Стоило подойти к завершению рассказа и встрече в коридоре с Деймосом, как я осознала и невероятное. Он спас меня! Он олицетворяет в мыслях всех гармонтов, является для меня средоточием и объектом ненависти. И тот, кого я люто ненавижу, спас мою жизнь. Как относиться к этой новости? Хотя он же сделал это не из добрых побуждений, а потому что так сложились обстоятельства.
Кажется, только удалось успокоиться, как страхи снова поднялись в мыслях, когда Деймос вернулся в кабинет. Взглянув на него из-за плеча, я уперла глаза в исписанный пергамент, ощущая, как набирает скорость только успокоившееся сердце и кровь приливает к щекам.
— Дописала? — Деймос склонился надо мной, опершись одной рукой на столешницу, отчего показалось, что его тень накрыла весь мир.
Даже от такого простого движения мышцы на его руке взбугрились. Какой же он мощный! Наверное, может убить за один удар. Похоже, правитель удалялся в купальню, потому что избавился от окровавленной рубашки и смыл кровь. Капли воды стекали по смуглой коже мужчины. Я выпрямилась в кресле, стараясь смотреть только на напряженно лежащие на коленях ладони. А Деймос ничего не замечал, вчитываясь в мой краткий пересказ событий.
— В принципе, и так уже все понятно, — заключил наконец он, после чего отстранился. Даже дышать стало легче. — Следуй за мной, — новый приказ заставил сердце сжаться в испуге.
«Куда?!» — взвилась паническая мысль, когда я, не чувствуя ног, поднялась из кресла.
Правитель гармонтов вновь удалялся, не оглядываясь, уверенный, что я последую за ним. Хотя разве у меня есть выбор?
В гостиной теперь горел свет, как и в спальне, куда свернул Деймос. Надеюсь, он хочет, чтобы ему перестелили кровать… К тому моменту, как вошла в спальню повелителя, я успела накрутить себя до предела. Комната была оформлена в серебряном и синем цвете. Повелитель прошёл к застеленной черным покрывалом широкой кровати. И, расправив крылья, тяжело присел на нее. Только сейчас я заметила, что он выглядит бледным и изможденным.
— Обработай рану, — новый приказ, и Деймос указал на холщовую сумку, лежащую на прикроватной тумбе.
Всего лишь рана? Внутреннее напряжение чуть отступило. Уже смелее я подошла к кровати. Раскрыла сумку, чтобы убедиться, что внутри лекарские снадобья и мази. Выбрав средство для обеззараживания, я смочила им чистую тряпицу из сумки и взглянула на Деймоса. До этого я всеми силами отводила взгляд от обнаженного тела, потому не смогла сдержать испуганного вздоха. Руку от плеча до локтя избороздили необычные чёрные шрамы, больше напоминающие корни дерева. Это произошло в ту ночь?
— Рана здесь, — Деймос небрежно мазнул пальцами по коже под широким порезом, растянувшимся под правой ключицей.
Я постаралась сосредоточиться именно на ране. Только теперь стало видно, что из нее сочится слишком тёмная сукровица, а вокруг ярче выделились потемневшие вены.
— Яд, — пояснил в ответ на моё удивление повелитель, не сводя внимательного взгляда с моего лица. — Марек оказался тем ещё трусом, — мрачно усмехнулся. — Не бледней, я уже выпил противоядие, — новая усмешка, но уже более веселая. — Яд явно не рассчитан на таких, как я.
Таких, как он? Что в нём особенного? Все же вспомнив о своих обязанностях, я принялась за обработку раны. Пришлось присесть на колени, чтобы не стоять внагибку. Я старалась смотреть только на рану, боясь выдать истинные чувства. А внутренне злилась на себя, на обстоятельства, ведь вынуждена прислуживать врагу, а ещё меня жутко смущал его вид. Райнер был единственным мужчиной из моего окружения, но его я никогда не видела без рубашки, поэтому обнаженная грудь Деймоса вводила в замешательство. Высокий, широкоплечий, мускулистый, он возвышался надо мной и, казалось, следил за каждым моим действием.
Пальцы саднило от прикосновений к обжигающе горячей коже гармонта. Не знаю, что в нём особенного, но яд вызывал жар, причем очень сильный. Чёрный взгляд подернулся туманной дымкой лихорадки.
Закончив с обеззараживанием, я вновь вернулась к сумке, чтобы отыскать заживляющий состав.
— Как тебя зовут? — вопрос застал врасплох, и я выронила тюбик с мазью обратно в сумку.
Пришлось обернуться к повелителю и вновь жестами напомнить о том, что не могу ответить.
