– Скажи, что мне делать? Я чувствуя себя ответственным за судьбу этих животных и совсем запутался, кроме того, никакой помощи от трех советов я более не получаю.
– Вот сейчас ты говоришь искренне, и это начало. Доверь мне своих животных и я тебе отвечу.
– Ты просишь слишком многого, а ведь я тебя совсем не знаю. Как ты можешь мне такое предлагать? Правда, я испытываю к тебе уважение, но у меня имеется еще много сомнений.
– Твои слова выдают тебя, – ответил дервиш, – дело не в том, что ты заботишься о животных, а в том, что ты неверно воспринимаешь меня. Ни чувства, ни логика не помогут тебе правильно понять меня и воспользоваться моей помощью. В тебе все еще живет жадность; ты относишься к животным, как к своей собственности. А теперь ступай и знай, что мое имя Дарваза («Дверь»).
И Сейиф Баба задумался, не является ли дервиш той самой дверью, о которой говорил тогда шейх Ансари.
– Возможно, ты дверь, которую я ищу, но я не уверен в этом.
– Убирайся со всеми своими сомнениями, – закричал дервиш, – и как ты не понимаешь, что первые два совета были даны для твоего ума, но последний совет может быть понят только тогда, когда ты воспримешь его внутренне?
Почти два года еще промучился в сомнениях и страхах Сейиф Баба. Однажды внезапно он осознал истину. Он позвал собаку, кота и птичку и сказал им:
– Я отпускаю вас. Отныне вы принадлежите самим себе. Это конец.
Сказав это, он постиг, что они – люди и что животными они были только под действием чар. Рядом оказался дервиш Дарваза, в котором Сейиф Баба узнал самого ходжу Ансари. Мудрец без единого слова отворил дверь в дереве, что росло у ручья, и Сейиф Мулюк вошел в чудесную пещеру, на стенах которой золотыми буквами были начертаны ответы на вопросы о жизни и смерти, о человечестве и человеколюбии, знании и невежестве – обо всем, что волновало его всю жизнь.
– Привязанность к внешнему тянула тебя назад все эти годы, -прозвучал голос Ансари. – И это одна из причин того, что ты пришел слишком поздно. Возьми здесь ту часть мудрости, которая все еще открыта для тебя.
Эта история иллюстрирует, помимо всего прочего, любимую суфиями идею о том, что истина «пытается проявить себя» в человеческом обществе, но для каждого человека она появляется снова и снова в таких одеждах, в которых ее труднее всего опознать, причем эти ее проявления на первый взгляд кажутся не имеющими друг к другу никакого отношения.
Только развитие «особого восприятия» дает человеку возможность проникнуть в этот невидимый процесс.
Человек не может самостоятельно пройти путь внутреннего развития. В это путешествие не следует отправляться одному, необходим руководитель. Руководителя в нашей притче мы называем султаном, а ищущего – бедным мальчиком.
Рассказывают, что однажды шейх Махмуд обогнал свою свиту. Мчась на своем коне во весь опор вдоль реки, он вдруг увидел у самой воды маленького мальчика, ловившего неводом рыбу. Ребенок казался очень несчастным.
Султан осадил коня и, подъехав к мальчику, спросил его:
– Дитя мое, почему у тебя такой грустный вид? Я никогда не встречал человека более печального, чем ты.
Мальчик ответил:
– О великий султан, нас семеро братьев. Наш отец умер, и мы живем с матерью в крайней нужде. Чтобы как-то прокор-миться, я прихожу каждый день к реке и закидываю сеть. Если за день мне не удается поймать ни одной рыбы, на ночь я остаюсь голодным.
– Сын мой, – сказал султан, – если ты не возражаешь, я помогу тебе.
Мальчик согласился, и султан Махмуд сам закинул сеть, которая от прикосновения его руки вернулась с богатым уловом.
Дилетанты обычно думают, что метафизические системы либо отрицают ценность вещей «этого мира», либо, наоборот, обещают материальное изобилие.
В суфизме, однако, приобретенные «ценности» не всегда имеют только фигуральный или буквальный смысл. Эта притча великого Фарид ад-дина Аттара, взятая из его произведения «Парламент птиц», толкуется и буквально и символически. По утверждению дервишей человек, находящийся на суфийском пути, может приобрести какие-то материальные вещи, если это полезно пути так же, как ему самому. В равной степени он приобретает трансцендентальные дары в соответствии со своей способностью использовать их правильным образом.
