Вчера после обеда ходил на Крач-Хилл, где бригада местных школьников ведет раскопки под руководством специалистов из Британского музея. Я собственными глазами видел неолитическую стоянку, поверх нее — поселение железного века, а венчает все древнеримский храм. Обитатели неолита создали потрясающую систему стен и защитных сооружений. Сколько ж надо было затратить труда, чтобы переместить всю эту землю и массивные камни! Это просто фантастика! И весь Сомерсет буквально усеян такими постройками. Создать подобное могло только достаточно крупное сообщество и к тому же прекрасно организованное. Чтобы свернуть горы голыми руками, требуются тысячи и тысячи людей. Масштабы строительства и его последовательность указывают на то, что оно продолжалось на протяжении многих поколений. Причем совершенно очевидно, что строительство подчинялось единому плану — достаточно четкому и логичному, который не менялся с приходом новых людей. Просто удивительно!
ЭРО
Сомерсет, июнь 1959 г.
Элейн ушла в церковь, а у меня вовсю кипит работа. Перед уходом она сказала: «Джон, нельзя так обращаться с людьми! Ты пристаешь к Элизабет с невозможными просьбами. Если так дальше пойдет, то она предпочтет тебе другого клиента. Того, который будет просто писать и отсылать ей свои истории».
И она права. Как клиент я всегда был для Вас сплошной головной болью. Слава Богу, что я приношу Вам хоть немного прибыли — в качестве компенсации за подобные неудобства.
Как бы то ни было, а я решил, что будет совсем неплохо написать Вам письмо и сказать, что я осознаю, как много Вы для меня делаете. А уж начав Вас удивлять, решил идти до конца и отправить совсем необычное письмо: на сей раз в нем не будет ни многословных объяснений, ни жалоб, ни извинений. Как Вам такое предложение, Элизабет?
Вместо того хочу поделиться одним открытием, которое сделал совсем недавно. Оказывается, артуровский цикл (как и весь укоренившийся фольклор) — это не что иное, как смесь серьезных откровений и детской, почти идиотической, чепухи. И обе составляющие одинаково важны. Если вы оставляете глубинный смысл, а всю ерунду выбрасываете, что-то при этом теряется. Это своеобразная «дрим-стори», полная непреходящих, универсальных грез, некоторые из которых сохраняют бессознательность сновидений. Отлично, сказал я себе, почему бы не добавить в это обширное собрание грез и мои собственные фантазии? Именно так я и поступил.
День уже клонится к вечеру, и доложу Вам, это был восхитительный день — полный плодотворной работы и неожиданных радостей (может, мои восторги и не вполне оправданны, но менее приятными они от этого не становятся). На первый взгляд история кажется безумной, но я уверен: где-то и для кого-то она обретает смысл и значение.
Но что же я все время — уже столько месяцев! — говорю только о себе да о себе. Как Вы-то поживаете? Вы счастливы, довольны? Был ли у Вас уже отпуск в этом году? И удалось ли выехать в Сэг-Харбор? Больше всего на свете мне бы хотелось, чтобы Вы приехали сюда и поселились в «Байере», там очень приятно. Вы бы увидели все своими глазами, прочувствовали бы это место. Поверьте, Вы бы не смогли противиться его очарованию, оно бы само просочилось в Вашу душу. Раньше я не писал об этом, но на самом деле я давно уже пытаюсь внушить Вам эту мысль — заронить зерно идеи, чтобы оно со временем вызрело в неожиданное решение. В одно прекрасное утро Вы проснетесь и почувствуете, что нужно приехать сюда. Каюсь, иногда я веду с Вами мысленные диалоги — даже сказал бы, баталии, — пытаясь переубедить и заразить своим энтузиазмом. Так и слышу, как Вы говорите: «Глупости! С какой стати мне ехать? Это немыслимо дорого и, кроме того, я не люблю деревню». — «Вовсе не глупости, — возражаю я, — и не так дорого, как вы думаете. К тому же, это не совсем деревня и, уж конечно, не забытая Богом глушь. На самом деле это вполне обитаемое место, и в нем присутствует какая-то благодать. Здесь так приятно отдохнуть после праведных трудов. И здесь есть что-то такое, что здорово прочищает и открывает глаза». Вы: «Лично я на свои глаза не жалуюсь. Не вижу смысла ехать». А я: «Но здесь есть нечто еще, что, как мне кажется, имеет непосредственное отношение к вам, Элизабет. Мне хотелось бы, чтоб вы сами это увидели и почувствовали. Что-то исключительно важное. Не знаю, как объяснить… Я сам это понимаю лишь на уровне чувств». Тут Вы, подобно норовистому пони, вскидываете голову (сколько раз я видел этот жест!) и меняете тему разговора. «Так вы не хотите даже подумать?» — спрашиваю я. «Нет!» — «А я все равно от вас не отстану! В этом месте действительно ощущается какая-то сила, и она полностью изменит ваше восприятие». — «Вот уж к чему я не стремлюсь! Оставьте меня в покое, Джон». — «Вы не понимаете! Здешние места — не просто заливные луга с изгородями. Здесь скрыто гораздо большее. У этой земли есть множество голосов, и она говорит с вами». — «Ах, отстаньте, пожалуйста!» — «Нет, не отстану, милая Элизабет! Я подожду, пока вы заснете, и тогда нашлю на вас целую армию здешних, сомерсетских фейри. Они будут кружить вокруг вас, как стая комаров, и жужжать, жужжать…» — «Я их прихлопну газетой».
ЭРО
Сомерсет, июль 1959 г.
Работа продвигается бодро и весело. Но посылать пока ничего не буду — пусть накопится достаточно материала, чтоб я смог продемонстрировать свои достижения (скажу по секрету, что сам я очень доволен). Выработал также отличный план по увязке отдельных глав, однако тоже не хочется хвастать заранее. Я и так только и делаю, что болтаю. Одно могу сказать точно: если все будет идти так же, как сейчас, то уже к октябрю я смогу с легким сердцем вернуться домой, зная, что закончить работу смогу где угодно. Роман начинает приобретать некую округлость и завершенность форм. В моем мозгу роится миллион различных идей, которые еще требуют своего оформления. Мне это не мешает, я всем доволен. И вообще хочу сказать: вот такая жизнь по мне!
Так, теперь несколько слов для Чейза. Боюсь, моя просьба его не порадует: он ведь все уже объяснял мне раньше. Но я хочу, чтобы все его соображения были сведены в одном письме. Итак, в начале июля я (вернее, мы) собираемся поехать в Уэльс, и мне нужно, чтобы Чейз подробно расписал предполагаемый маршрут. Я хочу заранее с ним ознакомиться и как следует запомнить — так, чтобы всегда иметь возможность с ним сверяться.
Я рад, что Ширли понравилось «Тройное странствие» (глава, между прочим, так и называется). Уверяю Вас, что Ланселот получается еще лучше. Наконец-то мне удалось проникнуть в эти двери!
А теперь хочу рассказать интересный случай из серии местных чудес (здесь действительно время от времени происходят подобные вещи). Итак, позавчера я писал про одного ворона — он является действующим лицом в моем романе и большим другом Феи Морганы. А вчера часов в восемь утра я сидел за письменным столом и вдруг услышал громкие звуки за дверью — то ли карканье, то ли кваканье. Сначала я подумал, что это какая-то гигантская лягушка забрела к нам на крыльцо. Элейн спала наверху, так эти звуки ее разбудили. Она выглянула в окно и увидела огромного ворона, который что-то клевал у меня под дверью и при этом громко каркал. Это была просто чудовищная птица, мы такого раньше никогда не встречали! Ну, и что Вы по этому поводу думаете? Предвижу Ваш скептицизм. Ей-богу, не стал бы Вам даже и рассказывать, если б Элейн Правдивая собственными глазами не видела этого монстра.
ЧЕЙЗУ
Сомерсет, 3 июля 1959 г.
(от Элейн С.)
Вчера ездили в Дорсет прокатиться по Плаш-Фолли (это еще один пункт в нашем списке топонимов). Поездка получилась замечательная. Дело в том, что Джон отправляет одного из своих рыцарей в странствие по сельской местности, а потому ему требовались кое-какие географические детали. Я рассматриваю это как еще один плюс нашего пребывания в Англии. Мы добрались до Дорчестера, а затем поднялись на Мэйден-Касл. Это огромный укрепленный холм, относящийся примерно к 2000 г. до н. э. Верхушка у него плоская, а на склонах располагаются восемь глубоких рвов. Полагаю, он мог служить защитой для чертовой прорвы народа. Мы постояли наверху, полюбовались Дорчестером. Между прочим, оттуда хорошо просматриваются контуры древнеримского городища. Стены его давно снесены, а по периметру насажены деревья. Получились четыре тенистых променада, которые так и называются — «Аллеи».
Мы также съездили в Керн-Аббас, посмотреть на местную достопримечательность — Дорсетского Великана. Он представляет собой изображение огромного мужчины (ростом в несколько сот футов), вырезанное на склоне мелового холма. В одной руке он держит занесенную вверх дубинку и вид имеет самый устрашающий. Великан изображен обнаженным, с внушительным фаллосом. Джон утверждает, что у наших предков он считался символом плодородия. А мне кажется, что фигуру вырезали для того, чтобы пугать до смерти местных дам. Представляю, как они возвращаются домой и заявляют своим мужьям: «Только, пожалуйста, не говори мне, что вы собираетесь сражаться с этими!»
