вот мальчик отправился в город. А мать его осталась в деревне и продолжала делать то, что делала всю жизнь – пекла рисовые хлебцы и продавала их. Многие жители окрестных сел и даже небольших городов приезжали к ней специально затем, чтобы купить эти самые хлебцы – такие они были вкусные, пышные и красивые. Но чем бы ни занималась женщина, она не переставала думать о своем сыне. Как он живет в городе, не болеет ли, чему успел научиться за то время, что провел вдали от родного дома?
Так прошло несколько лет. И вот однажды мать услышала на пороге дома шаги. Она подошла к двери, открыла ее и увидела своего дорогого сына. Он собрался было обнять мать, но она, не двигаясь к нему навстречу и даже не пытаясь поцеловать его, спросила:
– Почему ты явился домой раньше времени?
– Мама! – воскликнул сын. – Я шел из города несколько дней и очень устал. Пожалуйста, накорми меня, дай выспаться, а завтра я обо всем расскажу тебе!
Но мать, преодолевая желание немедленно прижать своего сына к сердцу, сказала ему:
– Ты должен был находиться в учении десять лет. Но этот срок еще не истек. Почему ты явился домой раньше времени?
– Я досрочно изучил все, что должен был, – ответил сын. – И меня отпустили домой. Поэтому я и приехал раньше.
– И ты изучил все иероглифы, которые должен знать образованный человек? – продолжала спрашивать мать.
Йи Хан-чхоль. Путники у водопада. XIX в.
– Да! – радостно сказал парень. – Я знаю все, что нужно!
– Сейчас мы это проверим, – сказала мать. – Доставай бумагу и кисточку, у тебя же должны быть с собой письменные принадлежности? И пиши…
Но как только сын достал из своей сумки бумагу, кисточку и сосуд с тушью, мать погасила в доме свет и сказала:
– Говорят, что, когда человек хорошо знает свое дело, он сделает его даже с закрытыми глазами. Давай испытаем, насколько хорошим учеником ты был. А заодно проверим, насколько хорошо свое дело знаю я. Ты будешь в темноте писать иероглифы, а я в темноте буду печь рисовые хлебцы. А потом сравним, что у нас получилось.
И вот в полной темноте мать и ее сын занялись каждый своим делом: женщина месила тесто и пекла хлебцы, а парень писал вслепую иероглифы. И когда мать зажгла светильник, оказалось, что иероглифы, написанные таким образом, получились кособокими и некрасивыми. А хлебцы, которые пекла женщина, вышли ровными, пышными и ароматными – как всегда.
– Видишь, что тебе есть еще чему учиться? – сказала мать сыну. – Немедленно собирай вещи и иди прямо сейчас обратно в город. И не возвращайся, пока не изучишь свое дело в совершенстве.
– Прямо сейчас? – воскликнул сын. – Не выспавшись, не поужинав и не отдохнув?
– Да, – неумолимо сказала мать. – Прямо сейчас. Вот тебе несколько рисовых хлебцев в дорогу.
Она подвела сына к двери и подала ему его сумку.
И парень отправился обратно; он спотыкался от усталости, дорогу в темноте было трудно разглядеть, а сердце его разрывалось от обиды – как это так, его любимая мать не позволила даже переночевать в родном доме? Неужели она больше не любит его? Как еще можно объяснить столь жестокий поступок?
Но вот он решил посидеть под деревом, отдохнуть немного и съесть хлебец из тех, что мать дала ему с собой. Развязал парень узелок с хлебцами и поразился, какие они ровные, красивые, пышные! Вспомнил он, что мать готовила эти хлебцы в полной темноте, и задумался.
Син Саимдан. Каллиграфия. XVI в.
«А ведь выходит, что моя мама знает свое дело куда лучше, чем я! – подумал он. – Ведь она работала рядом со мной и смогла сделать хлебцы не хуже, чем при дневном свете. А я написал кривые иероглифы и опозорил не только себя, но и своих учителей. Пожалуй, мама права, и мне нужно поспешить на учебу!»
Вскочил он и побежал изо всех сил в город.
А через пять лет снова постучался в дверь родного дома. И когда мать открыла ему, то первым делом спросила:
– Всему ли ты научился, чему должен был?
– Да! – радостно ответил сын. – И могу писать иероглифы хоть с закрытыми глазами, хоть в полной темноте!
Мать задула светильник, и сын начал писать кисточкой на тонкой белоснежной бумаге. И когда свет зажгли снова, оказалось, что иероглифы, написанные молодым человеком, ничуть не хуже тех, что он обычно пишет при свете дня.
– Вот теперь я вижу, что ты действительно постиг все, что нужно, и хорошо знаешь свое дело! – воскликнула мать. – Дай я обниму тебя, я ждала этой возможности много лет!
…Сын сельского батрака и женщины, выпекавшей рисовые хлебцы, стал знаменитым ученым. У него было множество учеников, а за мудрыми советами к нему приходили со всех концов государства!
И вот однажды ученики спросили его:
– Скажи, пожалуйста, дорогой учитель, как удалось тебе так хорошо изучить свое дело и стать таким образованным?
– Меня научила этому моя мать, – отвечал он. – Она дала мне понять, что в любом деле нужно стремиться к совершенству. А еще – что тот, кто многого требует от нас, скорее хочет нам добра, чем зла. И что если упорно трудиться, то можно достичь всего, чего угодно.
Чуткие к красоте и гармонии корейцы всегда отдавали должное очарованию цветов, слагая о них легенды и воспевая в искусстве. В Корее около XIV века (скорее всего, гораздо раньше, но первые известные нам упоминания относятся именно к этому времени) рождается искусство создания цветочных композиций, во многом подобное японской икебане. В нем выделяется два основных направления: украшение цветами храмов и сопровождение чайной церемонии. И в том, и в другом случае цветы должны были не только радовать глаз, но и создавать определенное настроение, «разговаривать» с пришедшими на своем особенном языке. Цвет, аромат, форма букета или композиции – все это придавало любой церемонии завершенность и изысканность.
Но не только цветы нашли свое отражение в мифах, легендах и сказках. Любое растение, любое дерево или травинка – так же, как человек и все сущее на земле, – является частью мировой гармонии, а значит, заслуживает внимания и почтения. Начнем с цветов – вернее, с легенды об одном из самых известных.
…Давным-давно неподалеку от города Пхеньяна был дикий, поросший разными цветами и травами луг, а сразу за ним простирался
