— Давайте вместе с постелью и выкинем его.
— Не надо, пусть здесь побудет до утра, ― говорит другой.
И братья спокойно улеглись спать. Утром Ало встал раньше всех. Увидели богатыри живого и невредимого Ало, удивленно переглянулись. А он и говорит:
— Ох уж эти блохи, паршивцы без роду-племени, сегодня ночью не дали мне поспать спокойно.
Остолбенели богатыри, слова вымолвить не могут. А когда остались одни, разразились бранью:
— Да разрушится наш дом! Мы его рубили топорами, а он говорит о блохах! Этак он всех нас со свету сживет.
И тогда решили богатыри сделать вид, будто они поссорились меж собой и все расходятся, и так им удастся избавиться от Ало. А семь мешков золота они поделят между собой, и каждый даст ему немного из своей доли ― пусть только уходит, проклятый.
Ало все это слышал. Вошел он в дом, богатыри ссорятся. Старший из них говорит:
— Не жить нам больше под одной крышей. Поделим золото поровну, и пусть каждый из нас идет своей дорогой.
— Э, ― соглашается Ало, ― разойтись так разойтись.
— Ало, есть у нас семь мешков золота, раздели его на семь частей.
Взял Ало код, разделил золото, и каждый из богатырей дал, ему но одному коду из своей доли.
Потом старший приказывает одному из братьев:
— Отвези-ка нашего брата домой.
Не дождутся богатыри, когда избавятся от Ало. Старший думает: «Если Ало и убьет нашего брата в пути, хоть шестеро будут живы».
Залез Ало на спину богатыря, и тот довез его до самого порога дома. Постучался Ало в дверь:
— Жена, открой.
Открыла жена дверь, увидела богатыря с мешком, испугалась. А Ало и говорит ей.
— Жена, принеси-ка мне столб. Хочу с ним рассчитаться.
«Горе мне, ― думает богатырь, ― сейчас он убьет меня». И бросился наутек, унося с собой дверь от дома. Запыхавшись, примчался он к братьям и сказал:
— Да разрушится наш дом, этот Ало хотел меня убить, велел жене принести столб, говорит: хочу рассчитаться с ним. Я был в таком страхе, не помню, как и дверь унес.
Утром узнали соседи, что вернулся Ало, да еще с мешком золота. Пришли они к нему, спросили:
— Ало, откуда у тебя столько золота?
— Что вам говорить об этом! Вы ведь сидите дома, ничего не ведаете. Были у меня две коровы, зарезал я их, шкуры высушил, разрезал на мелкие куски величиной с монету. Потом отвез в город и продал каждый кусок на вес золота.
— Да ну? Не может такого быть, ― недоверчиво отозвались соседи.
— Не стану же я вас обманывать, ― успокоил их Ало.
Поверили соседи Ало. И все, у кого был скот, зарезали его, высушили шкуры, разрезали на мелкие куски и отвезли в город продавать. Да только высмеяли их горожане и всех до одного выгнали из города. Рассердились соседи, задумали отомстить Ало и решили:
— Утопим Ало в море и разделим его золото между собой.
Пришли они к Ало и говорят:
— Ало, ты разорил нас, и мы решили утопить тебя в море.
— Что ж, ― отвечает Ало, ― топите, без меня мир не разрушится.
Связали нашего Ало и повели к морю. В пути Ало и говорит:
— Да разрушится ваш дом, столько я вашего скота погубил, а вы молча тащите меня топить. Разве так ваши сердца успокоятся?
— А что ты предлагаешь, Ало?
— Вы бы с музыкой меня топили, вот и было бы вам и радостно и весело.
Оставили соседи связанного Ало на берегу, а сами пошли за зурной и дафом. Тем временем пастух гнал стадо овец к морю. Увидел он связанного человека, подошел поближе и услышал, как тот кричит:
— Не хочу я брать дочь падишаха, не хочу!
Подумал пастух: «Этот сын осла, видно, сошел с ума. Его на дочке падишаха женят, а он артачится».
— Слушай, парень, чего это ты раскричался? ― спрашивает пастух.
— А что мне делать? Влюбилась в меня дочь падишаха, ― отвечает Ало, ― насильно меня женят, а я пе хочу. Вот и решили меня утопить за ослушание.
— Парень, давай обменяемся одеждой. Я не прочь жениться на дочке падишаха, а ты бери мое стадо.
— Это другое дело, ― обрадовался Ало.
Обменялись они одеждой, связал Ало пастуха, а сам погнал стадо.
Вернулись соседи с дафом и зурной, слышат ― связанный кричит:
— Я хочу жениться на дочке падишаха, не топите меня!
— Мы тебя сейчас женим на дочке падишаха, ― успокоили его соседи и с размаху бросили пастуха в море. Пусть пастух себе тонет, а Ало со стадом возвращается домой.
