29
В Ши цзине, в гимне Чанфа дади, упоминается сначала покорение Таном родов Вэй и Гу и лишь затем — Куньу и сяского Цзе (ШСЦ, т. 10, Мао ши чжэн и, кн. 6, стр. 1938). Следовательно, мятежных родов было больше.
Слово *** гэ означает «приближаться». В существующем тексте Ши цзи к тексту Шан шу добавлено слово лай *** — «приходить». Существует мнение комментатора Ли Ли (приводимое Такигава) о том, что в первоначальном тексте «Исторических записок» был только знак лай, но в последующем, основываясь на Шан шу, ошибочно дописали иероглиф гэ (ХЧКХ, т. 1, стр. 9, гл. 3).
Перевод Э. Шаванна petit enfant и Б. Карлгрена для аналогичного абзаца из Шан шу small child представляется малоудачным. Нами взято иное значение сяо-цзы ***, встречающееся в И цзине и других памятниках и объясняемое через сяо-жэнь, *** — «маленький человек, недостойный» (в уничижительном смысле).
Все это обращение заимствовано историком из Шан шу. Слово *** сэ, приравниваемое к *** сэ в тексте Шан шу, означает «хлебопашество, жатва, земледелие». Кун Ань-го трактует выражение гэчжэн *** как «захват плодов земледельческого труда», что близко к русскому «обирает нас».
В Шан шу (ШСЦ, т. 3, стр. 260) и в нескольких древних списках Ши цзи, относящихся к южносунскому и юаньскому периодам, после слова чжэн поставлено *** — ся, что смысла не меняет (КЧЦБ, гл. 3, стр. 14). Цзян Шэн, полагаясь на существующий текст Сыма Цяня, считает, что слово ся в данном случае интерполировано в Ши цзи (Хуан цин цзин цзе, гл. 393, стр. 3).
В Цзи цзе приводится ссылка на ханьскую книгу Шан шу да чжуань (утерянную и только частично восстановленную Лян Гун-фу и другими учеными в эпоху Цин), где эти слова приписываются Цзе. Как у неба есть солнце, якобы говорил Цзе, так у него есть народ, и он погибнет только тогда, когда исчезнет народ — солнце. В комментарии к Шан шу высказана, на наш взгляд, более правильная мысль о том, что эти слова принадлежат людям из народа, которые готовы были погибнуть сами, чтобы только ускорить гибель Цзе (ШСЦ, т. 3, стр. 260). Цинский ученый Юй Юэ (1821–1906), мнение которого приводит Такигава, считает, что эти две строчки рифмуются и, возможно, были словами народной песенки эпохи Ся. Под солнцем в ней понимался Цзе, имя которого не осмеливались упоминать (ХЧКЧ, гл. 3, стр. 10).
Словосочетание юй-и-жэнь *** (или сокращенно и-жэнь — *** — «я, я — единственный») — древнего происхождения. Как подметил Ху Хоу-сюань, подобное словосочетание встречается в гадательных надписях как самоназвание иньского вана. Это же выражение употреблялось в надписях на бронзе и в письменных памятниках чжоуского периода в применении к чжоускому Сыну Неба. В главе Пань-гэн книги Шан шу оно встречается шесть раз. Таким образом, либо окружающие величали иньских и чжоуских ванов юй-и-жэнь — «единственный (владыка наш)», либо они сами так себя называли, чтобы подчеркнуть свою исключительность (Ху Хоу-сюань, Юй-и-жэнь, стр. 75–78).
Когда Чэн-тан говорит о боязни [гнева] верховного владыки, высшего духа, «бога», в тексте употребляется слово шан ди ***, которое, как и ди ***, зафиксировано в данном значении на иньских костях и, следовательно, отвечает языку той эпохи. В дальнейшем Сыма Цянь, как в речи самого Чэн-тана, так и в изложении событий иньского государства, заменяет слово шанди более поздним термином тянь *** — «небо, «верховное существо», который в подобном значении мог появиться, как считают ученые, только на стыке эпох Инь и Чжоу или позднее (Го Мо-жо, Бронзовый век, стр. 21; Ян Юн-го, История древнекитайской идеологии, стр. 25; Чэнь Мэн-цзя, Сводное исследование…, стр. 562 и др.). На гадательных надписях периода Инь иероглиф тянь выступает лишь в значении *** «большой, великий».
Дали *** в глагольной функции означает «разобраться, вникнуть, справедливо отнестись». В Шан шу употреблено словосочетание далай *** — «щедро одарять», что несколько меняет смысл.
