Согласился с ними царь Александр, и ушли ни с чем правнуки Измаила.
Рим в иудейских мифах и легендах
Город Рим возник за грехи Израиля. В тот самый час, как породнился царь Соломон с египетским фараоном и взял за себя его дочь, послал разгневанный Элохим с небес архангела Гавриила. Опустил он в бурные волны жезл, и закрутился вокруг него ил и песок морской. Поднялась мало–помалу в том месте суша, на которой потом был Рим основан. Когда же воздвиг царь Иеровоам двух золотых тельцов — в Бетиле и в Дане, — появился первый шалаш над Тибром и поселились в нем близнецы — Ромул и Рем.
Но пока соблюдал Израиль заветы Божьи, не стояли больше двух дней над Тибром каменные дома — рушились они тотчас, едва строить их начинали. И решил тогда злой дух Самаэль помочь римлянам. Явился он к ним, будто странник с Востока, и, назвавшись именем Абба–Колон[420], сказал:
— Нужно воду доставить сюда из города Вавилона, ибо заключена великая сила в ней. Если станете подливать ее к извести или глине, сделается ваш город могуч и непобедим.
Попросили римляне Самаэля привезти им запас воды вавилонской, обещая за это вечными слугами его быть. Заключили они договор, и понесся злой дух к Евфрату. Набрал там тысячу бочек воды, а вавилонянам объявил, что купил он вино и везет продавать его в дальних странах. Когда же доставил он в Рим евфратскую воду, стали римляне глину на ней месить, и научил Абба–Колон их обжигать кирпич.
С того времени начал быстро расти город. Захватил он земли соседних народов и разграбил богатства их, выстроил себе железные стены и сделался неприступен. Собирал Рим дань на севере и на юге, и стекались к нему богатства со всех сторон. Появилось в нем столько рынков, сколько солнечных дней в году, и наполнили они гулом своим весь мир. А потом построили римляне три тысячи бань, по пятьсот окон в каждой, разукрасили их золотом, мрамором и коврами. И чем больше грешил Божий народ, тем сильнее Рим становился.
Алчно взирали римляне на Восток и вожделенно — на Запад. Но больше всего мечтали они покорить греков. Воевал против них тридцать два раза Рим, но не мог одержать победы, пока не пришел на помощь ему ослепленный грехами своими Израиль. Заключили римляне с Израильским царством союз и послали сказать грекам: «Сражались мы до сих пор мечами, теперь же с нами Тора и народ избранный». И покорилась устрашенная Греция Риму[421].
Соблюдали римляне договор с Израилем двадцать шесть лет[422]. Но разгорелась среди иудеев беспричинная распря, равносильная всем смертным грехам, вместе взятым. И иссякло терпенье Божье — отвернулся от своего народа Господь. А злокозненный Самаэль подстрекал усердно к злодейству римлян. И напали они на царство Израильское, осквернили Святыню его. И оказался Божий народ под властью злодейской.
Император Траян[423] и Таннай Нахум[424]
Решили однажды просить римского императора иудеи, чтоб не препятствовал он почитать им Бога праотцов своих. Собрали жемчуг они, сапфиры, алмазы и изумруды и, уложив их в большой ларец, стали думать, с кем бы Траяну дары переправить. Пал наконец выбор на тайная Нахума, равного неколебимой верой своей праотцу Аврааму. В невозмутимости же сравниться никто с ним не мог. Говорили про мудреца, что, когда он болел, а ветхий дом его скрипел и готов был рухнуть, хотели ученики перенести в другое место тайная, чтоб не погиб учитель их при обвале. Но велел Нахум прежде скарб на улицу выносить, а уж только потом его, ибо твердо верил, что рожденье и смерть во власти Божьей и, пока не пришел ему смертный час, не рухнет дом, если сам он внутри будет.
И вот, взяв драгоценный ларец, отправился Нахум в Рим. Когда же достиг он Италии вместе со спутниками своими, пришлось им заночевать на постоялом дворе. И проведали как‑то его владельцы, что везут иудеи в Рим дары для кесаря. Зная же, сколь бесправны они и гонимы, решили их обокрасть. Дождались хозяева середины ночи и выкрали самоцветы, а в ларец вместо них земли насыпали.
Проснувшись утром, заметил подмену Нахум, но спокойно сказал себе: «К лучшему это! На все воля Господня». И поехал с этой землею в Рим.
Допущены были посланцы к кесарю. И увидели в царском дворце они храмовую завесу, закрывавшую прежде в Святая Святых ковчег Завета от взоров. Проступали на ней кровавые пятна, и зарыдали при виде их иудеи. Один лишь Нахум невозмутим остался и с Траяном от имени всех говорил.
