По мнению большинства современных ученых, «Коронование Людовика» следует считать не только ядром «подцикла», посвященного Гильому, но и самой древней и во многих отношениях самой интересной частью эпопеи о роде де Монглана. Поэма делится (опять-таки по традиции) на пять эпизодов, или «ветвей», неравной длины. Первая «ветвь» (ст. 1—271) содержит описание коронации Людовика в Ахене; вторая (ст. 272—1449) повествует об осаде Рима сарацинами и о победе Гильома над исполином Корсольтом; в третьей (ст. 1450–2225) говорится о том, как Гильому удалось расправиться с мятежными феодалами; четвертая (ст. 2226–2648) рассказывает о сражении с Гугоном Немецким, захватившим Рим; в пятой (ст. 2649–2695) Гильому снова приходится усмирять непокорных вассалов Людовика.
В прошлом веке считалось, что первоначально эти «ветви» были самостоятельными песнями, сложенными в эпоху Каролингов разными авторами под влиянием различных исторических событий, а дошедший до нас текст «Коронования» является результатом слияния этих песен в единое целое. Такой точки зрения придерживался, например, Э. Ланглуа, один из первых исследователей и издателей «Коронования». Он обратил внимание на то, что в тексте поэмы существует немало неувязок и противоречий, наличие которых он объяснял механическим «сцеплением» воедино нескольких ранних сказаний. Действительно, в начале второго эпизода говорится, что Гильом отправляется в Рим, чтобы испросить отпущение грехов у папы, забывая о том, что папа в это время находится в Ахене, где только что свершилась церемония коронования. Далее, разгромив сарацин под стенами Рима, Гильом спешит на помощь Людовику, — но не в Ахен, как следовало бы ожидать, исходя из содержания первого эпизода, а в Париж, куда внезапно переносится столица. Перечисление подобных противоречий можно было бы продолжить, однако, по справедливому утверждению виднейшего французского медиевиста Ж. Бедье, все они свидетельствуют не о различных истоках каждого из эпизодов, а о специфически средневековой логике построения художественных произведений, вполне допускавшей такого рода неувязки. Вспомним хотя бы то место из «Коронования Людовика», где папа ведет переговоры с вождями сарацин у самых стен Рима, хотя из контекста поэмы явствует, что те находятся в Капуе, то есть на значительном расстоянии от Вечного города.
В первом томе своих «Эпических легенд» (1908) Ж. Бедье убедительно доказал художественное единство и композиционную целостность поэмы, созданной, по его мнению, одним автором в середине XII века на основе на родного сказания, бытовавшего в виде небольшой по объему героической песни. Позднее было высказано предположение, что этой первоначальной песнью является первый эпизод «Нимской телеги», в котором содержится краткое описание подвигов Гильома, составляющих сюжет «Коронования», однако предположение это до сих пор остается лишь любопытной гипотезой.
Кем был автор поэмы? Имя его, разумеется, неизвестно, однако личное самосознание поэта достаточно явственно выражено в первых лэссах поэмы, являющихся чем-то вроде вполне осознанного авторского вступления. Он, несомненно, знал латынь: об этом свидетельствуют разбросанные по всей поэме прямые и косвенные цитаты из Библии, а также из каролингских хроник. Эта достаточно высокая книжная культура не позволяет считать его простым жонглером, хотя из ряда «авторских ремарок» (см., например, ст. 313–314 и примечание к ним) явствует, что он исполнял поэму перед слушателями. Он мог быть клириком или, по крайней мере, иметь какое-то отношение к монастырской среде, однако иногда в тексте поэмы проскальзывают иронические нотки, отнюдь не говорящие об излишнем почтении автора к духовному сословию (ст. 387–399). С другой стороны, детальное знакомство с рыцарским бытом, подробное описание вооружения, боевых приемов, всякого рода церемоний и ритуалов, свидетельствует о том, что он был «своим человеком» среди феодалов.
Таким образом, вряд ли мы ошибемся, если скажем, что автор «Коронования», какова бы ни была его социальная принадлежность, был выразителем идеалов всего феодального общества в целом, что вдохновение его носило общенациональный характер, что ему, как и автору «Слова о полку Игореве», были близки радости и невзгоды всех тогдашних сословий — от крупных сеньеров и клириков до горожан и даже вилланов.
Несколько слов о времени создания поэмы. Верхней границей датировки можно считать 1173 год, когда была составлена так называемая «Книга св. Иакова» — пятитомная компиляция, повествующая о житии св. Иакова Компостельского, покровителя Испании. Пятый том этого сочинения является своего рода «путеводителем» к месту погребения апостола — местечку Сантьяго-де-Компостела, на северо-западе Испании, в Галисии, куда во множестве стекались паломники из всех стран Западной Европы. В одной из глав этого тома упоминается монастырь Желлона, где покоится прах св. Гильома; паломникам, идущим в Сантьяго-де-Компостела по Тулузской дороге, советуют посетить этот монастырь и поклониться мощам святого воителя, освободившего от сарацин Ним и Оранж.
