Надо сегодня же вечером сказать Гьюкингам, что мы с Гудрун уезжаем в Данию. Сокровища Фафнира нетронуты, а с ними нам везде будет хорошо, да и старый Хиальпрек обрадуется, если мы будем жить при его дворе".
Приняв такое решение, он вернулся домой уже более спокойным и после обеда сразу же лег спать. Чтобы не мешать мужу, Гудрун ушла к себе, слуги Сигурда были во дворе, и никто не видел, как Гутторн с обнаженным мечем в руках осторожно крался к комнате богатыря.
Дойдя до дверей спальни Вольсунга, сводный брат короля остановился и прислушался, но до него донеслось только ровное дыхание спящего. Тогда он отворил дверь и несколько минут неподвижно смотрел на прекрасное лицо Сигурда и его золотые локоны.
- Прощайся с жизнью, победитель дракона, ты, которого считают самым храбрым, самым могучим и самым богатым, - прошептал он. - Рука жалкого нищего Гутторна уничтожит того, перед кем бегут целые дружины, и твое золото будет принадлежать мне.
И, подойдя к постели, он не колеблясь вонзил меч в грудь последнего из Вольсунгов. Глаза богатыря открылись, и Гутторн, не выдержав их взгляда, в ужасе бросился бежать, но тут Сигурд, собрав последние силы, схватил Грам и бросил его вдогонку убийце. Меч богов настиг предателя в дверях и разрубил его пополам. Гутторн не успел даже вскрикнуть.
Первой на шум прибежала Гудрун. При виде умирающего мужа она упала около него на колени и, почти теряя сознание от горя, прижалась лицом к его окровавленной груди.
- Не плачь, Гудрун, - прошептал Сигурд, нежно гладя рукой ее белокурую голову. - Исполнилось предсказание Фафнира, и Один призывает меня к себе. Пожалуй, даже лучше, что я умираю. Прощай!
В это время в комнату вошли Гуннар и Хогни. Увидев в дверях труп сводного брата, король побледнел.
- Я вижу, что Сигурд уже успел сам отомстить за себя, - сказал он.
- Да, он успел отомстить, но только к одному. Нам отомстят другие, - вздохнул Хогни.
- Ну, до этого еще далеко, - пожав плечами, ответил Гуннар. - Зато теперь его золото в наших руках, а Брунхильд останется со мной.
- Нет, она с тобой не останется, - послышался чей-то голос позади Гьюкинга. - Она не будет жить с презренным убийцей.
Гуннар обернулся. В дверях стояла Брунхильд. Бледная, с горящими глазами, она с ненавистью смотрела на мужа и его брата, а потом, презрительно отстранив их рукой, подошла к неподвижному телу богатыря и остановилась возле плачущей Гудрун.
- Ты погиб, храбрейший из храбрых, погиб, не оставив после себя наследников, - промолвила она. - Но ты не бойся: твоя смерть будет отомщена, а я последую за тобой. Там, - и она показала рукой на небо, - там, в валгалле, мы опять будем вместе.
- Что ты говоришь? - в ужасе воскликнул Гуннар, бросаясь к ней.
- Не смей подходить ко мне! - вскричала Брунхильд, с силой отталкивая его от себя. - Ты убил того, кому клялся в вечной верности, и убил безвинно, потому что я солгала и Сигурд никогда не изменял вашей дружбе.
- Так как же ты осмеливаешься винить нас в его смерти, подлая женщина! - не выдержал Хогни. - Разве не из-за тебя он убит? Разве не ты грозила моему брату бросить его и уехать к Атли?
- Да, грозила, но если б он был верен своей дружбе и своей клятве, он бы меня не послушался, - возразила валькирия. - Но его прельстили сокровища Фафнира, и он пролил кровь, которая намного чище и благородней, чем его. Это не пройдет вам даром. Я вижу нож, который вонзается тебе в грудь, Хогни, я вижу Гуннара, сидящего в змеиной яме, я вижу, как гибнет род Гьюкингов. Мое проклятие и проклятие богов будет тяготеть над вами до вашего победного часа.
- Вели ей замолчать, брат, - промолвил Хогни, трясясь от злобы, - или я сам заткну ей рот!
- Нет, нет, не надо! Она сейчас успокоится, - остановил его Гуннар.
- Ну так и оставайся с ней вдвоем! - в сердцах сказал младший Гьюкинг и вышел, небрежно оттолкнув ногой труп Гутторна.
- Не сердись Брунхильд, - примирительно сказал Гуннар, подходя к жене, - подумай лучше о том, как помочь Гудрун. Ты видишь, она без сознания.
- Гудрун скоро успокоится, - презрительно усмехнулась валькирия, - и даже помирится с тобой, Гуннар. Такие, как она, не умеют любить. А я проследую за тем, кто был мне дорог. Уходи отсюда, уходи прочь! Тебе здесь больше нечего делать.
