— Пошёл ты, — ответила она, но я почувствовал, что некий мир между нами восстановлен.
40. Вера
Обида змеей свернулась в груди. И хотя признание Талгата все еще пульсировало в мозгу, не могла вот так легко, по щелчку пальцев, переключиться на прощение и общаться с ним как ни в чем не бывало.
Он слишком легкомысленный. И верить его словам нельзя, хотя и безумно хочется. Он испорчен. Безнадежно. Стоит посмотреть на его отца, чтобы понять, в какой среде он воспитывался. У него нет никаких моральных ценностей. И нравственных тоже. А значит и общего у нас нет.
Вспомнив о том, как сама напилась и повела Талгата в музей, как висла у него на шее, пытаясь разозлить Ингу, как каждый раз отдаюсь ему, не помня себя, покачала головой. Да я сама ничем не лучше… а значит…
Так, стоп! Вера, ты что же, думаешь о будущем… с ним?!
Я покосилась на сидевшего за рулем мужчину. Нет! Нет! Нет! И прочь эти мысли из головы!
— Я хочу уехать, — сказала вдруг.
— Мы уже едем, — усмехнулся он.
— Я имею ввиду домой.
— Мы же только прилетели, — ответил Талгат, выворачивая руль и делая обгон по встречной. Ненормальный! Никогда не привыкну к его стилю вождения!
— Неважно. Мне здесь не нравится.
— Ты единственная, кому не нравится в Монако.
— Может быть, остальных здесь не пытаются поставить на кон? — не удержалась я.
— Тигра, я же сказал, что виноват, — вздохнул он. — Ну прости. Что ты хочешь от меня? Я такой, какой есть. Понимаешь?
— Нет. Не понимаю. Очень легко все списать на свой характер. Куда сложнее думать, перед тем как творишь хер… — я сделала вид, что закашлялась, наблюдая, как Талгат бросает на меня насмешливый взгляд. — Творишь все это. В моем мире так не поступают.
— Только наебаловом занимаются, ага, — хмыкнул Талгат.
— О чем это ты?
— О твоем пузатом бывшем.
Я обиженно засопела.
— Это другое!
— И почему же?
— Потому что…
«Я начинаю испытывать к тебе… чувства…» — чуть было не вырвалось у меня, но я вовремя замолчала.
— Ну и что это за херня? — недовольно нахмурился Талгат. Сначала я подумала, что он спрашивает меня и уже открыла рот, чтобы напомнить ему о хороших манерах, но тут увидела, как нас прижимает к обочине машина полиции.
Ругаясь, Талгат остановился и, когда к нам подошли двое полицейских, заговорил с ними на английском. Я мало что понимала, но, судя по всему, разговор шел не так, как хотелось бы Талгату. Он пытался что-то втолковать полицейским, но они отвечали хоть и вежливо, но твердо. В конце концов, Талгат кивнул.
— Тигра, нам придется проехать в участок, — недовольно сказал он, поворачиваясь ко мне.
— Почему? Это из-за твоей езды? Говорила же, что…
— Моя езда здесь ни при чем. Нас задержат до выяснения обстоятельств, — будто не веря, покачал он головой.
— Каких еще обстоятельств?
— Я попросил Карима кинуть клич, когда ты пропала. Тебя нашли, — процедил он.
— И?
— Они считают, что я тот, кто увез тебя. А ты, оказывается, распутная штучка. Едешь с первым, кто позовет, — расхохотался он.
— Так скажи им, что это не так! — возмутилась я, потом повернулась к полицейским, но тут же поняла, что моего знания языка явно не хватит, чтобы объяснить им хоть что-то, кроме того, что Лондон — это столица Великобритании. — Позвони Кариму! Я не хочу ехать в участок!
— Трубку не берет. Не бойся. Нас задержат максимум на час. У тебя когда-нибудь был секс в обезьяннике? — подмигнул он, а я стукнула его кулаком в плечо.
По прибытии в участок нас посадили в смежные камеры-клетки. Обращались полицейские вежливо, даже предложили мне кофе, но я отказалась.
— Так и знала, что общение с тобой ничем хорошим не закончится, — вздохнула я. — Видела бы меня директриса… Прилететь в Монако и загреметь в тюрьму…
— Не преувеличивай, — протянул Талгат.
— Даже не думала, — буркнула я, расхаживая по камере.
— У меня кое-что для тебя есть.