Попытку установления нижней границы предпринял голландский ученый Р. ван Ваард. Он установил интересную и довольно убедительную взаимосвязь между описанным в поэме коронованием Людовика Благочестивого в Ахене в 813 году и сходной церемонией, которая состоялась в 1131 году в Реймсе, когда король Людовик VI Толстый сделал своим соправителем своего сына Людовика VII Младшего. Эта церемония должна была предотвратить волнения, нередко возникавшие во времена первых Капетингов при смене монархов. Р. ван Ваард считает, что совпадения между обстоятельствами обеих церемоний (присутствие в Реймсе папы, несовершеннолетие наследника, которому едва исполнилось одиннадцать лет) не могут быть объяснены простой случайностью. Подобный интерес к деталям коронования мог быть актуальным только в промежутке между 1131 и 1137 годами, то есть между годом коронации Людовика Младшего и годом смерти Людовика Толстого. Именно этот промежуток и является, по мнению голландского ученого, нижней границей датировки поэмы. Подводя итог вышеизложенному, можно сказать, что «Коронование Людовика», в той форме, в какой оно дошло до нас, было создано приблизительно в середине XII века: не раньше тридцатых его годов и не позже шестидесятых; именно такого мнения придерживается большинство современных исследователей данного произведения.
До нас дошло восемь манускриптов, содержащих, целиком или в отрывках, текст «Коронования Людовика». Пять из них хранится в Парижской национальной библиотеке и по одному — в Британском музее, библиотеке Тривульци в Милане и муниципальной библиотеке г. Булонь-сюр-Мер. Впервые внимание на эту поэму обратил в 1840 году французский ученый Полен Парис, посвятивший ей статью в многотомной «Истории французской литературы» (т. XXII, с. 481–488). Первое критическое издание текста выпустил голландский специалист по французской средневековой литературе В.-Й. Йонкблут («Guillaume d'Orange», chansons de geste de XI et XII siecles, v. I, La Haye, 1854–1867). Второе критическое издание, опирающееся на все известные рукописи «Коронования», подготовил Э. Ланглуа («Le couronnement de Louis», chanson de geste du XII siecle. Editee par Ernest Langlois, P., 1888). Эта публикация, не утратившая своей научной ценности по сию пору, была с незначительными изменениями переиздана в 1920 году. По этому изданию и был выполнен предлагаемый русскому читателю перевод Ю. Корнеева.
Услышьте ж, как Людовик сел на трон… — Начальные лэссы, непосредственно посвященные коронованию Людовика, свидетельствуют о знакомстве автора поэмы с хрониками, отражающими это событие, в частности, с «Жизнеописанием Карла Великого» Эгинхара и «Жизнеописанием Людовика Благочестивого» Тегана: в ряде мест поэт почти дословно следует тексту хронистов, перелагая в стихи целые абзацы их сочинений.
Тем более удивительна смелость, с которой он как здесь, так и в остальных частях поэмы перекраивает исторические факты, стремясь придать своему рассказу наибольшую живость и драматичность. Хроники сообщают, что в 813 г., предчувствуя скорую кончину, Карл Великий действительно короновал Людовика в Ахенской капелле, сделав его своим соправителем. Однако обряд коронования не был омрачен ни одним их тех происшествий, о которых говорится в поэме. Людовик, бывший, кстати сказать, не пятнадцатилетним подростком а тридцатипятилетним мужчиной, принял венец безо всяких колебаний. Папа римский в торжествах не участвовал; не было в Ахенской капелле ни Эрнеиса Орлеанского (он вообще неизвестен как историческое лицо), ни графа Гильома Тулузского (о нем см. ниже); не могло быть, следовательно, в никакой стычки между ними.
В поэме все переиначено: спокойное и суховатое описание официальной церемонии заменяется в ней чередованием напряженных ситуаций, каждая из которых обусловлена столкновением резко противопоставленных друг другу персонажей. В зачине поэмы участвуют четыре основных действующих лица: Карл, Людовик, Эрнеис, Гильом. Безвольный Людовик, который пятится от предназначенной ему короны, не решаясь взять на себя ответственность за судьбы империи, вызывает гнев и презрение Карла, идеального государя, могучего воина и опытного политика. В свою очередь, Карл, при всей своей многомудрости, готов поддаться на уловку пронырливого краснобая Эрнеиса, стремящегося всеми правдами и неправдами пробраться к власти. Коварному Эрнеису противостоит решительный, преданный и прозорливый Гильом, который без труда разгадывает его подлинные намерения, ударом кулака расправляется с зарвавшимся интриганом, а затем без проволочек возлагает корону на голову Людовика. Все эти эффектные, стремительно следующие одна за другой сцены, являются, по мнению ряда исследователей, примером вполне сознательной «романизации» истории, а не результатом пассивного перерастания истории в легенду.
