Но вернемся к моим путешественникам. Только здесь их опросили, но так как казалось, будто они пришли скорее из сельской местности, чем из Лондона, то отнеслись к ним благожелательно; с ними поговорили, разрешили зайти в трактир, где находились констебль и охранники, принесли еды и питья, что сильно освежило и подбодрило беглецов; и тут им пришло на ум сказать, когда их будут спрашивать, что они идут не из Лондона, а из Эссекса.
При помощи этого небольшого мошенничества они так расположили к себе констебля из Олд-Форда, что тот выдал им удостоверение, в котором значилось, что они следуют деревнями из Эссекса и не заходили в Лондон; каковое удостоверение, хотя и неверное в части зачисления Лондона в это графство, было формально правильным, так как Уоппинг и Рэтклифф не являлись ни частью Сити, ни его слободами.
Это удостоверение, будучи предъявлено констеблю в Хомертоне, одном из поселков в приходе Хэкни, оказалось весьма полезным, так как на основании его они не только прошли дальше, но и получили удостоверение о состоянии здоровья, составленное по всей форме мировым судьей, который без труда выдал его по просьбе констебля; итак, они миновали далеко растянувшийся (так как он состоял из нескольких самостоятельных деревень) город Хэкни и продолжали свой путь, пока не дошли до большой дороги на север у макушки Стэмфордского холма.[226]
К этому времени они притомились; и вот у проселочной дороги из Хэкни, неподалеку от того места, где она подходит к вышеупомянутой большой дороге, собрались они разбить палатку и остановиться на первый ночлег, что они и сделали, найдя амбар или что-то в этом роде; осмотрев его хорошенько и убедившись, что там никого нет, они разбили палатку, оперев ее об амбар. Сделали они так потому, что ветер дул очень сильный, а у них было мало опыта в такого рода ночевках и в установке палаток.
Тут они и заснули; но плотнику, человеку осмотрительному и угрюмому, недовольному, что они так спокойно расположились в первую ночь, не спалось; и, после безуспешных попыток заснуть, он решил подняться, взять ружье и стоять на часах, оберегая своих товарищей. И вот с ружьем в руках он стал прогуливаться вдоль амбара, который был расположен неподалеку от дороги и отделен от нее живой изгородью. Вскоре после того, как плотник встал на часы, он услышал шум приближавшихся людей; казалось, целая толпа направляется прямо к амбару. Он не стал сразу тревожить товарищей, но через несколько минут шум так усилился, что пекарь окликнул его, спросив, что происходит, и сразу же сам поднялся. Третий, особенно уставший из-за своей хромоты, продолжал лежать в палатке.
Как им и казалось, люди, которых они слышали, шли прямо к амбару; тогда один из наших путешественников крикнул, как солдат на посту:
— Кто идет?
Люди не ответили сразу, но было слышно, что один сказал, обращаясь к кому-то сзади:
— Увы, нас ждет полнейшее разочарование: здесь уже расположились какие-то люди до нас. Амбар занят.
Все остановились, похоже, в испуге; их было человек тринадцать, в том числе и женщины. Они стали совещаться, что делать, и по их разговору наши путешественники вскоре поняли, что перед ними бедные, доведенные до отчаяния люди, ищущие, как и они, крова и безопасности; кроме того, нашим путешественникам не было нужды опасаться, что их потревожат, так как при первом же окрике «Кто идет?» было слышно, как женщины испуганно закричали:
— Не приближайтесь к ним. Почем вы знаете — может, у них чума.
Потом один из мужчин произнес:
— Давайте хотя бы поговорим с ними.
А женщины ответили:
— Нет-нет, ни в коем случае. Пока что нас Бог миловал, давайте же не подвергать себя опасности, умоляем вас.
По этому разговору наши путешественники поняли, что перед ними хорошие, богобоязненные люди, так же, как и они, сбежавшие ради спасения собственной жизни. Их это успокоило, и Джон сказал своему товарищу плотнику:
— Давай-ка тех успокоим, — и окрикнул их: — Эй, добрые люди, мы поняли из вашего разговора, что вы бежите от того же страшного врага, что и мы. Не бойтесь нас: мы всего лишь трое бедняков. Если вы не заразны, никто вас тут не обидит. Мы не в самом амбаре, а в маленькой палатке здесь, снаружи; и мы можем передвинуться: нам ничего не стоит разбить свою палатку в любом другом месте.
После этого начался разговор между плотником, которого звали Ричард, и одним из новоприбывших, который назвался Фордом.
