Такое понятие сохранилось и у нас в детской сказке о солнечных девах, которых имя своею коллективною формою показывает нам на самую древнейшую эпоху наших мифов.
Таким образом, солнце в первые времена нашего мифа олицетворялось белыми солнечными девами, как и земля милыми девами жизни; позднее обоготворялось оно под именами качественными, выражающими главные его свойства, как свет и жар, яркость и ослепительная белизна его лучей; наконец, под иностранным влиянием Ваала и Тора эти прилагательные имена преобразовались в собственные названия солнечных кумиров или уступили место другим, случайным и местным названиям.
Божество, олицетворяющее луну в славянской мифологии, определить труднее. Средовский называет ее Наченой, Венелин же Нотницею и Фриглавой, т. е. Триглавой; наконец, встречаем мы у Маша Числбога, как бога луны; но все эти имена весьма сомнительны. Ночена, или Ночница, как далее увидим, скорее выражение понятия ночи, как денница, полудница, вечерница и пр. Триглав, знаменитое штеттинское божество, которое богатством своего храма могло соперничать с Арконою и Ретрой, почему и можно предположить, что такое богатство и могущество не могло относиться к поклонению кумира луны. Что касается до Числбога, то имя и истукан его, как сказали уже выше, выдумка золотых дел мастера, изобретшего ретрайские древности.
Более сведений имеем мы относительно планет и звезд. До сих пор еще на чешском языке сохранились названия планет, носящие на себе печать древнего язычества, и хотя некоторые из них невольно заставляют подозревать позднейший славянский перевод латинских названий, но другие, напротив, качественною формою своих имен ясно намекают на древнее их происхождение от коллективных понятий духов, олицетворяющих разные подразделения суток. Так, например, утренняя звезда (Венера) известна под именами: Цтитель, денница, утренница (Житршенка), Светлусса, Светлоносса и Красопаня; вечерняя звезда под именами: вечерница и zviretnicza. Подобным образом и планеты: Марс называется Смртоносом, Меркурий — Добропаном, Сатурн — Гладоледом и Юпитер — Кроломоцем.
Олицетворения в нашем мифе различных времен дня и года относятся, по–видимому, к обоготворению частных понятий солнца в различных положениях его суточного и годового кругообращения. Так, год распадается на две главные половины: яркого (жаркого) солнца весны и лета и светлого (но не греющего) солнца осени и зимы Яра (Яровита) и Света (Световита). Относительно времен дня мы находим подобный же пример поклонения не понятию утра, но именно заре и первому солнечному лучу в сохранившемся для нас описании храма Утрабога в Ютербоке.
В первой эпохе нашего мифа этим понятиям разных времен дня соответствовали коллективы, сохранившиеся отчасти еще в наших преданиях утренниц, денниц или полудниц, вечерниц и ночниц; некоторые из них удержались доселе и перешли в названия луны и звезд; денницею Дамианович называет славянскую Аврору. Наконец, полудницы, как видели выше, перешли в наших народных повериях в злых полевых духов и одни только сохранили свою первоначальную собирательную форму. В позднейшее время утренницы и денницы слились с понятием бога зари, утреннего солнца. Таким является у сербских вендов Ютрбок, т. е. Утребог, тогда как у южных славян он носит имя Зарнача и Денницы. У поляков является Аврора под именем Ауски.
Тождественным с Утрабогом является венгерский Hennelius, перешедший к чехам и полякам под именем Honidio или Генилия. По–венгерски заря называется hajnol, по–эстляндски haggo, и ночные стражи в Венгрии кричат: hajnal vagyon — заря показывается, также и на польском языке в употреблении выражения: eynal heynal и heynal svita — заря светит.
Карамзин упоминает о Генилии, как о боге пастухов. Такое же значение имеет чешский и сорабский Honidio, вероятно, потому, что образ жизни пастухов более всего соответствовал празднованию возгорающейся зари, которую они одни только имеют обыкновение встречать уже на ногах.
Имена богов, образовавшихся из собирательных понятий полудниц и вечерниц, до нас не дошли; хотя, вероятно, и существовали, как видим это в польской богине солнечного заката — Бецлее. Понятие же ночи так близко примыкает к понятиям зла и смерти, сна и денного отдыха природы, что невозможно между многочисленными богами мрака, смерти и сна определить, какой именно из них есть выражение ночи как отрицания солнечного света. Вероятно, однако же, что имена Ночницы, или Ночены, которых относят обыкновенно к луне, были названия богини ночи, которая у поляков является под именем Брекстои, богини мрака.
Как различные времена суточного обращения солнца олицетворялись различными божествами, то и относительно года положительно можно сказать, что различные положения солнца имели также в наших мифах особенных божественных личностей. Год разделялся, как сказали уже выше, на две главные половины: жаркого солнца — Яра и светлого солнца — Светов шла, на что намекает нам осенний праздник последнего в Арконе; поклонение же Яру, как богу весны, ясно показывает, что Яр — бог весеннего солнца, это также подтверждается и самым происхождением имени Яра, Яровита или Жаровита от корня яр—жар. Далее слова: яровой (хлеб), яры, овраги, образованные весенним разлитием вод, и ярылы, название весенних ярмарок в некоторых губерниях России и ярый, яркий, жаркий, жар, ярость, ярить, которые до сих пор удержали у нас двойственное значение бога Яра, как олицетворения силы солнечных лучей и чувственного плодородия, возбужденного преимущественно у всех животных влиянием на них весны. Наконец, принадлежит сюда и немецкое слово Jahr[15] (год), которое, подобно русскому лето, от частного значения Ярого полугодия (весны и лета) перешло в название целого года, потому что летницей, или яром, начинался новый год наших языческих предков.
Итак, если Яровит, Световит или Ругевит (главный бог на острове Рюгене) суть боги весеннего и осеннего солнца, то какие же боги летнего и зимнего? Этот вопрос решить довольно трудно. Впрочем, если согласимся с Ганушем, что богами солнца в его частных годовых фазах были все многоголовые кумиры храма Каренции, принимаемые им, подобно множеству рук Брамы, Шивы и Вишну, за аллегорическое изображение числа месяцев, подлежащих их покровительству, то Коревит, или Хоревит, по корню своему кор, хор должен быть отнесен к изображению зимы, если только он не искаженное имя Harevit, тождественное с богом весны. В таком случае останется нам для изображения летнего солнца — Перевит, или Боревит (Бор, Святибор), бог лесов, которого имя в значении бога цветущей зелени, лета, быть может, заменило древнее название бога летнего солнца.
Наконец, нужно еще заметить, что Поренучъ, упомянутый нами как бог зачатия, почитается некоторыми мифологами за бога годовых времен. Таким образом, штеттинский Триглав, по самой форме своего кумира, есть не что иное, как один из этих многоголовых кумиров солнца, перешедший из Каренции в Штеттин. Здесь он утратил свое первоначальное имя и по внешним своим атрибутам получил имя Триглавы, или Трибога.
Собственные имена бога грома, уступившего свое место литовскому Перкуну, совершенно исчезли у славян; но тем не менее предположить можно, как мы уже сказали выше, что эти имена были Громовник, сохранившийся у всех славян в народном прозвище Перуна, и Молник. Венелин в своем списке хорутанских божеств приводит имена Громины, или Мочирны, и Громека, или Сломека, придавая ему значение Вулкана; но вероятнее предположить по смыслу и значению этих имен, что они относились к богу грома и молнии, который гремит и ломит (бьет, поражает). О скандинавском значении миольнера Тора как громовой стрелы мы уже говорили, так же как и об имени дочери Кари (ветер) — Mioll, которая ясно славянское олицетворение молнии. Но кроме этого иностранного намека на имя Молника, мы об нем ничего более сказать не можем.
