Из–за дальнего моря, из–за славного острова Кадольского, из богатого города Леденца выплывало, выбегало тридцать кораблей с белыми парусами, да еще один корабль впереди всех — имя ему «Сокол», а хозяин того корабля сам Соловей Будимирович, богатый добрый молодец.
Все корабли хорошо расписаны, разубраны, а «Сокол» лучше всех: вместо очей у корабля по яхонту вставлено, вместо бровей по черному соболю якутскому прибито, вместо усов два острых ножа булатных воткнуто, вместо ног — два горностая, вместо гривы — две лисицы пушистые, вместо хвоста — два медведя белых заморских; нос расписан по–туриному, а бока по–звериному. Якоря на корабле серебряные, мачты позолоченные, паруса из дорогой ткани: не гнутся, не трутся, не ломаются, канаты из заморского шелку.
Посреди корабля выстроен чердак расписной: потолок в нем обит бархатом, стены завешены лисицами и соболями, скамья в нем из дорогого рыбьего зуба.
На скамье сидит прекрасный молодец, Соловей Будимирович, со своей родимой матушкой Ульяной Григорьевной. Едут они к городу Киеву к князю Солнышку в гости.
Взял с собой Соловей храбрую дружину в триста молодцев удалых и смелых; богато они принаряжены: кафтаны на них алого сукна, шапки на них черного бархата, сапожки зеленые сафьяновые застегнуты серебряными пряжками, золотыми гвоздями подбиты; под пятой — ворон пролетит, около носка яйцо прокатится.
Приехал корабль под славный Киев; бросила якоря Соловьева дружина в Днепр–реку, положили три сходни на берег, три мостика: один золота красного, другой чистого серебра, третий светлой меди. По первому мостику Соловей сам перешел, по второму мать перевел, а по третьему шла его дружина молодецкая; уплатили гости в таможне пошлины за товары семь тысяч золотом.
Взял Соловей богатые подарки, идет в гридню к князю Владимиру, Спасову образу молится, князю низко кланяется, дары свои подносит: целую мису красного золота, меха черных соболей да сибирских лисиц, а княгине, прекрасной Евпраксии, поднес Соловей дорогих тканей с хитрыми узорами; нарисованы на них были хитрости Цареграда, мудрости Иерусалима, замыслы Соловья Будимировича; а Забаве Путятишне, княжой племяннице, подарил Соловей мису скатного жемчуга.
Понравились дары князю и княгине, зовут они щедрого гостя своего на почестный пир. Говорит Владимир–князь:
— Удалый добрый молодец, Соловей Будимирович, живи у нас в Киеве: выбери себе для житья дворы княжеские, дворянские или боярские.
— Красное Солнышко! Не надо мне столько места: ты отведи мне уголок в саду у Забавы Путятишны среди вишенья–орешенья, там построю я себе три терема, чтобы было мне жить, пока я стою в Киеве.
Князь исполнил просьбу своего гостя, дал ему землю в саду у Забавы.
Пошел Соловей к своему кораблю, говорит дружинушке:
— Братцы мои, работнички! Берите–ка вы топоры булатные, пойдите к Забаве в зеленый сад, постройте мне светлый терем, широкий двор среди вишенья–орешенья.
Принялась за работу дружинушка, словно дятлы в дерево пощелкивают, колоды, дубы вывертывают, во все стороны разбрасывают — к утру поспело для Соловья светлых три терема с золотыми маковками, с тремя сенями косящатыми и с тремя решетчатыми; в теремах навели работники неописанную красоту: на небе солнце — и в тереме солнце, на небе месяц — ив тереме месяц, заря зарю сменяет.
Проснулась Забава Путятишна, как зазвонили к заутрени, посмотрела в окошко, диву далась, увидав новые терема у себя в саду.
Надела Забава наскоро соболью шубку на одно плечо, побежала в сад рассмотреть хорошенько дивные терема; слышит — в теремах шум и звон: в первом тереме деньги сыпятся, звякают: кто–то казну считает, во втором Соловей Богу молится, в третьем музыка гремит.
Вошла Забава в третий терем: было там так прекрасно, что у ней от удивления ноги подкосились — села она на скамью.
Вышел навстречу к Забаве сам Соловей Будимирович.
— Здравствуй, красная девица, Забава Путятишна!
Поклонилась ему Забава в пояс, стала его расспрашивать:
— Откуда ты родом, добрый молодец? Холост ты или женат? Если ты холост и я тебе нравлюсь — возьми меня за себя замуж!
Посмотрел на нее Соловей с удивлением:
— Всем ты хороша, девица красная, и понравилась мне; одно мне не понравилось — зачем ты сама себя просватала?
Покраснела Забава, как маков цвет, как вскочит живо на быстрые ноженьки, правой ручкой закрылась, убежала в свой терем, расплакалась горько.
Хочет Соловей жениться на Забаве. Проведала об этом его мать и говорит ему:
— Съезди–ка раньше за море синее, расторгуйся там хорошенечко, тогда вернешься и женишься на Забаве.
Пока Соловей ездил за море, явился в Киев купец — Голый Щап Попов[29], привез князю подарки, сватает за себя Забаву.
Спрашивает его Владимир:
— Добрый молодец, Щап Давидович, не слыхал ли чего за морем о молодом купце Соловье Будимировиче?
Отвечает Щап:
— Я его встретил в городе Леденце: он не заплатил королю Венецейскому таможенных пошлин, за то и попал в тюрьму.
Согласился Владимир отдать Забаву за Щапа; уже и свадебный пир устроили.
Об эту пору вернулся в Киев Соловей Будимирович; вышел он с корабля, переодетый в платье каличье, взял с собой сорок товарищей, приходит на княжеский пир.
А на пиру Забава узнала своего суженого да и говорит князю Солнышку:
— Государь свет, родимый дядюшка! Ведь это мой прежний жених, Соловей Будимирович; пойду ему навстречу!
Выбежала Забава из–за стола, пошла Соловью навстречу, взяла его за белые руки, усадила рядом с собой за стол. Наутро обвенчали их святыми венцами в Божьем храме, на пиру княжеском им славу спели. Стали они жить–поживать своим домком, а Щап Попов ни с чем убрался к себе домой.
Не ясный сокол вылетывал, не белый кречет выпархивал — выезжал в чисто поле из Галича добрый молодец, Михайло Казарянин.
Конь под ним — словно лютый зверь: проходу, проезду не дожидает, реку в пятнадцать верст шириною за один раз перескакивает; доспехи на молодце такие, что и цены им нет: латы и панцирь из чистого серебра, кольчуга золотая, шлем ценою в три тысячи, копье в руках как свеча горит; концы на луке из красного золота, а полосы по ним булатные и тетива шелковая; в колчане у Михайлы сто пятьдесят стрел, каждой цена — пять рублей.
Снаряжается Михайло в Киев, в гости к князю Владимиру. Приезжает в Киев после вечерни, приходит в гридню княжескую прямо на почестный пир.
Не случилось тут у Владимира стольника–чашника, сам князь налил для богатыря чашу зелена вина в полтора ведра да турий рог сладкого меда в полтрети ведра.
Подносит князь вино и мед богатырю и говорит:
— Молодой Михайло Казарянин! Сослужи–ка мне службу: съезди к морю синему, настреляй гусей, белых лебедей, налови малых серых утушек, чтобы было мне что на стол подать. А я тебя за это пожалую своей великой милостью.
Помолясь Богу, поехал добрый молодец за добычей; послал ему Господь счастья: видимо–невидимо птиц настрелял Михайло для княжеского стола. Уже повернул он назад своего лихого коня, как вдруг видит — стоит в поле громадный дуплистый дуб; на дубу сидит черный ворон диковинный: ноги и нос у него словно жар горят; сидит, перышки расправляет.
Вынул Михайло тутой лук, достает уже каленую стрелу из колчана, хочет застрелить черного ворона, а ворон говорит ему человеческим голосом:
— Не стреляй в меня, добрый молодец, нет для тебя во мне никакой корысти: кровь мою пить не будешь, мясо мое есть не станешь, а я сослужу тебе службу; слушай же меня хорошенечко: поезжай на высокую гору, посмотри с нее в чистое поле и увидишь в поле три белые шатра; скамьи в них из дорогого рыбьего зуба, а на тех скамьях сидят три татарина, прислуживает им молодая пленница, душа девица Марфа Петровна; поезжай и освободи ее из тяжкого плена.
Послушался Михайло ворона, поехал на высокую гору, увидал татарские шатры и повернул к ним коня своего.
Подъехал к шатрам Казарянин, увидал в шатрах и красную девицу, о которой сказал ему ворон: прислуживает девица поганым татарам, горючими слезами обливается.
Говорят ей татары:
— Не плачь, красная девица! Не тумань своих очей ясных — мы тебе зла не сделаем, увезем тебя в Орду, отдадим замуж за нашего татарина, за доброго молодца.
Разгорелось сердце в Михаиле, как сокол налетел он на шатер, как вихрь повалил злых татар: одного копьем заколол, другого конем затоптал, третьего о сырую землю одним ударом убил и освободил красную девицу.
Говорит она ему:
— Что же не спрашиваешь меня, добрый молодец, об имени, о роде–племени? Я ведь родом из Волыни, из города Галича, дочь купца Марфа Петровна!
