Себастиан Брант - Корабль дураков

Ума набраться рад бы всяк,
Но, если глуп ты, как гусак,
Умней не станешь – так иль сяк!

Тот, кто, внимая мудрецам,
Ума не приумножит сам, —
Дурак: все знать он хочет, но
Все ему слишком мудрено.
Глупцов легко распознавать:
Что увидали – то и хвать!
Известно испокон веков:
Новинка – слабость дураков.
Но и новинка старой станет —
И вот уже другая манит.
Куда б глупец ни ездил, он
Все так же глуп, непросвещен.
Так гусь иной через забор
Перелетит в соседний двор —
Сюда нога, туда нога, —
Спроси, что видел: «Га-га-га!»

Поехать в Павию, иль в Рим,
Иль даже в Иерусалим, [46]
Скажу, – заслуга небольшая.
А знания приумножая,
Чужие посещать края
Считаю делом добрым я.
Но если даже привезешь
И сотню крестиков [47], ты все ж
Не будешь доблестью отмечен,
Ибо тебе хвалиться нечем,
Коль столько стран ты обошел,
А глуп остался, как осел.

Не изучил бы Моисей
Египетской науки всей [48]
И Даниил [49] бы не был склонен
Усвоить мудрость вавилонян, —
О них не знал бы мир земной!
Придет на исповедь иной
Очиститься, – мол, совесть жжет,
А сам хитрит, лукавит, лжет,
И так уйдет с душою черной.
Гляди – унес на шее жернов!

Того, кто шпорит то и дело
Осла, горланя обалдело,
Считать ослом ты можешь смело!

Дурак осла или ослицу
Намерен вскачь пустить и злится,
И, трезвый будь или хмельной,
Рычит на всех, как пес цепной:
«Рр…рррр!» Он, по-собачьи злобен,
Людей встречать лишь так способен
И думает, что страшен всем:
«Прррочь!Рррррастеррзаю!» А меж тем
Прохожий, размышляя здраво,
Махнет рукой. «Взбесился, право!
Судьба ли нас карает злая,
Таких болванов насылая,
Забыв, что видывали многих
И раньше мы скотов двуногих?!»
Лишает гнев рассудка нас —
Не знаем, что творим подчас.
Быть должен сдержан человек.
Архит [50] – ученый, мудрый грек,
Лишь доведет его, бывало,
Слуга до белого накала,
Кричал «Не будь я в гневе яром,
Уж это не сошло бы даром!»
Так и Платон, так и Сократ
Собой владели, говорят.
Кто прав, становится не прав,
Терпенье в гневе потеряв.
Впадает в грех, кто был несдержан,
Кто гневу быстрому подвержен.
И благочестью гнев вредит:
Что за молитва, коль сердит?
Лишась тигрят своих, тигрица
Не так, пожалуй, разъярится,
Как вспыльчивые дураки,
Что на внезапный гнев легки!

Ум и в седле уравновешен,
Гнев на осле несется, взбешен.

Коль мы, упорствуя, проказим
И дерзко в гнезда птичьи лазим,
То часто шлепаемся наземь.

Кого изранит куст колючий,
Кто мнит, что он всегда всех лучше,
Что стал во всем он знатоком
И не нуждается ни в ком.
Однако на прямом пути
Не будет знать, куда идти,
А в месте новом, незнакомом
Заблудится он рядом с домом.

В беде таким зазнайкам худо:
Нет помощи им ниоткуда!
Пожалуй, может впасть и в ересь
Глупец, в себе одном уверясь:
«Я, мол, в делах житейских дока, —
Всех благ добьюсь, взлечу высоко!»
Дурак, взобравшийся повыше
На дерево или на крышу,
Мечтал о славе, остолоп,
Но с высоты вдруг наземь шлеп!

Для корабля страшнее бурь
Самоуверенность и дурь.
Всем, кто к советам глух, —
Не преуспеют никогда!
Не верил Ною мир, и вот —
Потоп унес людей и скот!
За то, что жил беспутно очень,
Корей землею был проглочен. [51]

Владея не умом – умишком,
Кто так самонадеян слишком,
Охотно распороть готов
Никем не шитый плащ Христов! [52]

Больной, твердящий слово «нет!»
На каждый докторский совет,
Спешит, как видно, на тот свет.

Больной – глупец, когда совету
Врача не внемлет и диету
Блюсти не хочет. Плачь не плачь,
Тут не поможет лучший врач!
Кто воду пьет, а не вино,
Хоть нужно именно оно,
И прочего не соблюдает,
Притом упрямо утверждает,
Что чувствует себя бодрей,
Тот в гроб уляжется скорей,
Дабы забыть свои болезни,
Начать лечение полезней,
Едва еще недуг опознан.
А если начинают поздно,
То от лекарства меньший прок
И больший тут потребен срок.
Сказав. «Здоровым быть хочу»,
Ты язву покажи врачу
И хоть зубами сам скрипи,
А боль от скальпеля терпи,
Промыть дай рану, и зашить,
И с перевязкой поспешить.
Не душу твою вырвать хочет —
О жизни твоей врач хлопочет!