— Жена Ало сейчас в трауре, ― решили соседи, ― зайдем к ней утром за золотом.
Пришли они утром, смотрит ― у Ало во дворе целое стадо овец. Удивились соседи: ведь они вчера утопили Ало в море, а он, живой и невредимый, сидит дома. Спросили:
— Ало, бог тебе судья, мы же тебя утопили! Откуда у тебя это стадо?
— Да разве вы мне плохого хотели, когда бросали в море? ― говорит Ало. ― Жаль только, один я там был, был бы со мной еще кто-нибудь, мы вдвое больше овец пригнали бы.
Пошли все жители деревни к морю, да и бултых в воду ― жадность их доконала. Осталась в деревне одна старуха с внучкой. Вот и говорит она внучке:
— Внученька, сходи и ты, пригони овец, иначе нам ничего не достанется.
Внучка бросилась в море, только и слышно: буль-буль-буль. Старуха спрашивает у Ало:
— Ало, сынок, скажи, что она говорит?
А Ало ей отвечает:
― Она спрашивает, безрогих или криворогих овец гнать?
Замахала старуха руками:
— Нет, нет, криворогих не надо, пусть гонит безрогих…
Снова в воде что-то забулькало.
— Теперь что она спрашивает? ― не унимается старуха.
— Она говорит, собрала стадо, теперь иди ты, помоги ей, бабушка.
Подобрала старуха платье и бултых в воду, одни круги пошли но воде.
Остались Ало со своей женой жить да поживать. Пусть они радуются своему счастью, да исполнит бог и ваши желания.
* Зап. в июле 1977 г. от Гулизара Мамад (см. № 108).
Когда-то жили-были муж и жена. Мужа звали трусливый Сулейман. Боялся он выходить на улицу, днем и ночью сидел дома, поэтому жили они в бедности, ничего у них не было, разве что немного масла да чуть-чуть муки. Однажды приготовила жена три гаты, сложила их в подол и вышла из дому. Одну гату положила у самого порога, другую ― подальше от порога, а третью назад принесла.
— Раб божий, ― сказала она мужу, ― встань, выйди, сегодня гата посыпалась с неба. Смотри, вот я принесла одну из них, иди и ты принесешь. На несколько дней вам хватит. Ну почему ты не идешь?
— Как же я выйду? Я боюсь, ― отвечал муж.
Но все же встал и, дрожа всем телом, с опаской ступил на порог.
— Где же гата? ― спросил Сулейман.
Жена ответила:
— Вон там, смотри.
Вытолкнула она мужа на двор и захлопнула за ним дверь. Потоптался он под дверью, поднял гату, походил вокруг дома, а тут и вечер наступил. Бродил, бродил Сулейман в темноте и провалился в яму. А там сука ощенилась. Щенята заскулили, собака залаяла, затрясся Сулейман от страха и кое-как выкарабкался из ямы.
— Жена, ради бога, открой мне дверь, ― взмолился он.
— Ей-богу, не отопру, ― рассердилась жена.
— Тогда дай мне мою старую саблю. Она висит на стене.
Просунула ему жена саблю в щель. Сулейман поточил ее о камни и опять стал бродить возле дома. В темноте он опять наткнулся на щенят. В испуге он всех их перебил, затем опомнился, посмотрел на свою саблю, а она вся в крови. Испугался он, побежал к дому:
— Жена, открой дверь, я врагов убил! Не веришь, взгляни на мою саблю.
— Ты хочешь сказать, что потому и не выходил из дому, что у тебя много врагов? ― рассмеялась жена.
Открыла она дверь, смотрит — и вправду сабля в крови. Испугалась жена. Ничего у них не было, кроме коврика, на котором они молились.
— Бери коврик, и бежим, ― сказала она мужу.
Взяли они свой коврик и пустились в путь. Долго ли шли, коротко ли, дошли до незнакомого города. Говорит жена своему трусливому мужу:
— Это город Ахмад-аги. Ступай сейчас к нему в дом и скажи, чтобы высылал слуг: мол, следом, за тобой едет твоя жена, весь коч396 и стада овец.
— Да разве это возможно? ― удивился Сулейман.
— Иди, иди, ― настаивает жена.
Пришел он в дом Ахмад-аги. Тот его и спрашивает:
— Кто ты?
— Я Сулейман-ага. За мной следом движется мой коч, и жена с ним. Пошли слуг им на подмогу, стадо мое надо пригнать.
Велел Ахмад-ага своим слугам идти навстречу жене Сулейман-аги. Искали, искали слуги этот коч, но никого не нашли, кроме нищей женщины. Спросили ее:
— Сестра, ты не видела коч Сулейман-аги?
— Да будет проклято имя Сулейман-аги и сам он! Оставил он меня здесь одну со всем добром, напали на нас разбойники, слуг перебили, и все наше добро разграбили, скот угнали. И меня раздели. Пришлось мне вырядиться в лохмотья своей служанки.