Принял дары от него император и к посланцам отменно милостив был. Но когда в ларец заглянул и простую землю увидел, решил, что глумятся над ним иудеи, и хотел казнить лютой смертью Нахума. Позвал уж было и палача. Но явился в тот миг перед царским троном пророк Илия в облике префекта римского и сказал:
— Не простую землю, как вижу, привезли тебе иудеи, кесарь. Помогла она прародителю их Аврааму одолеть всех врагов в битвах. Если под ноги горсть земли этой бросишь, каждая крупица ее острым мечом станет. А если к небу подкинешь, туча стрел на врагов помчится. И отступит любое войско перед тобой.
Вел император в то время войну и никак не мог одержать победу. Выслушав же пророка Илию, отослал он к войскам ларец, привезенный Нахумом, и через несколько дней римляне победили.
Приказал тогда кесарь наполнить алмазами тот ларец и вручить Нахуму, а потом с великим почетом отправил старца домой.
На обратном пути остановился Нахум на том же постоялом дворе, где по дороге в Рим ночевал. Удивились хозяева, увидев его живым. А узнав, как принял его император и каких он почестей был удостоен, спросили его:
— Что ж такое принес ты кесарю в дар?
— Только то и доставил я в Рим, что унес отсюда, — отвечал им Нахум. — Чудодейственной ваша земля оказалась!
Перерыли они тогда весь двор в доме своем и, набрав шесть огромных корзин земли, двинулись в Рим, чтоб кесарю их поднести. Но оказалась эта земля простой. Сколь ни сыпали ее и сколько вверх ни бросали, чудес от нее так и не дождались. Разгневался император и велел тех людей за дерзость на съедение львам бросить.
Император Адриан[425] и Бен Ханания[426]
Однажды приехал в Рим Иошуа бен Ханания. Прослышав о мудрости знаменитого тайная, позвал его Адриан к себе во дворец и спросил:
— Велико ль могущество иудейского Бога? Знаю я, что сравнивали Его ваши пророки со львом. Но способен ведь чуть ли не каждый всадник убить на охоте льва.
Отвечал Адриану Иошуа:
— Не со всяким львом сравнивают Его, но с одним лишь бей–илаийским[427].
— Хотел бы я видеть этого зверя, — сказал Адриан. — Можешь ли показать его нам?
Воззвал бен Ханания к небесам, и услышан Всевышним был. Повелел Бог бей–илаийскому льву выйти из логова и вполголоса зарычать. Зарычал бей–илаийскийлев, находясь в тысяче миль от Рима. И рухнули его стены тотчас. Выкинули беременные матроны детей из чрева. Приблизился лев на сто миль к Риму и издал еще один рык. Повылетали зубы из десен у римских старцев и сбросило кесаря самого с трона на землю.
— Довольно! — закричал Адриан. — Умоли Бога своего, чтоб лев обратно ушел.
Вознес молитву Иошуа, и вернулся бей–илаийский лев в свое логово. Захотел тогда напуганный Адриан почтить Бога евреев, устроив пиршество для Него.
— Не по силам тебе это будет, — сказал Иошуа. — Сопутствует Ему неизменно великое воинство, и не хватит твоих сокровищ даже столы для всех соорудить.
Решил все же попробовать Адриан. Выбрал он обширное поле и все лето на нем шатры возводил. Но подули осенние ветры и смели постройки. Снова начал готовиться император. Ушла на это зима. Когда же в шатрах столы и ложа уже стояли, смыло весенним ливнем постройки в Тибр.
— Не желает, видно, ваш Бог, чтобы я Его почитал, — сказал бен Ханании император.
— Ошибаешься, государь! — отвечал Иошуа. — Это небесные слуги — заметальщики и поливальщики Божьи дорогу Господу в Рим готовят.
И понял царь, что не по силам смертному потчевать Бога.
Позван был Иошуа в другой раз к царю во дворец, и спросил его Адриан:
— Почему не покажется Бог ваш людям хоть бы раз в году? Увидев Его, прониклись бы они страхом и почитали бы Его повсеместно.
— Не могут видеть Господа люди, — отвечал бен Ханания. — Ибо не вынесут их глаза сияния славы Божьей.
— Не стану я поклоняться вашему Богу, — сказал император, — пока сам Его не увижу.
А гуляли они в тот раз в царском саду, и был полдень. Указал Иошуа Адриану на солнце и говорит:
— Вглядись‑ка, царь, в него хорошенько, если Бога нашего хочешь видеть.
— Какой же глупец станет в полдень смотреть на солнце?! — возразил Адриан.
— А ведь оно всего лишь слуга Господне и отраженье славы Его. Если великий кесарь не может взирать на солнце, как же будут люди смотреть на Того, чей свет оно отражает?
