Сказка сказок, или Забава для малых ребят - Джамбаттиста Базиле

Жил некогда король страны Кастелло Кьюзо [595], у которого был сын, настолько бестолковый, что не было способа научить его даже азбуке; каждый раз, когда ему говорили о чтении и учении, он бесился точно сумасшедший, так что ни крики, ни порка, ни угрозы — ничто не могло его унять. И бедный отец, раздуваясь от досады будто жаба, не знал, как принудить этого дрянного сына работать башкой, чтобы не оставить государство в руках мамлюков [596], — ибо понимал, что невежество несовместимо с управлением королевством.

И была в то самое время у баронессы Ченцы дочь, которая, имея большие способности к познанию, обучилась всему к тринадцати годам, так что ее прозвали Разумницей [597]. Слух о ее замечательных способностях дошел и до короля, который задумал поручить сына баронессе, чтобы ее дочь выучила принца, в надежде, что общение с девушкой и ее знания послужат ему на пользу.

И когда принц прибыл в дом баронессы, Разумница начала с того, что стала учить его крестному знамению. Но, видя, как добрые слова, которые она в него вкладывала, он вываливал наземь через задницу, а все наставления входили в одно ухо и выходили в другое, девушка не удержалась и закатила ему оплеуху.

Карлуччо (так звали принца) безмерно оскорбился затрещиной; чего нельзя было добиться от него лаской и вежливостью, то дошло до него через срам и обиду, так что за несколько месяцев он не только выучился читать, но и далеко продвинулся в грамматике, изучив все ее правила. От этого отец его пришел в такой восторг, что ходил по земле, будто летая по воздуху; забрав Карлуччо из дома баронессы, он стал задавать ему все более трудные вещи, так что за короткое время Карлуччо сделался самым ученым человеком в королевстве. Но тело его столь живо хранило память о затрещине, которую дала ему Разумница, что и днем он непрестанно держал ее перед глазами, а ночью видел во сне, желая лишь одного из двух — или умереть, или отомстить.

Тем временем Разумница достигла брачного возраста, и принц, который, будто стоя с фитилем у серпантины [598], ожидал случая с нею рассчитаться, сказал отцу: «Государь мой, сознавая, что я получил через вас бытие, я чувствую себя обязанным перед вами вплоть до верхней террасы моего телесного и душевного здания; но перед Разумницей, давшей мне благое бытие [599], сознаю себя обязанным в неменьшей мере; и посему, не находя другого достаточного способа уплатить ей этот долг, я просил бы у вас позволения жениться на ней, если вам будет угодно, уверяя вас, что вы тем самым оставите вечный знак благодарности в моей душе».

Король, услыхав о решении сына, ответил: «Сын мой, хоть Разумница и не имеет в себе столько каратов веса, сколько подобало бы для твоей супруги, однако ее способности, положенные на весы против нашей крови, делают этот брак возможным. Так что и ты будешь доволен, и моя честь не понесет урона». Призвав баронессу, вместе с ней он быстро написал брачный договор, и, после того как брак был отпразднован с торжеством, сообразным величию сана, принц попросил короля выделить ему дом со всем необходимым, чтобы жить с молодой женой. И король, чтобы сын был всем доволен, приказал обустроить для него прекраснейший дворец, отдельно от того, где жил сам. Приведя туда Разумницу, Карлуччо посадил ее взаперти в одной из комнат, скудно давая ей есть и еще меньше — пить, а что и того горше — не исполняя своего супружеского долга. И так бедняга увидела себя несчастнейшей женщиной на свете, не понимая причины столь дурного отношения к себе с первого момента, как только вошла в этот дом.

И однажды захотелось принцу посмотреть на жену; он вошел к ней в комнату и спросил, как ее дела. «Потрогай рукой мой живот, — сказала Разумница, — может, почувствуешь, каково мне. Но я ведь ничем не заслужила, чтобы меня держали как собаку на цепи. Зачем ты просил меня в жены, если теперь обращаешься со мной хуже, чем с рабыней?» И принц отвечал: «А ты разве не знала, что тот, кто оскорбляет, пишет оскорбления на песке, а кто их терпит, высекает их на мраморе? Вспомни-ка, что ты мне сделала, когда учила меня читать! И знай, что я захотел тебя в жены только для того, чтобы сделать из твоей жизни соус, отомстив за мою обиду!» — «И это значит, — отвечала Разумница, — что я должна собирать тернии там, где сеяла доброе семя! Если я дала тебе оплеуху, то лишь потому, что ты был ослом, а я хотела, чтобы ты хоть что-то понимал по-человечески. А ты разве не слышал, что кто желает тебе добра, тот заставляет тебя плакать, а кто желает зла, тот смешит?»

Принц, который прежде держал злобу за пощечину, теперь распалился еще большим гневом за напоминание о его невежестве. Он ждал, что Разумница будет просить прощения за свой поступок, но вместо этого видел, что она храбро, как петушок, отвечает ему выпадом на каждый выпад; поэтому, повернувшись к ней спиной, ушел, оставив ее в еще худших условиях, чем раньше. Но, вернувшись через несколько дней и найдя ее в прежнем расположении, ушел окончательно озлобленным, решившись сварить ее в собственном соку, как делают с осьминогом, и наказать ее палкой потяжелее.

Тем временем королю было объявлено о лишении благ сей жизни у столбика ложа болезни [600], и принц, оставшись единовластным повелителем всего государства, захотел поехать и лично принять власть надо всеми своими уделами. Снарядив отряд пехоты и конницы, достойный своего сана, он пустился в путь.

Баронесса, зная о тяжкой жизни дочери и желая с осмотрительностью исправить этот непорядок, повелела прорыть под дворец принца ход, по которому посылала пищу в подкрепление бедной Разумнице. За пару дней до выезда нового короля она приготовила кареты и роскошные ливреи, одела дочь в лучшие одежды и, послав к ней для сопровождения верных рыцарей, вывезла ее коротким путем, так что Разумница приехала на место, где должен был остановиться ее муж, днем раньше, чем он.

Наняв дом напротив дворца, приготовленного для короля, Разумница встала, богато наряженная, у окна, и король, прибыв туда и увидев этот лучший цветок из кадки Граций, и не узнав собственную жену, немедленно разгорелся вожделением и принялся так резво окапывать вокруг да около, что скоро заполучил ее в руки. И,