LXXII
После того как Болли и Торлейк примирились с сыновьями Олава и Торлейк пробыл зиму в Исландии, Болли объявил, что он намеревается поехать за море. Снорри хотел его отговорить и сказал:
– Как мне кажется, еще неизвестно, как для тебя обернется поездка. Однако если ты хочешь владеть большим, чем ты владел до сих пор, то я дам тебе другое место для жилья и построю для тебя двор, а также сделаю тебя годи и позабочусь о поддержании твоей славы. Я полагаю, что это будет нетрудно, поскольку большинство людей к тебе расположены и хорошо думают о тебе.
Болли отвечал:
– Я давно уже имел намерение отправиться на юг. Я думаю, что тот человек мало умножает свои знания, кто знаком только с тем, что есть здесь, в Исландии.
И когда Снорри увидел, что Болли твердо решился на это, так что ничего нельзя было сделать, чтобы удержать его, то предложил ему взять с собой столько добра, сколько он хочет. Болли охотно согласился взять с собой много добра.
– Я не хочу, – сказал он, – зависеть от милости других людей ни здесь, ни в другой стране.
После этого Болли отправился на юг, в Боргарфьорд, на Хвиту, и откупил у людей, которые владели половиной корабля, их часть. Теперь корабль принадлежал обоим братьям. После этого Болли поехал домой, на запад.
У Болли и Тордис была дочь. Ее звали Хердис. Гудрун предложила взять ее к себе на воспитание. Когда она приехала в Хельгафелль, ей был один год. Тордис также подолгу жила там, Гудрун ее очень любила.
После этого оба брата отправились на корабль. У Болли было с собой много добра. Они снарядили корабль к отплытию, и когда все было готово, они вышли в море. Сначала не было попутного ветра, и они долго находились в пути. Осенью они достигли Норвегии и причалили на севере, в Трапдхейме. Конунг Олав был на востоке страны, и жил в Вике, и приготовился провести там зиму. Когда братья услышали о том, что конунг не приедет больше этой осенью на север, в Трандхейм, Торлейк сказал, что он хочет, чтобы они направили путь вдоль берега на восток и посетили конунга Олава. Болли отвечал:
– Не очень-то мне хочется переезжать от одного торгового места к другому в осенние дни. Это кажется мне большой докукой и неприятностью. Я хочу провести всю зиму здесь в городе. Мне говорили, что конунг прибудет на север весной. А если он не явится, то я не буду противиться тому, чтобы мы тогда собрались и отправились его посетить.
Болли настоял на этом. Они выгрузили свой корабль и наняли себе жилье в городе. Вскоре стало ясно, что Болли был честолюбив и хотел выделиться среди других людей. Это ему удалось, потому что он был человеком щедрым. И вскоре он снискал большой почет в Норвегии. У Болли было много людей в течение зимы в Трандхейме, и было очевидно, когда он являлся на пиры, что у его людей лучшая одежда и оружие, чем у других жителей города. Он также платил сам за всех своих людей, когда они участвовали в пирах. Во всех других делах также проявлялись его щедрость и благородство. Братья прожили таким образом зиму.
Этой зимой конунг Олав был на востоке, в Сарпсборге, и с востока пришла весть, чтобы на севере его не ждали.
Сразу же в начале весны братья снарядили корабль и отправились на восток вдоль берега. Их путешествие было удачным, и они пришли на восток, в Сарпсборг, и тотчас же отправились к конунгу Олаву. Конунг дружелюбно приветствовал Торлейка, своего дружинника, а также его спутников. После этого конунг спросил, кто тот человек отважного вида, который сопровождает Торлейка, и тот отвечал:
– Это брат мой, и зовут его Болли.
– Поистине это достойный человек, – сказал конунг.
После этого конунг пригласил братьев остаться у него. Они приняли это приглашение с благодарностью и провели у конунга весну. Конунг обходился с Торлейком хорошо, как и прежде, однако он ценил Болли гораздо выше, потому что конунгу он казался выдающимся человеком.
И когда пришла весна, братья стали говорить о своих замыслах. Торлейк спросил, хочет ли Болли летом вернуться в Исландию.
– Может быть, ты хочешь остаться в Норвегии?
Болли отвечал:
– Я не думаю ни о том, ни о другом, и, говоря по правде, когда я выезжал из Исландии, моим намерением не было отправиться из своего дома в соседний дом. Я хочу теперь, брат, чтобы ты один позаботился о нашем корабле.
Торлейка очень опечалило, что они должны расстаться.
– Однако, Болли, – сказал он, – и в этом деле, как и во всем остальном, решать должен ты.
