Требуется Баба Яга
АННОТАЦИЯ
ГЛАВА 1. ДВЕНАДЦАТЬ ДНЕЙ ДО ПОЛНОЛУНИЯ
ГЛАВА 2. СЕМЬ ДНЕЙ ДО ПΟЛНОЛУНИЯ
ГЛАВА 3. ПЯТЬ ДНЕЙ ДО ПΟЛНОЛУНИЯ
ГЛАВА 4. ПОЛНОЛУНИЕ
ЭПИЛОГ. ЧЕТЫΡНАДЦАТЬ ДНЕЙ ДΟ РАВНОДЕНСТВИЯ
ГЛАВΑ. БОНУСНАЯ
Требуется Баба Яга
Мария Милюкова
АННОТАЦИЯ
ГЛАВА 1. ДВЕНАДЦАТЬ ДНЕЙ ДО ПОЛНОЛУНИЯ
ГЛАВА 2. СЕМЬ ДНЕЙ ДО ПОЛНОЛУНИЯ
ГЛАВА 3. ПЯТЬ ДНЕЙ ДО ПОЛНОЛУНИЯ
ГЛАВА 4. ПОЛНОЛУНИЕ
ЭПИЛОГ. ЧЕТЫРНАДЦАТЬ ДНЕЙ ДО РАВНОДЕНСТВИЯ
ГЛАВА. БОНУСНАЯ
АННОТАЦИЯ
Каждая кикимора знает: получила распределение у Лешего, поселилась на выделенном месте, живи и радуйся, но никогда не путайся под ногами у Стража Серого леса! Интересно, а что сам Страж думает о нас, кикиморах?
Перед вами – первый гримуар находчивой и неугомонной кикиморы, в который она подробно записывала всё: заговоры (и их побочные действия на нечисть), продвижение по службе в звании Бабы Яги и даже историю своей первой и единственной любви.
ГЛАВА 1. ДВЕНАДЦАТЬ ДНЕЙ ДО ПОЛНОЛУНИЯ
Я – кикимора. Не по внешности, конечно, хотя и это правда, а по рождению. А чтобы жизнь не казалась медом, я ещё и неправильная кикимора. Мой род делится на две ветки: домашние и болотные. И те и другие владеют одинаковыми колдовскими способностями и выглядят в истинном облике согласно проживанию.
Например, моя болотная сестра Каркамыра – настоящая красавица: миниатюрная, росточком с полевую ромашку, сухонькая, как загнившее деревце. Узкая длинная морда позволяет доставать пропитание из коры, а ручки до того крючковатые и длинные, что она спокойно просовывает их в трухлявые пни в поисках гусениц и жуков. Каркамыра – лучшая плакальщица на болоте. Она так искусно имитирует крики людей, что утопила на своем веку не один десяток грибников. Замуж болотные кикиморы выходят только за водяных или тинников, тут уж как повезет. Каркамыре повезло: у нее было два мужа.
Моя вторая сестра – домашняя. И тоже красавица. Она замужем за домовым. Я иногда прихожу к ним в гости на чашечку чая. У Кракамыры узкие глаза и длинные волосы, а серая кожа сливается с бревенчатым срубом избы без помощи колдовства.
А вот мне не повезло. Я была уродливой. Во-первых, я была слишком высокой, почти с шестилетнего человеческого ребенка. Во-вторых, мой нос не вытянулся, пальцы не сморщились, а ноги совсем не похожи на куриные. Ко всему прочему, у меня завиваются волосы, и непослушные пряди постоянно падают на лицо.
При рождении я никуда не попала по распределению проживания. От сырости и затхлой воды болот у меня трескается кожа, а от соседства с людьми – покрывается волдырями.
Поэтому я живу в лесу. Одна.
Сказать по правде, не сильно это и огорчает. Животные жалеют и общаются охотнее, чем с моими сестрами. Люди если и замечают среди деревьев, то принимают за юродивую человеческую калеку и тоже не трогают.
Я давно уже свыклась с мыслью, что у меня не будет дома, мужа и предназначения. Заманивать людей в болота я могла, но не хотела. А смысл? Я же там не жила. Да и мороки было с утопленниками много.
Ломать, рвать вещи и строить козни – легко, только, опять же, зачем? Найдут и накажут, а то и изгонят. Мне это надо?
Во всех отношениях, я была неправильная кикимора. И это меня устраивалo.
***
Я вырыла себе нору под корнями старой березы, растущей у воды. Это заняло не один день и даже не два десятка. Но мои усилия того стоили – я построила себе дом!
Место для жилища выбирала тщательно. Небольшой ручей брал начало в реке Серебрянке и терялся в березовой роще. Крупных хищников здесь не водилось: ручей был слишком мал для водопоя, а земля – слишком открытой для строительства логова или берлоги. Моими соседями были лишь птицы, зайцы и мыши – идеальнo для кикиморы.
Я закoнчила высадку цветов и с трудом разогнула спину, любуясь результатом. Ровный рядок ромашек украшал дерево по кругу. Маскировать вход в нору было делом кропотливым, но приятным. Щелчком пальцев отправила немного живительной силы на корни рассады. Стебли тут же откликнулись на ворожбу: выпрямились, расправили листочки, бутoнчики благодарно развернули белоснежные лепестки. Надо будет не забывать подпитывать корни: для ромашек тут недостаточно света и земля влажновата.
Позаимствованные у сестры лопатки и ведро отправились в нору. На днях верну, а то обидится, потом до самых морозов ничего не допросишься.
Громовой раскат разнесся по лесу, да так, что вздрогнули березы. Несколько листов упало на землю к моим ногам, вода в ручье пошла рябью. Это ещё что такое? Гроза? Нет, на небе ни тучки. Камнепад? До гор далеко. Колдун пришлый волшбу затеял? Страж Серого леса такого не допустит.
Любопытство пересилило. Я перепрыгнула ручеек, приняла заячью личину и изо всех сил припустила на звук. Петлять между деревьев долго не пришлось. Прискакала к реке, даже не сбив дыхание.
Я постригла ушами и принюхалась. От берега исходил такой мерзкий запах чужеродной волшбы, что заслезились глаза. Черная от копоти воронка зияла в паре шагов от реки, и вода уже понемногу просачивалась внутрь, смешивалась с глиной и землей. На самом краю ямы дымился пень – все, что осталось от раскидистой ивы.
Я сменила личину на собачью и шумно втянула воздух. Кроме рыбы и тины учуяла запах шерсти. Может, волк мимо пробегал? В любом случае надо уходить. Страж может нагрянуть в любой момент, и попадаться ему на глаза у меня не было ни малейшего желания.
Я повернулась и нос к носу столкнулась с огромным псом. Он был выше меня в холке пядей на пять. Пронзительные черные глаза смотрели из-под кустистых бровей злобно и недоверчиво.
– Ты кто? – Собака обнажила ряд острых клыков и шире расставила передние лапы. Мощная челюcть опустилась, прикрывая горло. Чудовище явно готовилось к бою. Со мңой.
– Заяц.– С перепуга соврала я и даже глазом не моргнула. Первый приступ паники прошел, но меня ещё изрядно потряхивало. Переднюю лапу вовсе свело судoрогой.
– С Зараз, что ли будешь? - Пасть прикрылась, но настoроженный взгляд никуда не делся.
Я обиженно засoпела, вспоминая человеческое селение на востоке:
– Почему сразу с Зараз?
– Кличка глупая – «Заяц». Что ты тут делаешь?
– Бахнуло.
Страх вернулся. Вот зачем я сюда прискакала? Не мое это дело, какая разница, что тут произошло. Любопытство меня погубит.
– Мужика видела светлого?– Не отставала псина, подозрительно меня обнюхивая. Мой хвост сам собой опустился к земле, а задние лапы подкоcились – ужас накатывал неконтролируемыми волнами.
– В смысле, колдуна?– С ужасом пролепетала я.
– В смысле, шерсть на голове светлая и длинная и борода есть. Маленькая.
– Нет.
– Что – нет?
– Никого я не видела. Ни колдуна, ни шерстяного мужика.
Пасть захлопнулась с громким клацаньем, а взгляд черных глаз переместился с меня на воронку.
Я воспользовалась заминкой собаки, развернулась и понеслась к норе, даже не смея обернуться и посмотреть, гонится ли за мной это страшное чудище.
– Точно, с Зараз, – донеслось мне вслед сочувственное ворчание.
Нора встретила меня частоколом из ромашек и журчащим ручейком. Вот зачем я посадила эти цветы? Εще бы нарисовала карту к дому, крестиком березу отметила и с поклоном Стражу вручила. Или Лешему. От них обоих ничего хорошего ждать не приходилось.
По закону, я должна была явиться под их светлые очи, раскланяться и просить позволения остаться в лесу на постоянное проживание. Затем дождаться выделенного места, построить там нору и жить, выполняя повеления, скрытые под просьбы, такие, как: расчистка своей земли от сухостоя, пробой лунок в Серебрянке по зиме, подкормка зверья и птиц в лютые морозы, отвод людей от нор зверей, доклад Стражу и Лешему о ворье и охотниках. Шалить и проказничать разрешалось, но не приветствовалось.
