2
Хронологическая ошибка. Действительно, известно о вступлении литвинов в 1293 г. в край Рагниты и Тилзы (Ragnitarum et Tilsae), однако оно было недолгим. Скорее всего, хронист имеет в виду нападение великого князя литовского Витеня в 1311 г., но и оно длилось менее 80 дней. Рагнита (Рагнит) - сегодня город Неман на левом берегу одноименной реки в северо-восточной части Калининградской области России. Расположен на месте древней прусской крепости, захваченной Орденом в 1275 г.
Слово литвины в Великом княжестве Литовском, Русском и Жамойтском стало со временем выражать не национально-культурную, а политическую идентичность, которой осталось существовать ровно столько, сколько и самому государству. В средневековых иностранных исторических документах понятия литвин и литовец не разделялись. Также литвинами (литовцами) в культурном отношении назывались представители балтских племён, в отличие от русинов (русских). Население средневековой Литвы состояло из русских (сейчас их относят к белорусам, но на самом деле белорусы появились намного позже) и литовцев. Местные наблюдатели и соседи, говорившие на славянских языках, нормально разделяли литвинов (балтов) и русских внутри Литвы, но если дело касалось межгосударственных отношений, тогда все жители Литвы становились литвинами. То есть литвин - это не этническое определение, это так называемый политоним - обозначение подданного. (Здесь можно провести аналогию с Советским Союзом, где понятие «советский» означало сугубо политическую, а не национально-культурную идентичность, поэтому оно и исчезло вместе с распадом государства.) Литвин как этническое обозначение могли использовать только по отношению к балтским племенам. Название литвин (литовец) по отношению к жителям Великого княжества Литовского - это аналог названию московит по отношению к жителям Великого княжества Московского. И те и другие в массе были русскими, но когда дело доходило до определения государственной принадлежности, они разграничивались по названию княжеств. Были ещё тверичи, новгородцы, рязанцы, владимирцы, суздальцы и мн. др.
Термин «литвин» в качестве этнонима впервые фиксируется в порубежной Черной Руси. Он «встречается рядом с этнонимом “русин” как обозначение не совпадающей с ним группы населения. Впоследствии, по мере нарастания противоречий между верхушкой Великого княжества и коронных польских земель, термин “литвин” все чаще начинает употребляться как политоним для обозначения всех жителей Литвы. Например, после разделов Речи Посполитой польские землячества в российских университетах традиционно подразделялись на “литвинов” и “короняжей”. Такое деление происходило не по этническому, а по историко-географическому признаку: уроженцы бывшего Литовского княжества, т. е. Литвы и Беларуси, и уроженцы польских коронных земель, т. е. собственно Польши и Украины. Но тем не менее жители ряда селений Черной Руси, будучи белорусскоязычными католиками, в отличие от большинства населения, относящего себя к полякам, продолжали считать себя именно “литвинами”. Так же определяла себя и часть местной шляхты.
Эти разные значения термина “литвин” надо четко различать. “Литвин” как политоним, как обозначение всех жителей Великого княжества независимо от их этнической и религиозной принадлежности, и “литвин” как этноним, как обозначение особой этнической группы в составе населения ВКЛ. В этом отношении уже в XX в. характерна судьба известной семьи Ивановских - трех родных братьев. Старший брат Ежи стал польским националистом, близким к Ю.Пилсудскому, второй брат Вацлав - белорусским националистом, впоследствии коллаборантом, а младший брат Тадеуш - литовским националистом. Он называл себя не иначе как Тадасом Иванаускасом и уже взрослым человеком выучил литовский язык, стал литовским академиком.
Группы “литвинов”, по-видимому, и стали носителями нового этнического самосознания, не совпадающего ни с польским, ни с русским, ни с собственно литовским. От единоверцев-поляков их отличал не только язык и культурное своеобразие, но и прежде всего традиционная связь с виленским великокняжеским центром, с его администрацией, которую они обслуживали. От единоязычных “русинов” их отделяла католическая религия. Промежуточное положение “литвинов” порождало у них ощущение этнической ущемленности, сопрождавшееся притязаниями на главенствующее положение в Великом княжестве. Эти притязания не признавались как большинством русинов, считавших их религиозными ренегатами, так и поляками и ополяченным большинством белорусской и литовской шляхты. Они почитали их за “нечистую”, “кресовую” разновидность польской католической общности. Так на цивилизационной грани нерасторжимо сливалось конфессиональное и этническое размежевание. Поэтому уже в самих истоках отдельного “литвинского” этнического самосознания присутствовал элемент сектантства, сословной ограниченности и закомплексованности. Неумолимо растворяясь в польской среде, эти люди очень болезненно воспринимали уход с исторической арены Великого княжества Литовского и превращение его в польскую провинцию. Это не давало им раствориться окончательно: всегда оставался некий нерастворимый остаток, поддерживавший существование “литвинского” этнического меньшинства. К концу XIX в. в этой среде возникнет белорусский национал-сепаратизм. Он будет нести в себе те же родовые черты» (цит. по: Трещенок Я.И. История Беларуси.Ч. 1: Досоветский период - Могилев: МГУ, 2003. С. 68-69).
Что касается литовских «русинов», то «этническая самобытность православного восточнославянского населения Великого княжества начинает достаточно отчетливо осознаваться к XVI в. Однако представления об этническом единстве «всей Руси», всего восточного славянства оставались доминирующими как в народном сознании, так и в сознании правящих верхов. Польские авторы XV-XVI вв. писали: «Люд литовский, русский и московский -одна и та же Русь, одно и то же племя» (там же. С. 70).
...императора Генриха, который одним злодеем отравлен был... Вероятно, имеется в виду германский император Генрих VII, бывший противником светской власти римских пап. Желая избавится от него, папа Климент V приказал отравить его. Яд дали в городе Сиене в причастной облатке. Едва попробовав его, император Генрих тут же упал замертво (подробнее: Де-Скроховский К.О. От мрака к свету. - СПб., 1997; Из истории папства // «Дух христианина», № 19, 1.10.2007).
Деревня Воплавки, расположенная неподалеку от Растенбурга (нем. Rastenburg).
Тело Христово - т.е. гостия или хостия (от лат. hostia- «жертва») в католицизме латинского обряда - евхаристический хлеб в виде маленькой лепёшки (их также именуют опресноки, т.к. они выпекаются из пресного теста), используемый во время литургии для таинства Евхаристии. В католических храмах освящённые гостии, ставшие Святыми Дарами, помещают в дарохранительницу, располагаемую либо за алтарём, либо в боковом приделе храма.
То есть командор (здесь и далее это слово используется как синоним термина «комтур») Генрих фон Плоцке (de Plotzke) и его копейщики.
Имеется в виду прусский Голланд, замок ордена.
Согласно прочим источникам, Витень не был убит (это следует и из дальнейшего текста данной хроники), но получил тяжёлое ранение в голову.
Витень (в тексте Wytan, лит. Vytenis, бел op. Вiцень), великий князь литовский. Дата рождения неизвестна. Правил: ок. 1295 - ок. 1316 гг. Возможно, был сыном литовского князя (кунигаса) Пукувера (Лютовера), княжившего в 1291-1294 гг. Осуществлял правление в литовской земле Аукштайтии. До вокняжения участвовал в походах на Мазовию. Самостоятельное правление было ознаменовано войнами с ливонцами и Тевтонским орденом. В литовской Жемайтии возложил функции власти на местную знать - нобилей, однако в 1294 г. подавил восстание жемайтских феодалов, склонявшихся к союзу с Орденом. Крупным дипломатическим успехом Витеня был союз с городом Ригой. В 1297 г. в Риге вспыхнула внутренняя война между архиепископом, рыцарями Ливонского ордена и бюргерами города. Воспользовавшись этим, Витень предложил свои услуги бюргерам города Рига и даже обещал принять христианство вместе со своими воинами-язычниками. Витень вторгся в пределы Ливонии, разрушил замок Каркус (Каркуз, нем. Karkus) и разбил рыцарей в Турайдской битве, когда погибло 22 рыцаря во главе с ландмейстером Ливонии Бруно (1296— 1298). Дружба с Ригой способствовала торговле и позволила Литовскому княжеству укрепиться в бассейне Даугавы. Войска язычников-литовцев жили в так называемом «Литовском замке» за пределами Риги до 1313 г., когда бюргеры города отослали их домой и возложили охрану на рыцарей ордена. Следствием дружбы Витеня с Ригой стало основание католической миссии в Новогрудке для проживавших там купцов. Поход Витеня на орден в 1298 г. был неудачным, его войско потеряло около 800 человек. Столкновения с Орденом продолжались почти ежегодно с переменным успехом. В 1298-1313 гг. совершил 11 походов против Тевтонского ордена в Пруссии, иногда очень кровавых - при рейде на Бродницу было убито все население города. Успехам Витеня способствовал то, что в 1308 г. Тевтонский орден захватил Померанию и из-за этого началась война ордена с Польским королевством. В 1307 г. Витень захватил Полоцк. В 1311 г. потерпел поражение, о котором идет речь в главе, около деревни Воплавки вблизи крепости Растенбург от комтура ордена Генриха фон Плоцке. В 1312 г. по просьбе немецких купцов через Ригу пригласил в Новогрудок монахов-францисканцев. Обстоятельства смерти Витеня неизвестны. Последний раз он упоминается в хрониках и летописях в сентябре 1315 года, в связи с осадой крепости Христмемель (лат. Christi Memela, Kyrsmemel, Kirsmomela).