ТРИ УЧИТЕЛЯ И ПОГОНЩИКИ МУЛОВ
Абдул Кадир пользовался такой необыкновенной известностью, что мистики всех вероисповеданий стекались к нему толпами; в его приемном зале, всегда переполненном людьми неизменно соблюдался высший этикет и царило почтительное уважение к традиционным обычаям. Благочестивые посетители придерживались в своих отношениях строгой иерархии: ранг каждого определялся его личным достоинством, возрастом, репутацией его наставника и тем положением, которое он занимал в своей общине.
Кроме того, они соперничали друг с другом в том, чтобы обратить на себя как можно большее внимание султана, учителей, Абдул Кадира. Его манеры были безупречны, и невежественные или невоспитанные люди не допускались на эти встречи.
Однажды три шейха, первый из Хорасана, второй из Ирака и третий из Египта прибыли в Даргах со своими проводниками, неотесанными погонщиками мулов. Шейхи возвращались после хаджа (паломничество в Мекку). В пути они были до последней степени измучены грубостью и несносными проделками своих проводников; одна мысль о том, что скоро они избавятся от этих мужиков, радовала их не меньше, чем предвкушение предстоящего лицезрения великого Учителя.
Когда шейхи подошли к дому Абдул Кадира, он, против своего обыкновения, вышел к ним навстречу.
Ни единым жестом приветствия не обменялся он с погонщиками мулов, но с наступлением ночи, когда шейхи в темноте пробирались в отведенные для них покои, они вдруг совершенно случайно стали свидетелями того, как Абдул Кадир пожелал спокойной ночи их проводникам, а когда те почтительно прощались с ним, даже поцеловал им руки. Шейхи были изумлены и поняли, что эти трое, в отличие от них самих, скрытые шейхи дервишей. Они последовали за погонщиками и попытались было завязать с ними беседу, но глава погонщиков грубо осадили их:
– Идите прочь с вашими молитвами, бормотаниями, вашим суфизмом и поисками истины. Тридцать шесть дней мы выносили вашу болтовню, а теперь оставьте нас в покое. Мы простые погонщики и ко всему этому не имеем никакого отношения.
Такова разница между скрытыми суфиями и теми, которые только подражают им.
«Еврейская энциклопедия» и такие авторитеты по хасидизму, как Мартин Бубер, отмечали сходство хасидистской школы и испанских суфиев, имея в виду хронологию и близость учений.
Это сказание, в котором фигурирует суфий Абдул Кадир из Гилана, входит также в жизнеописание хасида рабби Элимелеха.
БАЙАЗИД И ТЩЕСЛАВНЫЙ ЧЕЛОВЕК
Однажды некий человек с упреком сказал Байазиду, великому мистику IX столетия, что он постился, молился и занимался подобными вещами в течение тридцати лет и все же не нашел в этом утешения, которое обещал Байазид. Байазид ответил ему, что и за триста лет он ничего бы не достиг.
– Почему? – спросил ищущий просветления.
– Потому что этому препятствует твое тщеславие, – сказал мудрец.
– Но как мне от него избавиться?
– Есть одно средство, но оно тебе не подойдет.
– И все же назови его.
Байазид сказал:
– Ты должен пойти к цирюльнику и сбрить свою почтенную бороду, затем снять одежду, опоясаться кушаком и одеть на шею торбу с грецкими орехами. Когда ты все это сделаешь, ступай на базарную площадь и кричи во весь голос: «Даю орехи тому сорванцу, который ударит меня по шее». Потом пройдись перед зданием суда, чтобы старшины города увидели тебя в таком виде.
– Но я не могу этого сделать, – взмолился человек, – прошу тебя, расскажи мне о каком-нибудь другом средстве.
– Это первый и единственно возможный шаг к цели, – сказал Байазид. -Но ведь я предупредил, что это средство тебе не понравится, поэтому ты неизлечим.
Аль-Газали в своей работе «Алхимия счастья» с помощью этой притчи подчеркивает часто повторяемый аргумент, что некоторые люди, какими бы искренними ищущими истины они не казались сами себе или даже окружающим, побуждаются в своих поступках тщеславием и корыстью, тем самым создавая непреодолимые трудности для своего обучения.
Имам аль-Газали рассказал предание из жизни Исы ибн Марийам.
Однажды Иса увидел людей, понуро сидящих на стене у обочины дороги.
Он спросил их:
– Почему вы печалитесь?
Они ответили ему:
– Нас печалит страх перед адом.
Иса отправился дальше и, пройдя немного, увидел других людей в безутешной печали, сидящих у дороги в различных позах.
– Что вас так озаботило? – спросил он их.
– Желание рая повергло нас в это состояние, – ответили люди.