То, о чем они говорили, они сообщили конунгу, но он отвечал им так:
– Неужто, Болли, ты не хочешь дольше оставаться у нас? Мне казалось, что будет лучше всего, если ты некоторое время останешься со мной. Я дал бы тебе такую же должность, какую я дал Торлейку, твоему брату.
Тут Болли отвечал:
– Очень охотно, государь, поступил бы я на вашу службу, но прежде всего я хочу отправиться туда, куда я уже раньше намеревался ехать и куда меня давно уже влечет желание. Однако ваше предложение я охотно приму, если мне суждено будет возвратиться обратно.
– Ты должен решать сам, куда тебе ехать, Болли, – сказал конунг, – потому что во всех делах вы, исландцы, своенравны. Однако я хочу еще добавить, что ты кажешься мне, Болли, самым выдающимся человеком, какой за все время моей жизни приезжал из Исландии.
И когда Болли получил разрешение от конунга, он снарядился в путь и сел на торговый корабль, который направлялся на юг, в Данию. Он взял с собой много добра. Его сопровождали также несколько людей из числа его спутников. Конунг Олав расстался с ним весьма дружественно. Конунг дал Болли богатые подарки на прощанье. Торлейк остался у конунга Олава, а Болли поехал своим путем, пока не прибыл на юг, в Данию. Он оставался зиму в Дании и был в большом почете у могущественных людей. Он держал себя там не менее горделиво, чем в Норвегии.
И после того как Болли провел зиму в Дании, он отправился в дальние страны и не прерывал своего путешествия, пока не прибыл в Миклагард.[45] Недолго пробыл он там, как вступил в варяжскую дружину. Мы никогда не слышали раньше, чтобы какой-нибудь норвежец или исландец до Болли, сына Болли, стал дружинником короля Миклагарда.[46] Он провел в Миклагарде очень много лет и выказывал себя во всех испытаниях как самый отважный воин и всегда был первым среди других. Варяжские дружинники очень ценили Болли, пока он был в Миклагарде.
Тут нужно рассказать о том, как Торкель, сын Эйольва, жил хавдингом у себя в Хельгафелле. Геллир, сын Торкеля и Гудрун, вырос дома. Он вскоре стал человеком смелым и всеми любимым. Однажды, как передают, Торкель рассказал Гудрун свой сон.
– Мне снилось, – сказал он, – будто у меня такая большая борода, что она закрывает собой весь Брейдафьорд.
Торкель просил ее разгадать этот сон.
Гудрун спросила:
– Как думаешь ты истолковать этот сон?
– Мне кажется очевидным, что моя власть распространится на весь Брейдафьорд.
– Возможно, что так и будет, – сказала Гудрун, – но скорее я полагаю, что тебе придется окунуть свою бороду в Брейдафьорд.
Тем же летом Торкель снарядил свой корабль и направился в Норвегию. Геллиру, его сыну, исполнилось тогда двенадцать лет. Он поехал вместе с отцом. Торкель объявил, что намеревается добыть строевого леса для церкви, и тотчас же после того, как снарядился, вышел в море. Путешествие его было удачным, но не слишком быстрым. Они достигли Норвегии с севера. Конунг Олав был тогда в Трандхейме. Торкель тотчас же отправился к конунгу Олаву, и с ним вместе его сын Геллир. Их там хорошо приняли. Торкель пользовался таким большим почетом у конунга в эту зиму, что, как рассказывают, конунг дал ему денег не меньше, чем сто марок чистого серебра. Конунг подарил Геллиру к рождеству плащ, и это было большое сокровище и драгоценность.
Этой зимой конунг Олав велел построить в городе деревянную церковь. Она должна была стать самой главной церковью, и ее должны были великолепно разукрасить. Весной лес, который конунг подарил Торкелю, был доставлен на борт корабля. Все бревна были длинные и крепкие, потому что Торкель очень следил за этим.
Однажды рано утром конунг вышел с немногими провожатыми. Он увидел какого-то человека на верхних балках той церкви, которая строилась в городе. Он очень удивился этому, потому что был такой ранний час, когда плотники обычно еще не вставали. Конунг узнал этого человека, это был Торкель, сын Эйольва, и он измерял все самые большие балки, как поперечные, так и стенные, а также опорные столбы. Конунг тотчас же отправился туда и сказал:
– Что это значит, Торкель? Намереваешься ли ты применить затем эту мерку и к тому лесу для церкви, который ты увозишь в Исландию?
Торкель отвечал:
– Это так, государь.
Тогда конунг Олав сказал:
– Если ты отрежешь по два локтя от каждой балки, то и тогда эта церковь будет самой большой в Исландии.
Торкель отвечал:
