Следы на камнях
Рядом с Таржепольской часовней Святого Николая, прямо против входа в нее, под густой елью, лежит камень, на котором ясно виден отпечаток человеческой ступни левой ноги.
Таржеполы любят указывать на этот след и толкуют его как знак особого благоволения пророка Илии к ним, а также и к жителям села Машезера, твердо веря, что след оставлен пророком Илиею, который будто бы когда-то ходил по их местности. «У нас, – говорят они, – пророк Илия ступил левою ногою, а потом, сделав огромный шаг, ступил правою ногою уже в Машезере, от чего и остались следы на камнях; больше же нигде не ступил, так уж было угодно ему – Угоднику Божию!» – не без некоторой гордости прибавляют они…
По преданию, св. пророк Илия совершал путь от Таржеполя в Машезеро один, а по сказаниям машезерским – вместе со святителем и чудотворцем Николаем. Однако в дороге святые путники расстались: св. Николай направил свои стопы в деревню Лососиное, где во имя его и построилась часовня, а пророк Илия достиг Машезера, где ему угодно было иметь монастырь в честь своего имени и оставить след своей правой ступни на одном камне.
(Н. Шайжин)Один он такой, как странник, был-шел. Думали, он такой старичок какой-то. Вот он сел туда – они испугались: что он будет делать? А он говорит:
– Я здесь буду оприселяться.
– Ты что это строиться будешь, дак поля жалко.
Вот его взяли и прогнали. Говорят: «Уходи».
Вот он пошел, и тут, где родничков наделал, пошел он по деревне.
В деревне лежал камешек. Он на этот камень ступил ногой, след оставил и пошел дальше.
– Вот, – говорит, – живите ни серо ни бело. А я ухожу, найду место.
Шел он, до Реки дошел. Это где волость – Река. Дошел до Реки, свернул в лес. Там такой горбышок нашел, определил – хотел монастырёк поставить. Не понравилось: место сырое.
…Дальше пошел в сторону. И вот идет – о дорогу все роднички. Потом там сделал тоже много родников и там тоже оставил следы – знак, что он был тут.
Вышел на большую дорогу. Эта дорога не зарастает. Вот куда он шел – не зарастает лесом, как на тракторе проехано.
Пошел дальше, дошел до Ошевенска. Там монастырь был построен.
(АКФ. 128. № 25)На Ладожском озере, на острове Коневце под Святою горою, лежит большой Конь-камень (12 саженей в окружности и 7 аршинов в длину), которому еще в XV веке приносили в жертву коня. В дар духам, которые обитали около этого камня и охраняли скот, перевозимый с берега на остров и оставляемый на тамошних пастбищах в продолжение целого лета без всякого надзора, прибрежные жители ежегодно обрекали по одному коню; конь этот погибал зимою, и суеверные крестьяне были уверены, что его пожирали незримые духи…
В Ефремовском уезде, на берегу Красивой Мечи, близ села Козьего, есть огромный гранитный камень. Крестьяне называют его Конь-камень и рассказывают о нем следующее предание: в незапамятную старину явился на берегу Красивой Мечи витязь-великан, в блестящей одежде, на белом коне. В тоскливом раздумье глядел он на реку и потом бросился в воду, а одинокий конь его тут же окаменел. По ночам камень оживает, принимает образ коня, скачет по окрестным полям и громко ржет.
(А. Афанасьев)В Одоевском уезде (Тульской губ.) находятся два камня Баш и Башиха, или Баши, которых местные жители чествуют около Петрова дня. Баш и Башиха находятся в селе Башеве, в верстах в 25 от Одоева, на возвышенности, недалеко от церкви, близ дороги на пахотном поле. Фигура этих камней обыкновенная, неправильно квадратная и небольших размеров. Между собой они лежат параллельно на расстоянии один от другого не более полтора аршина. Тамошние жители утверждают, что Баш и Башиха были людьми; по мнению одних – муж и жена, других – кум и кума, или Бог и Божиха. Также почитают Баша за татарского сановника, который с женою крестился, благочестиво умер и погребен на этом месте. Два камня с востока приплыли Окою и Упою и сами пришли лечь на могиле Башей.
О начале превращения их известно только то, что они, как герои своего века, во время войны повздорили между собою и Башиха за непокорность своему Башу получила удар сапогом. От этого удара, говорят, видна была долгое время ступня, а прежде и гвозди каблука.
Есть также на Башихе рубцы, о происхождении которых думают различно. То говорят, что Баш рубил Башиху шашкою, а по другим сказаниям, что будто бы какой-то помещик, из любопытства узнать породу камней, рубил их топором. Следствием этого было, сказывают, бесплодие того поля, на котором стоят камни, ослепление помещика и смерть его после продолжительной болезни. Рассказывают, что от ударов топором этого помещика на камне появились красные пятна.
В Башах, кроме мстительности за обиду, замечают и чудодейственную, благодетельную силу на тех, которые к ним прибегают за помощью, и потому в летнее время, около Петрова дня, народ стекается в село толпами; сначала служат молебен Божией Матери Умиление, а потом ходят кланяться камням, как бы на могилы усопших родственников.
После сего обряда у камней Башей оставляют вещи, деньги, шерсть, холст и прочее, что потом собирает церковный староста, и это пожертвование поступает в церковь.
Рассказывают, что будто бы Баши многим в сновидениях открывают повеление искать их помощи. Так, например, когда в одном доме вымерли все овцы, то хозяйке дома было открыто повеление – поклониться означенным камням, взять из-под них земли; тогда овцы перестанут умирать, что по исполнении предписания оправдалось на деле.
Где берут землю, там образовалась большая яма. По народному убеждению, эта земля еще полезна для размножения скота и от порчи. А осколки от Башей помогают от зубной боли.
Всего вернее предположить, что эти камни – памятники татарского времени, смысл которых утрачен.
(М. Забылин)Сказывают старые люди, что некогда, в стародавнюю старину, сошлись два богатыря; один встал по левую сторону Днепра, а другой – по эту, да и кричат один другому через Днепр; один говорит:
– Уступи мне место, я поселюсь здесь со своим народом!
– Нет, – говорит другой, – я заселю этот край, а ты убирайся отсюда.
Тогда богатырь с правого берега и говорит:
– Коли так, то давай лучше силой померяемся: кто кого одолеет, того и земля будет.
– Давай, – говорит богатырь с левого берега.
Взяли они, отковырнули со скал камни равного весу, стали на горе над Днепром, один с той стороны, а этот с этой, и давай кидать. Как кинул богатырь с левой стороны камень, он и упал у этого берега в воду, недалече от Стрельчей скалы. Тогда с правой стороны богатырь как кинул свой камень, он упал на другую сторону, на сухой берег. Тогда богатырь с левой стороны и кричит:
– Ну, коли так, пойду я дальше, а ты заселяй землю. – И пошел богатырь дальше, а этот поселил свой народ и на этой, и на той стороне. И остался на том камне с левой стороны и до сей поры след; на том самом месте, где богатырь брался руками, – там руки видать, и пальцы, и ладони.
(Из свода М. Драгоманова)Близ острова Таволжанова на Днепре есть скала Змеиная. Когда-то на ней жил змей-царь, и была у него дочь-красавица.
Змей был с тремя головами; он оберегал свою дочку, чтобы она, не дай бог, не полюбила какого-нибудь русского царевича. Но не уберег – и красавица поплыла с каким-то витязем вниз по Днепру, к Черному морю.
С тех пор змей стал злющим, и каждый день вылетал куда-нибудь в окрестности за новой жертвой.
(А. Афанасьев-Чужбинский)Недалеко от села Каменка, что выше Кодака, на Днепре есть камень Седлач, с которым связана такая легенда.
В стародавние времена ни одна каменская девушка не могла выйти замуж, не доказав сначала своей ловкости и храбрости. Когда подходил возраст замужества, девушка должна была вечером одна сесть в лодку, доплыть до Седлача и переночевать здесь.
Камень тот находился недалеко от порога, и здесь, перед водопадом, уже начиналось сильное течение. Хотя здешние люди с детства привыкают к плаванию в лодке, однако молодой девушке надо было иметь большую отвагу, чтобы исполнить такой обычай.
(А. Афанасьев-Чужбинский)(Из собрания П. Мельникова-Печерского)
О начале Нижнего Новгорода
На горах то было, на горах на Дятловых: мордва своему Богу молится, к земле матушке на восток поклоняется… Едет белый царь по Волге-реке, плывет государь по Воложке на камешке. Как возговорит белый царь людям своим: «Ой, вы, гой еси, мои слуги верные, слуги верные, неизменные, вы подите-ка, поглядите-ка на те ли на горы на Дятловы, что там за березник мотается, мотается-шатается, к земле-матушке преклоняется?..» Слуги пошли, поглядели, назад воротились, белому царю поклонились, великому государю такую речь держат: «Не березник то мотается-шатается, мордва в белых балахонах Богу своему молится, к земле-матушке на восток преклоняется». Вопросил своих слуг белый русский царь: «А зачем мордва кругом стоит и с чем она Богу своему молится?» Ответ держат слуги верные: «Стоят у них в кругу бадьи могучие, в руках держит мордва ковши заветные, большие-наибольшие; хлеб да соль на земле лежат; каша, яичница на рычагах висят, вода в чанах кипит, в ней говядину янбед[5] варит». Как возговорит белый русский царь: «Слуги вы мои, пойдите, дары от меня мордве отнесите, так ей на моляне[6] скажите: “Вот вам бочонок серебра, старики, вот вам бочонок злата, молельщики”. На мордовский молян вы прямо ступайте, мордовским старикам серебро, злато отдайте». Верные слуги пошли, царский дар старикам принесли. Старики серебро, злато приняли, сладким суслом царских слуг напоили. Слуги к белому царю приходят, вести про мордву ему доводят: «Угостили нас мордовские старики, напоили суслом сладким, накормили хлебом мягким». А мордовские старики от белого царя казну получившие, после моляна, судили-рядили: что бы белому царю дать, что б великому государю в дар от мордвы послать. Меду, хлеба, соли набрали, в блюда могучие наклали, с молодыми ребятами послали. Молодые ребята, приуставши, сели: мед, хлеб-соль поели, «старики-де не узнают». Земли да желта песку в блюда наклали, пошли и белому царю поднесли. Белый русский царь землю и песок честно принимает, крестится, Бога благословляет: «Слава тебе, Боже, царю, что отдал в мои русские руки мордовскую землю». И поплыл тут белый царь по Волге-реке, поплыл государь по Воложке на камешке, в левой руке держит ведро русской земли, а правой – кидает ту землю по берегу… И где бросит он горсточку, там город ставится, а где бросит щепочку, там селеньице.
