В Софьине недавно помнили дворец царевны. Он был с чистыми сенями, располагавшимися посередине двух больших связей, из коих каждая разделялась на две светлицы. И в том и в другом селе рощи были сажены по распоряжению самой Софьи, а некоторые деревья и собственною ее рукой.
В селе графини Ягужинской светлеет еще летний пруд царевны, богатый рыбой. Он обсажен деревьями, на которых весьма долго оставались вырезанные литеры, означавшие, каждая, имя Софьи и друзей ее. В литерах этих угадывались имена князя Василия Голицына, Семёна Кропотова, Ждана Кондырева, Алмаза Иванова, Соковнина и других.
Народ толкует, что Софрино прежде называлось Софьиным же; но что при пожаловании его в поместье имя Софьино было изменено по каким-то причинам.
Лет за семьдесят до наших дней рассказывали, что под мостом, близ деревни Голыгино (на Троицкой дороге), в каждую полночь жаловались и плакались души Хованских, казненных по домогательству (будто бы) царевны Софьи в селе Воздвиженское и потом затоптанных в гати под Голыгино.
Долго видели, что тени несчастных сына и отца Хованских выходили на Голыгинскую гать, останавливали проезжих и прохожих и требовали свидетельств к суду Божию на князя Василия Голицына, Хитрова, Хлопотова. Говаривали, что один из Хованских, кланяясь прохожему, снимал свою отрубленную голову, как шапку.
Потом тени страдальцев под Голыгинскою гатью заменены были стоном лешего; но теперь нет, кажется, уже и лешего…
Мирской памятник святому Сергию
Все знают, кто только бывал у Троицы Сергия, – а кто там не бывал? – все знают, что, не доходя до св. обители (со стороны московской), на самой большой дороге, поставлена каменная часовня, а в этой часовне воздвигнут животворящий крест…
Здесь была радостная, торжественная встреча святому праведному игумену Сергию; говорят, что он тогда возвращался с великою вестью о победах Донского. Троицкая обитель долго не видела своего Угодника, и здесь же на радости пели с Сергием: Тебя Бога хвалим, Тебя Господа исповедуем!
Как радостен тогда был народ, как кроток и богообразен был святитель Сергий!
Этому же кресту (после того) и Пожарский, и Козьма Минич Сухорукий, и все спасители Православной Руси молились во здравие на победы! Тут они святили воду и принимали окропление благодатью от старца пустынника. Подле самого креста есть и доныне тесная убогая келья собирателя даяний для святыни. В древности, говаривало предание, сюда в леса дремучие, всегда богатые губителями душ – разбойниками и лютыми зверями, издалека прихаживали мужи праведные, они одним святым словом спасали невинность, они одним благословенным мановением руки останавливали ярость зверя неукротимого.
Кто достигал этого креста, кто удостаивался только взглянуть на предвратника в св. обитель к Сергию, того уже не прикасались ни тать злодействующий, ни зверь лютый.
Это ключи самородные, они всегда уважались народом русским; их можно насчитать у нас множество. Подмосковные Мытные Селища (Мытищи) также находились при студенцах; тамбовский город Липецк примкнул к студенцу с живою, целительною водою. В иных местах целые озера назывались святыми студенцами. Булгарин прав, догадываясь, что тут-то и была наша сказочная живая и мертвая водица.
Подобные святые озера есть под Москвою (как, например, Косинское) и во многих других местах России. На этих всех студенцах совершались разные обряды, начало которых относится, по-видимому, к временам доисторическим. Воды этих же источников всегда считались целительными. Недужные, омывшись такою водою, кидают в нее кольца, серьги, деньги. Но никогда не оскверняют ее никакой одеждою или обувью.
В Святом озере, под Москвою, что в Косине, и теперь можно видеть на чистом дне его множество медных денег, колец, перстней, серег; это же вы увидите и в студенцах липецком и пронском.
Он – в Переславль-Залесском уезде при селении Новоселках. На пути в Ростов здесь из родника императрица Екатерина II вкушала ключевую воду, и эта вода ей понравилась. Приказано было запастись тою же водою в Ростове, потому что в Ростове нет хорошей воды. Несколько бочек поскакали туда из Новоселок на почтовых; помещики сами провожали эту воду.
И с той поры новосельский ключ называется Царским колодцем.
Трубеж – так называют реку под Рязанью, под Переславлем малороссийским, под Переславлем-Залесским, т. е. под всеми Переславлями, потому что и Рязань называлась Переславлем. Трубеж – рукав реки, озера, может быть, моря. Не так ли в древности и все подобные водяные рукава и протоки названы были славянами?
В Малороссии некогда говорили, что Трубеж – дело рук человеческих, что он изрыт в глубокой древности для осушения мест городища, для крепких преград от врагов; в Переславле-Залесском добавляли к такому же почти преданию, что Плещеево озеро, из которого вытекает Трубеж, некогда прорвется, затопит Переславль-Залесский и тогда будет светопреставление. Есть еще тут старички, которые ждут этой же беды и нынче.
Думают ли тоже в Переславле-Рязанском, до нас о том не дошли слухи; но там еще кой-кто сказывает, что при Трубеже поклонялись Бабе-яге, что рязанский батюшка Трубеж сердит больно: он в зиму не мерзнет, а тишь колыхает!
Да и чего здесь не скажут о Трубеже!
Говорили нам, что бабы рязанские своей одеждою походят на Ягу-бабу. Стало быть, и она также хаживала и одевалась как рязанские бабы.
Невдалеке от Переяславля-Залесского видны остатки древнего жилья, признаки дубовых мостовых, закаменевших от древности, мусор, черепки глиняных изделий, обсеченные камни; но все это год от года затягивается более и более болотною топью. Вам скажут, что тут был древний город, называемый Берендеев[2]; это же имя носят и оставшееся недалеко от руин озеро и болото.
В Переславль-Залесском уезде Владимирской губернии, почти на границе меж дач села Вертягино и деревень Данилково и Михалево, еще жив городец Вертязин; его нет ни на одной карте; но о нем говорили Карамзин в своей Истории, трудолюбивый Зораим Ходаковский в своих Записках.
Я помню еще, как небольшая дубрава существовала на валах и на рвах городца Вертязина; при моих глазах ее сожгли поселяне, и вот Вертязин городец, с остатками признаков, превращен в пашню.
Как теперь гляжу на положение городца: оно было в полугоре; внизу его протекает крутоберегая речка Парша, в эту речку менее чем в полуверсте от Вертязина, под лесом Сорокино, впадает ручей Вздериножка. Сама Парша течет в Кубрь, очерчивающую, по преданию, владение Курбских. Над городцом, т. е. на самой вершине горы, расположено нынешнее село Вертягино с церковью Рождества Богородицы. Смотрите несколько левее вдаль, там за деревнею Желнино еще городец: он почти висит над Кубрью, его вышина кажется гигантскою – это сторожевое место городца Вертязина! В окрестностях все названия урочищ, сел и деревень вообще славянские. Вот они: Гольцево, Михалево, Морозов Враг, Платихино, Романка, Сальково; далее вам укажут на Байнево, на Заболотье, на Хребтово.
Александровская усыпальня
Все знают Александров, любимый стан Грозного. Там с незапамятного времени, говорят жители, при девичьем монастыре устроена усыпальня. Нужно ли пояснять для кого-нибудь, что такое усыпальня? Она, как и все усыпальни, дошедшие к нам от монастырей греческих, а туда с далекого Востока, не другое что, как большая, пространная, глубокая яма. На дно усыпальни становятся с усопшими гроб рядом с гробом, в ряд, наружу, не покрытые землею; до тех пор, пока эти гробы не заставят всего пространства усыпальной ямы; когда же она будет полна, то гробы засыпаются тонким слоем земли, на который, в свою очередь, становится опять новый ряд гробов, что и продолжается, пока уже вся усыпальная яма, в таком порядке, наполнится, по крайней мере на сажень от верха, покойницами.
Об Александровской усыпальне в народе сохранилось такое предание: что будто бы когда-то одна отшельница, боясь заживо быть зарытою, просила, чтобы гроб ее поставили на дно ямы; но не засыпали бы его землею. Может быть, затворнице, погребенной в стенах монастырских, грустно было думать, что солнце не озарит ее печального, мрачного жилища, и она завещала не лишать ее этой последней мирской радости. По-видимому, были причины уважить волю умершей; и с тех пор за нею хоронят таким же образом и других усопших отшельниц. Так наблюдается по крайней мере около трех столетий.