Мы вслед за Гу Цзе-ганом последнюю часть предложения исключаем из прямой речи Тана и относим ее к окружающим, прозвавшим своего храброго правителя, как в Ши цзине: «Царь наш воинственный…» (Ши цзин, стр. 463). Шаванн приписывает эти слова самому Тану: «…мое прозвище будет воинственный ван» (МИС, т. 1, стр. 184).
Считается, что Минтяо находилось в современном уезде Аньи провинции Шаньси.
Комментарий к Шан шу считает Саньцзун названием царства. Цзе бежал туда после поражения. По Ко ди чжи, Саньцзун находился в уезде Цзиинь округа Цаочжоу, в современном делении — на северо-западе уезда Цаосянь провинции Шаньдун.
По толкованию Кун Ин-да, Цзе захватил с собой драгоценную яшму, которая, по повериям того времени, спасала от стихийных бедствий. Оставленная в Саньцзуне, она досталась Тану. И-бо и Чжун-бо считаются чиновниками, близкими к Тану, и авторами главы Дянь бао, которая числится в перечне утраченных глав Шан шу.
В Ся поклонялись духу земли Гоу-луну, сыну Гун-гуна. Тан хотел заменить его кем-либо из своих предков, но не нашел достойных и поэтому не смог перенести в свою ставку жертвенник духам земли. Подробнее о духах земли рассказывается в 53 гл. Цзо чжуань (ШСЦ, т. 32, Чунь-цю Цзо чжуань чжэн и, кн. 6, стр. 2153-54). Из чжоуских источников известно, что жертвы духам — покровителям земледелия приносились дважды в год, в период весеннего и осеннего равноденствия.
Глава «Жертвенник дома Ся» упоминается в числе утраченных глав Шан шу.
Такигава Каметаро упоминает о спорах средневековых ученых о том, насколько благородны действия Чэн-тана, и о том, соответствует ли «воле Неба» свержение «законного» государя (Као чжэн, т. 1, гл. 3, стр. 11–12). Конфуцианцы эпох Чжоу и Хань оценивали победу над Ся как необходимую меру искоренения зла, освященную «волей Неба», но уже сунские конфуцианцы, высказывали сомнения в мудрости Чэн-тана, в «законности» принятых мер. Сыма Цянь исходил из известных в его время источников, а в них (Ши цзин, Шан шу, толкования гексаграмм И цзина — Туань цы и др.) сохранялось апологетическое отношение к Чэн-тану — легендарному основателю Шанской династии.
В Шан шу этот пункт назван Да (Тай) цзюн, а не Тайцзюань. Цзоу Дань, ученый периода Наньбэйчао, отождествил Тайцзюань и Тайцзюн. По его мнению, позднее этот пункт именовался Динтао, о чем делалась пометка в тексте в виде надписи сбоку. Потом переписчики по ошибке внесли один из иероглифов (тао) в основной текст. Соглашаясь с таким объяснением, мы поставили знак тао в скобки.
Чжун-лэй — по-видимому, один из помощников вождя шанцев Тана. В Шан шу его называют Чжун-хуй. Считается, что, сопровождая Чэн-тана, Чжун-лэй должен был записывать (или запоминать) речи вождя. Затем эти записи оформлялись в виде обращения к сородичам,
Придерживаясь сохранившегося текста Ши цзи, мы приняли для слова цзы *** перевод «лично» (так же перевел Шаванн — МИС, т. 1, стр. 186). Однако такая интерпретация не совсем обычна, тем более что в аналогичном абзаце Шан шу слово цзы выступает в роли предлога («Я, ван, вернувшись с покорения Ся, прибыл в Бо»). В такой же позиции это слово стоит и в тексте Цефу юаньгуй (ЦФЮГ, т. 1, гл. 62, стр. 689). Можно предположить, что в Ши цзи пропущены несколько иероглифов после цзы; восстановление текста изменило бы перевод.
Такигава верно заметил, что перед второй частью фразы скорее всего имеется пропуск, ибо за усердие не наказывают. Нами вставлено слово «иначе», которое восстанавливает логическую связь в предложении.
В словах Чэн-тана отразилась господствовавшая в период раннего Чжоу (а не Инь) идеология правящих классов, которая выражалась в формуле «почитать Небо и заботиться о народе». По этим представлениям, Небо (высшие силы) действовало через народ. Поэтому и полагалось о нем заботиться, чтобы сохранить расположение и милости Неба.