— Возьми книгу, покажи буквы, — Деймос указал на протянувшийся вдоль стены стеллаж.
Искренне недоумевая, зачем ему знать моё имя, я была вынуждена подчиниться. Прошла к стеллажу, схватила первый попавшийся томик и вернулась к Деймосу. Только вновь присев перед ним на колени, поняла, что взяла книгу отца по географии. Кожаная обложка за эти два года совсем истёрлась и потрескалась. Болезненная тоска разлилась в душе. Когда-то отец обучал меня по этой книге. Огромных усилий стоило просто открыть её и заставить себя указать на нужные буквы.
— Лира? — переспросил Деймос.
Я кивнула и бездумно отложила книгу на прикроватную тумбочку. Ведь это он, все они, лишили меня счастье. Даже если я добьюсь своего, верну иллеми, отец погиб и не вернётся. Его навсегда забрали у меня. И что я делаю сейчас? Сижу на коленях перед убийцей и обрабатываю его раны.
«Это временно», — напомнила я себе, ощущая, как вновь закипает в груди только утихшая ненависть, а вместе с ней и алетерна.
Подумаешь, прислуживаю. Я пойду и на большее, чтобы спасти детей и свой народ. Сегодняшний день — просто шаг к осуществлению моих целей. Он прожит не зря. Я выяснила, что Деймос не хранит артефакт в сейфе. Это уже что-то.
— Где мы могли с тобой видеться раньше?
Новый вопрос напугал ещё сильнее. Кажется, гармонт задался целью добиться остановки моего сердца. Он снова всматривался в моё лицо, как там в коридоре. Мог ли он рассмотреть меня в день нападения на дворец? Вряд ли, иначе бы уже узнал. Оставалось радоваться, что у иллеми не принято рисовать портреты подростков. На холсте запечатлевают только тех, кто уже обрел цвет.
Отрицательно мотнув головой, я наконец извлекла из сумки заживляющую мазь. Теперь сосредоточилась на её нанесении. Кажется, противоядие действовало, потому что кровь вновь приобрела привычный алый оттенок, а вены перестали так выделяться чернотой.
— Сложно с тобой, — усмехнулся Деймос. — Задаешь вопросы в пустоту.
Дрожь прошила тело, когда его пальцы сжали подбородок, чтобы приподнять мое лицо. Впервые я рассматривала его. Суровое лицо с жесткой линией губ, густыми бровями и квадратной челюстью, покрытой черной щетиной. На смуглой коже ярко выделялись более светлые шрамы, пересекающие переносицу и правую бровь. Лихорадка, судя по глазам, проходила. Как же быстро он избавился от яда в крови.
— Зато твоё лицо, — правый кончик твердых губ приподнялся в усмешке, — выразительное. Словно книгу читаешь. Ты ненавидишь меня, Лира?
Горло перехватило спазмом, сердце замерло в груди, словно затаилось в испуге. Я попыталась отрицательно мотнуть головой.
— Не ври, — жёстко отрезал Деймос, а по телу прошла нервная дрожь. — Твои глаза говорят об обратном. Ты зря боишься, — хватка на подбородке ослабла, но я так и не опустила головы, глядя прямо в пугающе черные глаза гармонта. — Тебе есть за что ненавидеть мой народ.
«О да, я имею право на свою ненависть!».
Целое мгновение вечности мы так и сидели, замерев, глядя друг другу в глаза. Но я отвернулась первой, когда лицо гармонта скрыла пелена слёз.
Мазь на рану наносила в напряжённой тишине. Мне кажется, не будь у Деймоса лихорадки, он бы даже не заговорил с немой прислугой. И так было бы лучше, ведь меня вновь трясло от нервного напряжения, от злости и негодования, от притаившейся в груди тоски.
Когда перевязка была завершена, я поднялась с пола. Взглянула на Деймоса, ожидая новых приказов, но он лишь махнул рукой, освобождая меня. Требовались неимоверные усилия, чтобы идти спокойно, не сорваться на бег. Только стоило достигнуть двери, как меня догнал оклик Повелителя:
— Вернись.
Его слова прошлись громовым ударом по натянутым струнам души. Снова я подчинилась. Обернулась, прошла обратно к кровати, остановилась перед Деймосом. А он протянул руку ко мне. Дернул пиджак, расправляя его, отчего ворот соскользнул вниз. Задумчивый взгляд гармонта пробежался по моему обнажившемуся плечу, опустился между грудей. Его рука проникла в карман и вытянула знакомый мне артефакт на порванной золотой цепи. О, Древо Мира, он был так близко, практически в моих руках.