Форд. И вы можете заверить нас, что все здоровы?
Ричард. Мы как раз и хотели сказать вам, что вы можете не волноваться и чувствовать себя в полной безопасности; но мы не хотим, чтобы у вас оставались сомнения, и потому, как я уже сказал, мы амбаром не пользовались и можем уйти отсюда, чтобы и вы и мы были в безопасности.
Форд. Вы добры и великодушны; но если вы убеждены, что действительно здоровы и не распространяете заразу, то зачем же нам заставлять вас искать другое место, когда вы уже расположились здесь, похоже, устроились на ночлег? Мы, с вашего разрешения, войдем в амбар и ляжем спать, не тревожа вас.
Ричард. Да, но вас больше, чем нас. Надеюсь, вы тоже все здоровы: ведь опасность представляем как мы для вас, так и вы для нас?
Форд. Да будет благословен Господь, охранявший доселе некоторых чад Своих! Какова будет наша дальнейшая судьба, мы не ведаем, но пока что Господь нас хранил.
Ричард. Из какой части города вы пришли? Добралась ли чума до тех мест, где вы жили?
Форд. Увы, увы, она свирепствует самым жутким образом, а не то мы никогда бы не сорвались с места; и, похоже, в наших краях никто не переживет ее.
Ричард. А откуда вы?
Форд. Большинство из Крипплгейтского прихода. Только один-двое из Кларкенуэлла, из той его части, что ближе к нам.
Ричард. А почему же вы раньше не ушли?
Форд. Нас последнее время не было в городе. Мы держались все вместе, сколько могли, и жили в ближайшей к нам части Излингтона, в старом заброшенном доме. Были у нас белье и кое-какие самые необходимые вещи — то, что нам удалось с собой прихватить. Но чума добралась и до Излингтона, и соседний с нашим бедным жилищем дом был заперт, так как туда пришла зараза. И тут мы совсем напугались и ушли.
Ричард. А куда вы идете?
Форд. Куда глаза глядят. Уповаем, что Господь не оставит тех, кто взывает к Нему.
На этом их разговор прекратился; все подошли к амбару и, не без труда, залезли в него. В амбаре ничего не было, кроме сена, но сена было вдоволь, и они прекрасно устроились на ночлег; однако путешественники слышали: до того, как отойти ко сну, старик, который, похоже, был отцом одной из женщин, прочел вместе со всеми молитву, прося Господа благословить их и указать правильный путь.
В это время года светало рано, и так как Ричард, плотник, стоял на страже первую часть ночи, то теперь его сменил Джон, солдат. Тут и он начал знакомиться с новоприбывшими. Когда те покинули Излингтон, они хотели продвигаться на север, к Хайгейту,[227] но были остановлены в Холлоуэйе,[228] и дальше их не пустили; так что они пробирались полями и холмами в восточном направлении, пока не вышли к Бордед-Ривер, и так, обходя города, они оставили Хорнси[229] по левую руку, а Ньюингтон[230] — по правую и подошли к большой дороге у Стэмфордского холма с противоположной стороны. А теперь они думали пересечь реку и болотами добираться до Эппингского леса,[231] где надеялись утроиться на отдых. Похоже, они были не бедны, во всяком случае, не настолько бедны, чтобы сильно нуждаться; короче, у них было достаточно, чтобы скромно прожить два-три месяца, а к этому времени, сказали они, есть надежда, что холода остановят заразу, или, во всяком случае, мор пойдет на убыль, исчерпав себя, хотя бы уж потому, что большинство перемрет и некого будет заражать.
Примерно такие же планы были и у наших путешественников, только они были лучше экипированы и хотели идти дальше на север; первая же компания не собиралась отходить от Лондона далее, чем на один день пути, так чтобы каждые три-четыре дня иметь сведения о том, что происходит в столице.
Однако тут наши путешественники оказались неожиданно для себя в затруднительном положении; дело было в лошади: ведь для того, чтобы она несла на себе поклажу, они должны были держаться дороги, в то время как другая компания шла как придется — через поля, независимо от того, была ли там дорога, тропинка или вовсе ничего; не было у них необходимости и проходить через города или приближаться к ним, разве что для того, чтобы закупить там провизию, а это им удавалось с большим трудом, о чем еще пойдет речь в свое время.
Наши же беглецы должны были держаться дороги, в противном случае они наносили бы местности большой урон: ломали бы изгороди и калитки, топтали бы огороженные поля; а этого им вовсе не хотелось делать.
