут, и сдались.
И когда это случилось, патриций, глава неверных, обратился к тому, кто советовал перебить мусульман, и сказал: "Они будут убиты только перед царём Афридуном, чтобы утолить его жажду мести. Нам следует оставить их у нас пленными, а завтра мы отправимся с ними в аль-Кустантынию и отдадим их царю Афридуну, и он сделает с ними, что захочет".
И неверные сказали: "Вот оно, правильное мнение!" А затем пленных велели скрутить и поставили над ними стражу. Когда же спустился мрак, неверные занялись весельем и едой и велели подать вина и пили, пока все не опрокинулись навзничь. А Шарр-Кан и его брат Дау-альМакан были закованы, как и все храбрецы, бывшие с ними, и Шарр-Кан посмотрел на брата и сказал ему: "О брат мой, как освободиться?" И Дау-аль-Макан отвечал: "Клянусь Аллахом, не знаю; мы стали подобны птицам в клетках". И Шарр-Кан рассердился и вздохнул от сильного гнева и потянулся. Тогда его узы разорвались, и, освободившись от пут, он подошёл к начальнику стражи и взял ключи от цепей у него из-за пазухи и развязал Дау-аль-Макана и везиря Дандана и остальных воинов".
А затем он обернулся к своему брату Дау-аль-Макану и везирю Дандану и сказал: "Я хочу убить троих из этих стражников. Мы возьмём их одежду, наденем её я примем обличье румов и пройдём среди них, так что никого из пас не узнают, и отправимся к нашему войску". - "Этот замысел неправилен, - сказал Дау-аль-Макан. - Я боюсь, что если мы убьём их, кто-нибудь услышит их хрип, и неверные проснётся и перебьют нас. Вернее будет, чтобы мы вышли из ущелья". И они согласились на это. И когда они немного отъехали от ущелья, то увидели привязанные коней, владельцы которых спали. И Шарр-Кан сказал своему брату: "Каждый из нас должен взять коня. А их было двадцать пять человек, и они взяли двадцать взять коней, и Аллах наслал на неверных сон ради мудрой цели, ему ведомой. А потом Шарр-Кан стал вытаскивать у неверных оружие - мечи и копья, пока не набрал довольно, и они сели на взятых ими коней и послали, а неверные думали, что никто не может расковать Дау-аль-Макана, его брата и бывших с ними воинов и что они не в состоянии убежать.
И когда все освободились от плена и оказались в безопасности, Шарр-Кан прибыл к своим воинам и нашёл их ожидающими его, и они стояли словно на огне, погруженные из-за него в глубокое раздумье. И Шарр-Кан обратился к ним и сказал: "Не бойтесь, Аллах сокрыл нас! У меня есть замысел, который, может быть, верен". - "А какой же?" - спросили его, и он сказал: "Я хочу, чтобы вы поднялись на гору и воскликнули бы все единым возгласом: "Аллах велик!" И кричали бы: "Пришли к ним войска мусульманские!" И мы все возопим единым голосом: "Аллах велик!" - и рассеется от это скопище румов. И они не найдут тогда для себя хитрости, так как они пьяны, и подумают, что войска ислама окружили их со всех сторон и приметались к ним. И они примутся колоть друг друга мечами, одурев от опьянения и сна. Мы их порубим их же мечами, и меч будет до утра гулять среди них". - "Этот замысел неправилен, - сказал Дауаль Маках, - а правильно будет нам идти к нашему войску, не произнося ни слова. Если мы крикнем: "Аллах велик!" - они проснутся и настигнут нас, и никто из нас не спасётся". - "Клянусь Аллахом, если они проснутся, нам не будет от этого беды, и я хочу, чтобы вы согласились с моим замыслом - от него будет только добро!" - воскликнул Шарр-Кан. И все ответили согласием, и они поднялись на вершину горы и возгласили: "Велик Аллах!" И горы, деревья и камни возгласили вместе с ними, страшась Аллаха. И неверные услышали это славословие и закричали..."