— Давай только без твоих идиотских шуточек! — вспылив, обернулась к Талгату, который подошел ближе к прутьям своей камеры. — Если думаешь, что я сделаю тебе минет прямо здесь, то вынуждена разочаровать!
— Прутья слишком тесные, боюсь, мне будет неудобно, — хмыкнул он.
Я закатила глаза в ответ на это бахвальство, потому что в прутья пролезла бы целая рука. Талгат достал из кармана черную коробочку и протянул мне.
— Что это? — спросила, прищурившись.
— Сама посмотри.
— Если там очередная пробка…
Талгат засмеялся.
— Открой уже. — Я подошла ближе и протянула руку. Талгат перехватил меня за запястье, притянув ближе. Горячие пальцы впились в кожу, обжигая. — Попалась!
Подняла голову и почувствовала его дыхание на своей щеке.
— И что дальше? — спросила, поняв, что меня, как и всегда, волнует близость Талгата.
— Дальше ты откроешь мой подарок. А потом увидим, — лукаво усмехнулся.
Перед моим носом возникла коробочка. Я взяла ее и открыла, ожидая увидеть очередную секс-игрушку. Блеск темных камней ослеплял.
— О, зажимы для сосков? Давно хотела такие, — не удержалась я от ехидства, хотя больше всего мне хотелось примерить эти серьги.
— Если хочешь, можешь носить их на сосках, — легко согласился Талгат.
— Как я понимаю, так ты просишь прощения за свой некрасивый поступок?
— Допустим.
Я захлопнула крышку и протянула коробочку Талгату.
— Не возьму их.
— Все еще сердишься?
— А ты как думаешь?! Вряд ли Ингу ты ставил на кон!
— Ну при чем здесь она… — поморщился Талгат, проводя рукой по волосам.
— При том, что я, хоть и продалась, но только тебе. Чуешь разницу?
— Ладно, Тигра, я в эту бабскую херню играть не умею. Скажи, чего ты хочешь? — устало спросил он.
— Расскажи мне. — Талгат вскинул брови, не понимая. — О себе. Почему ты такой.
— Ну нет. Давай без взаимного мозготраха, ладно?
— А при чем здесь это? — пожала я плечами, расхаживая по камере. — Надо же нам чем-то заняться, пока мы здесь. — Талгат молчал. И хмурился. — Хорошо. Если ты не хочешь, начну я. Я росла в самой простой семье. У нас не было особняка, слуг и пышных праздников. Мама работала воспитателем в детском садике, а отец водителем-дальнобойщиком. Да, мы жили небогато, но я видела, как отец относится к маме, и знаешь, тогда я поняла, что деньги не играют особой роли, когда рядом есть тот, кто тебя любит. По-настоящему…
— Своего бывшего ты выбрала именно по этой схеме? — приподнял Талгат бровь.
Я лишь поморщилась в ответ и продолжала:
— Мои родители познакомились на танцах и с тех пор не расставались. Наверное, это была любовь с первого взгляда.
— И ты, конечно же, веришь в это? — спросил Талгат чуть насмешливо. — Странно слышать это от тебя.
Я поняла, что он имеет ввиду наш с ним договор. Пожав плечами, я прислонилась к прутьям клетки спиной.
— Мне хочется в это верить. Должно же быть в этом мире что-то… светлое…
Талгат покачал головой.
— Ты слишком романтична.
— Нет. Просто мне всегда казалось, что у меня перед глазами был живой пример того, как мужчина должен относиться к женщине, что однажды и я встречу того, кто будет смотреть на меня так же, как отец смотрел на маму, но я встретила Сережу. И ошиблась. Это было совсем не то, что мне нужно… А потом…
Я осеклась, но Талгат продолжил:
— Появился я.
Я бросила на него быстрый взгляд. Он стоял, сложив руки на груди, странно напряженный.
— Я смогла переступить через свои принципы и… — я замолчала, подбирая нужные слова, — стать твоей. Я знала, на что иду. Отключила все чувства, потому что это был лишь договор, холодный расчет, чтобы достать денег на лечение брата, но все равно и подумать не могла, что ты так сильно сможешь обидеть меня… К тому же я видела, какой ты…
Я замолчала, обхватив себя руками. Слова давались с трудом.
— И какой же я в твоих глазах, Тигра? — Талгат схватился пальцами за прутья клетки, сжал их. И хотя его вопрос прозвучал обманчиво-равнодушно, я видела, что он ждет ответа с нетерпением.
