Е. Балабанова - Мифы и легенды народов мира. Центральная и Южная Европа

С этими словами Хетель бросился вперед, за ним и многие другие, и бой был прекращен. Как ни разъярен был отважный Вате, но и он отступил. Скоро остановился на месте и Хаген со своими воинами.

Вот Хетель снял оружие, и слышно было, как всюду возвещали конец битве. Никогда еще до женщин не доходило более радостной вести.

Воины опустили оружие. Рады были они отдохнуть; многие страдали от глубоких ран, полученных ими в битве.

После битвы пошел Хетель к Хагену и сказал ему:

— Должен же ты наконец согласиться, чтобы дочь твоя Хильда носила корону в стране, где готово служить ей много славных воинов!

— Доблестных послов послал ты за моею дочерью, хитро и ловко исполнили они твое поручение, и я не стану больше требовать возвращения Хильды, — отвечал ему Хаген.

Всем давно уже было известно, что какая–то морская дева открыла Вате все тайны врачебного искусства. После битвы король Хетель послал за Вате; Вате снял доспехи, сам перевязал себе раны и захватил уже лечебные коренья и пластыри, как вдруг прибежала к нему Хильда и бросилась к его ногам.

— Вате, дорогой друг, — говорила она, — вылечи моего отца и помоги его раненым воинам, валяющимся там в пыли. За это готова я сделать для тебя все, что ты прикажешь. Не забудь также и друзей Хетеля, хегелингов: словно дождем, смочили они своею кровью землю. Вечно с горем буду я вспоминать свою поездку.

— Не стану я лечить, пока не помирится богатый Хаген с королем моим, Хетелем, — отвечал Вате.

— Ах, если бы могла я видеть его! — воскликнула молодая девушка. — Но я причинила столько горя моему отцу, что не смею обнять его. Он и его друзья, конечно, презрением ответят мне на мой привет.

Спросили Хагена, согласен ли он видеть дочь, и Хаген отвечал:

— Я рад видеть ее, что бы она ни сделала. Почему же не обнять мне ее здесь, на чужой стороне? Король Хетель в состоянии вознаградить за все и ее и меня.

Тогда Хоранд и Фруте привели к нему за руку двух девушек — Хильду и Хильдебургу.

Радостно приветствовал их Хаген, когда вошли они к нему, но скоро отослал их назад: не хотел он показывать дочери своих ран. Вате же прилагал все старания, чтобы поскорее вылечить его и осушить слезы Хильды. Разные лекарства дал он ему и мази, и от его лечения Хаген скоро поправился.

Много дела было у Вате! Трудно было бы найти другого такого лекаря! Сейчас же вылечил он Хетеля из края Хегелингов, а вслед за ним и всех остальных раненых.

Хетель пригласил Хагена к себе в гости и при нем торжественно отпраздновал свою свадьбу с прекрасною Хильдой. На двенадцатый день после свадьбы Хаген собрался домой, ласково простившись с дочерью и зятем, и Хетель снабдил его всем нужным на дорогу и послал с ним своих людей, чтобы они с почетом проводили его до границы.

По возвращении домой, беседуя с женой, Хаген сказал, что дочь их так хорошо пристроена, что если бы было у него еще несколько дочерей, он был бы готов сам послать их всех к Хегелингам.

С честью и славой правил Хетель своим королевством. Двое детей было у него от прекрасной Хильды, и как только родились они, сейчас же оповестили повсюду, что Бог послал королю Хетелю наследников. Один из младенцев был мальчик и звали его Ортвином; Хетель поручил его Вате, и тот воспитывал его со всевозможным тщанием. Со временем из него вышел могучий и доблестный рыцарь.

Красавицу дочь его звали Кудруной Прекрасной. Из края хегелингов послал он ее в Данию на воспитание к ближайшим ее родным.

Выросла молодая девушка и стала такая красавица, что все мужчины и женщины наперерыв хвалили ее красоту, и скоро прославилась она ею далеко за пределами своей родины. Как ни красива была Хильда, жена Хетеля, но Кудруна была еще много красивее ее и бабки своей, Хильды Ирландской. Оттого–то и добивались ее любви самые знатные князья. Но плохо приходилось тем, кто пробовал к ней свататься. Так отказал Хетель в ее руке одному королю, сидевшему в Альцабее. Рассердился король, узнав об отказе: думал он, что не было на свете другого столь славного и доблестного короля, как он. Звали его Зигфридом, и был он королем в Мавритании. Далеко крутом славился он своим воинственным нравом. На турнире, происходившем перед замком Хетеля, взял он немало призов на глазах у прекрасных девушек и дам. Когда Хильда и дочь ее вышли из своих покоев, они услышали громкие крики и увидели мавританских рыцарей, стремительно скакавших на своих конях, со звоном потрясая щитами и копьями. Ни один рыцарь не мог бы сделать это лучше Зигфрида, и хотя и был он очень смугл, почти черен, но Кудруна смотрела на него благосклонно. Он же только и желал заслужить ее любовь. Но не отдали ему ее в жены, и очень горевал он об этом и был полон гнева за то, что должен был вернуться домой ни с чем. За это стал он грозить Хетелю спалить пожаром все его государство. Все воины Мавритании тоже были огорчены неудачей их короля и вернулись домой в свою землю, порвав всякую дружбу с хегелингами.

Дошло и до Нормандии, что не было на свете девушки, красивее Кудруны, дочери короля Хетеля, и принц Нормандский Хартмут решился искать ее люб–ви. Мудрый совет этот дала ему мать его Херлинда, и он воспользовался ее советом. Отец его был Людвиг, король Нормандии. Посоветовавшись с матерью, Хартмут послал за старым королем. Престарелый Людвиг поспешил к сыну.

— Кто сказал тебе, что она так прекрасна? — спросил его Людвиг. — Ведь мы никогда не видали ее, так ради чего же к ней свататься? Тем более что послы наши могут сильно пострадать при этом.

— Для короля не может быть ни земли, ни невесты слишком далекой, — сказал Хартмут, — сделайте по–моему, пошлите к ней послов.

— А известно ли тебе, каким образом мать ее Хильда была привезена из Ирландии и как пострадали из–за нее добрые витязи? Очень уж они там горды, и родственники Кудруны сочтут нас недостойными ее.

— Если бы ради нее пришлось мне повести большое войско через все земли и моря, я и это сделал бы охотно. Я решился твердо, и не успокоюсь, пока не добуду дочери прекрасной Хильды.

— Прикажи же изготовить грамоты. Драгоценностями и платьем я охотно наделю гонцов сама, — сказала Херлинда. — Надо только разузнать пути в землю Кудруны.

Стал Хартмут выбирать послов и, выбрав шестьдесят своих воинов, щедро снабдил их платьем и съестными припасами и дал им хорошую свиту. Когда же они были уже совсем готовы к отъезду, Хартмут и Херлинда передали им запечатанные письма, и послы пустились в путь. Торопились послы как могли, ехали день и ночь и только после ста дней пути водою и сушей прибыли наконец в землю хегелингов. Хегелинги сначала приняли нормандских послов гостеприимно, охотно служили им и ухаживали за ними. На двенадцатое утро король Хетель потребовал их наконец к себе. Они приехали ко двору на самых лучших конях, каких только могли найти, и одетые в прекрасные и очень дорогие одежды. Король и его воины приветствовали их радушно и ласково, но когда люди, умевшие читать, прочли ему переданные ими письма, король разгневался.

— Напрасно послал вас сюда король Хартмут, — сказал он им, — предложение его очень не по душе и мне, и королеве Хильде.

— Повелитель наш приказал вам сказать, что любит он прекрасную королевну, и если согласитесь вы, чтобы носила она корону Нормандии, — он заплатит вам за то своей службой.

— Как можно ей стать его женой? — заговорила и королева Хильда. — Отец мой Хаген отдал в лен его отцу сто три замка в Гарадее; кроме того, поссорился он и с братом короля Оттона, который тоже получил лен от моего отца Хагена. Скажите же Хартмуту: никогда не будет она его женой, пусть он и не думает об этом, а поищет себе невесту в другом месте.

Обидно показалось это послам: было им досадно, что, совершив такой путь, они вынуждены были вернуться домой ни с чем.

— Ну что, видели ли вы там внучку Хагена? — спросил Хартмут послов. — И так ли хороша Кудруна, как о ней рассказывают?

— Кто ни взглянет на нее, каждый найдет ее прекрасной, — отвечал посол, — к тому же добродетелью своею она, как говорят, превзошла всех женщин.

— Ну, так я же добьюсь того, что будет она моей! — сказал тогда Хартмут.

Жил на свете молодой король по имени Хервиг. Задумал он посвататься к Кудруне и пытался было заслужить ее расположение. Но что он ни делал, каких

послов ни посылал, всем им приходилось плохо. Тяжело было терпеть это его гордой душе, но все же не мог он отказаться от Кудруны.