Пусть жизнь в больном уж еле тлеет,
Отчаиваться врач не смеет,
И пациент, покуда дышит,
Пусть бодрый глас надежды слышит.
Больной, что лжет врачу, – глупец:
Себя же губит он, как лжец,
Что лгать на исповедь приходит
Иль адвоката за нос водит.
Лжецы глупцам всегда сродни:
Во вред себе же лгут они!
Глуп, кто врача позвал, но сразу,
Врачебному не вняв наказу,
Идет, поверив ложным слухам,
К невеждам – знахаркам-старухам,
А те травой, и наговором,
И прочим ворожейным вздором
Его отправят прямо в ад,
В чем сам он будет виноват.
Всему готов поверить тот,
Кто исцеленья страстно ждет,
А глупых суеверий зло
Чрезмерно ныне возросло.
Я б описал их, но облыжно
Признают книгу чернокнижной.

Больным избавиться б от хвори, —
Не ищут, где недуга корень.
И черту душеньку заложит
Иной больной – авось поможет.
А где вмешалась чертовщина,
Бессильна часто медицина.

Дурак упал. Над ним смеясь,
Колпак надеть поторопясь,
Ты сам упал, разиня, в грязь

Что падают глупцы – не чудо,
Над этим все смеются всюду,
И «умники» язвят: «Дурак!» —
А на самих сидит колпак.
«Дурак» – излюбленное слово.
Когда дурак честит другого,
Но между ними ни на грош
Ни в чем различья не найдешь:
Споткнулся этот на дороге —
Другой ломает тут же ноги.
Хоть строгой Аталанты меч
Срубил голов немало с плеч
У Гиппомена на глазах, [53]
Но он, чудак, презревши страх,
Судьбу испытывать решился —
И сам чуть жизни не лишился!

Слепцу корить слепца нелепо:
Ведь оба в равной мере слепы!
Бранил однажды рака рак [54]
«Ты что назад ползешь, дурак!»
Но сам за другом полз он вспять,
Чтобы мораль ему читать.

Пониже бы летел Икар,
И Фаэтон, как на пожар
Не стал бы в отчей колеснице
Так лихо по небу носиться,
Забыв родительский запрет, —
Не умерли б во цвете лет!…

Тот к умным должен быть причислен,
Кто в корень зрит и здравомыслен.
Воистину, мудра лисица: [55]
Войти в пещеру побоится
(Какой бы там ни ждал обед),
Когда следов оттуда нет.

От лисьего хвоста греметь
Не будет колокола медь.
Ушам от сплетен не болеть!

Кто хочет с миром ладить, тот
Немало горечи испьет,
Выслушивая, как о нем
Под собственным его окном
Такое говорят, что гаже
Придумать невозможно даже.
Поэтому блаженны те,
Кто, равнодушны к суете,
Покоя мудрого взыскуя,
Отвергли маету мирскую —
И, в горы, в долы удалясь,
Мирских грехов отмыли грязь.
Но мир, однако, и таких
Не любит, не щадит он их,
О них злословя, им не веря,
Всех лишь своим аршином меря.

Кто жить по совести решит
И против чести не грешит,
Что ему сплетни дураков,
Что языки клеветников!
Когда бы в оны дни пророки
Боялись обличать пороки,
Дабы не знать хулы, клевет, —
О них давно забыл бы свет.

Нет, да и не было от века
Такого в мире человека,
Чтоб угодил во всем любому
Болвану злому и тупому
Родился б человек такой,
Каким он чудным был слугой:
Старался б до свету вставать
И вообще забыть кровать!

Заткнуть бы глотки болтунам —
Увы, не хватит кляпов нам!
Нельзя предусмотреть никак
Того, что сочинит дурак.
Так в мире повелось оно —
Избегнуть сплетен не дано:
Кто любит петь, кто кукарекать,
Баран-дурак привык бебекать.

Пришедший в храм с собакой, с птицей,
Перед глупцами похвалиться,
Мешает остальным молиться.

У тех, кто ходит в церковь с псами,
Бубенчики обычно сами
На колпаках звенят, бренчат,
Чуть псы залают, заворчат
И сокол дерзкого повесы
Так крыльями во время мессы
Захлопает, что смолкнет пенье —
И хоть кончай богослуженье.
Тут остается с ловчей птицы
Снять клобучок, и – что стыдиться!
Теперь болтай и хохочи,
И подбашмачными стучи
Ты деревяшками, бесчинствуй
И совершай любое свинство!
С какой-нибудь Кримгильдой здесь
Перемигнись, поклон отвесь, —
Красотка улыбнется – значит,
Не сомневайся: одурачит!

Не лучше ль было бы, однако,
Чтоб сторожила дом собака,
Покуда в церкви ты, и вор
Не мог бы в твой проникнуть двор?
Не лучше ль было бы, чтоб твой
Пугач, твой кречет боевой
Был дома, на привычном месте,
В чулане темном, на насесте?
Чтоб обувь не просила кашки,
На улице бы деревяшки
Привязывал ты к башмакам —
И грязь не липла бы к ногам.
Когда бы в церкви болтуны
Не нарушали тишины,
Не говорили б мы, что бог
Плодить глупцов поменьше б мог.
Но дураки такой народ:
Шумят и норовят вперед!
Всем нам пример – Христос: из храма
Гнал торгашей он взашей прямо,
И тех стегал веревкой далее,
Кто голубей держал в продаже.
Разгневайся он так сегодня,
Заглохли бы дома господни.
Он, от попов очистив храм,
Добрался б и к пономарям!
Священен дом церковный: тут
Господь свой основал приют.