Растерянный король побежал звать на помощь брата, а Брунхильд тем временем созвала всех своих служанок и, обращаясь к ним, сказала:
- Вы уже знаете, что Сигурд умер. Я хочу разделите его судьбу. Кто из вас последует за нами?
Но служанки, покачав головами, в страхе отступили.
- Довольно уже крови, - промолвила одна.
- Лучше жить на земле, чем в царстве Хель, - добавила другая.
- Да, да, мы хотим еще жить! - хором закричали остальные.
- Ну, так живите, - пренебрежительно махнула рукой королева. - И передайте Гуннару, чтобы он сжег мое тело на одном костре вместе с Сигурдом, а между нами положил бы Грам, как это сделал Вольсунг, когда ночевал в моем замке. Прощайте.
И, прежде чем онемевшие от страха служанки смогли что-нибудь сказать или сделать, Брунхильд схватила меч Сигурда и твердой рукой вонзила его себе в сердце.
Не смея отказать своей жене в ее последней просьбе, убитый горем Гуннар приказал воздвигнуть для нее и последнего из вольсунгов один общий костер. Труднее ему было исполнить ее второе желание и положить между ними Грам. Он уже давно мечтал завладеть чудесным мечем Сигурда, но, решив, что подаренный Одином клинок мало пострадает от пламени, согласился и на это. Следуя обычаю, в костер бросили и любимого охотничьего сокола Вольсунга, его собаку и одного из коней под седлом и полной сбруей. Грани Гуннар тоже хотел оставить себе, но, едва пламя костра охватила тело Сигурда и Брунхильд и высоким столбом поднялось к небу, могучий жеребец вырвался из своей конюшни и, опрокинув пытавшихся его задержать конюхов, бросился прямо в огонь. Тщетно разыскивал потом Гьюкинг в золе Грам и остатки конских костей. Замечательный меч и такой же замечательный конь бесследно исчезли.
- Вот видишь, брат, - мрачно сказал Хогни, глядя на разочарованное лицо короля, - боги отказывают нам в своей помощи. Я боюсь, что и проклятию Брунхильд суждено исполниться и род Гьюкингов последует за родом Вольсунгов.
ГИБЕЛЬ ГЬЮКИНГОВ
Гудрун не последовала на костер за Сигурдом, как это сделала Брунхильд. Первые дни она горько плакала о муже, но потом постепенно успокоилась и даже помирилась со своими братьями, простив им его смерть. А спустя еще два месяца в замок Гьюкингов прибыли послы от Атли: грозный повелитель гуннов сватал вдову победителя Фафнира.
- Я удивляюсь тебе, брат! - сказала Гудрун, когда Гуннар передал ей эту весть. - Достойно ли дочери Гьюки и вдовы потомка Одина выходить замуж за гунна? Или ты желаешь избавиться от меня, как избавился от моего мужа? Почему ты сразу не отказал посланцам Атли?
- Не сердись, Гудрун, - мягко ответил король. - Я не буду принуждать тебя и идти против твоей воли, но помни, что Атли зол и мстителен. Если ты ему откажешь, нам придется встретиться в бою с его полчищами, и кто знает, кому из нас боги даруют победу. Подумай об этом и завтра утром дай мне ответ.
- Мне больше не о чем думать, Гуннар, - тихо и печально произнесла молодая женщина. - Я поняла все, и сыновья моего отца никогда не скажут, что я явилась причиной их смерти. Ступай и скажи гуннам, что я согласна и еду вместе с ними.
Гуннар крепко обнял сестру.
- Спасибо тебе, Гудрун! - радостно воскликнул он. - Ты приносишь нам счастье. Теперь, когда мы опять породнимся с Атли, нам не страшны любые враги.
- Было время, когда ты не боялся и самого Атли, - с горькой усмешкой промолвила Гудрун, оставшись одна. - И тогда бы ты не стал ради своего счастья жертвовать моим.
Однако она не колебалась и через несколько дней в сопровождении небольшой дружины гуннских воинов, присланной за ней Атли, уже отправилась на восток, к своему новому супругу.
Проводив сестру, Гуннар вскоре в свою очередь женился на дочери одного из соседних готских королей, по имени Глаумвор, а Хогни - на ее младшей сестре, Костберре. Жены обоих Гьюкингов были молоды, красивы и веселы и принесли в замок столько радости, что братья больше не думали ни о проклятье Брунхильд, ни о ее мрачном пророчестве.
Так незаметно прошло около года, и вот однажды к Гуннару вновь прискакал гонец от Атли. У Гудрун родился сын, и старый вождь звал к себе Гьюкингов на торжественный пир.
Молча выслушал король гонца, и не радость, а скорбь и предчувствие беды наполнили его сердце. Сам не зная почему, он вдруг заподозрил предательство.
- Скажи, а моя сестра мне ничего не прислала? - спросил он у гунна.
Винги - так звали гонца - замялся.
- Наша королева просила меня передать тебе это письмо и этот перстень, - произнес он наконец и вынул и то и другое из-за пазухи.
Хогни взял письмо и, быстро пробежав его глазами, улыбнулся.
