На всех, имевших несчастье лицезреть ассирийское войско вблизи, производила огромное впечатление его небывалая по тем временам организация: тяжелая пехота, превосходно обученная и столь же превосходно вооруженная, сражалась в тесном взаимодействии с легкой пехотой и конницей. Наряду с боевыми колесницами в IX веке до н. э. впервые стали применяться отряды кавалеристов, сидящих на неоседланных лошадях (седло и стремя появились позже). Специальные саперно-инженерные части умело наводили переправы, обеспечивая молниеносное продвижение войска вперед; при необходимости воины переправлялись через реки на надутых бурдюках. Ассирийцы отлично умели как строить собственные крепости, так и разрушать укрепления противника, и нигде так широко, как в армии Ассирии, не применялось железное оружие. Дисциплина в войсках тоже была железной.
И эта отлично отрегулированная военная машина попала в хорошие руки, когда в 883 году до н. э. на престол вступил Ашшурнасирапал II.
За 25 лет своего царствования Ашшурнасирапал II совершил девять походов и уже в первых из них показал, на что он способен. Его армия прошлась по цветущим землям Месопотамии и Сирии, как саранча, неся с собой запустение и смерть. Над побежденными ассирийцы учиняли самые дикие расправы: сжигали людей живьем, сдирали с них кожу, выкалывали глаза, сажали на кол, громоздили пирамиды из связанных пленников, обрекая их тем самым на медленную мучительную смерть.
Где бы ни появлялся Ашшурнасирапал И, повсюду он наводил такой террор, что в его последнем, девятом походе все царьки северного сирийского союза поспешили сдаться ему без боя, купив себе жизнь богатыми дарами. Тир, Сидон, Библ, Арвад, Каркемиш пали ниц перед свирепым ассирийским владыкой, или, как тогда говорили, «расплющили перед ним нос».
Следуя старой фамильной традиции, Ашшурнасирапал повелел высечь свое изображение у реки Субнат рядом с изображениями Тиглатпаласара I и Тукультининурты III, а по окончании последнего похода почтил себя, любимого, стелой у реки Нахр-эль-Кельб рядом с рельефами египетского фараона. На стеле красовалась хвастливая надпись с длинным перечнем награбленного царем добра: серебра, золота, меди, свинца, древесины — и с перечислением покорившихся ему городов: Тира, Сидона, Библа, Махаллата, Маиса, Амурри, Кайца, Арада…
Однако Дамаск в надписи не упоминается. Этот сильный и независимый город не «расплющил нос» перед завоевателями, больше того, он посмел организовать сопротивление ассирийской агрессии и попортил немало крови Салмансару III — достойному наследнику своего кровожадного отца.
Дамасские перипетии Салмансара III
За 34 года царствования Салмансар III совершил 34 военных похода. Он был бы и рад совершить больше, но ассирийцы традиционно отправлялись на войну только раз в году — чтобы успеть вернуться домой перед открытием нового военного сезона.
Салмансар III успешно сражался, грабил, пытал и казнил по всей Сирии, но почему-то его самоотверженные усилия по наведению террора не дали ожидаемых результатов. Наоборот: чем сильнее лютовали ассирийцы, тем сильнее их ненавидели покоренные народы. Вместо того, чтобы раз и навсегда покорно лечь под ноги непобедимым завоевателям, люди вновь и вновь осмеливались бунтовать, и ассирийским владыкам то и дело приходилось отвлекаться от захвата новых территорий, чтобы удерживать в повиновении старые. Конечно, восставших ждали самые зверские пытки и казни, но это почему-то не удерживало других от мятежей. Больше того! Перед лицом ассирийской угрозы бывшие соперники становились союзниками, старинные враги забывали все прежние распри и объединялись для борьбы с общим страшным врагом.
Сопротивление возглавил Дамаск; кроме него в южный сирийский союз вошли десять государств Сирии, Палестины, Финикии и Киликии; их поддержали арабы и даже египтяне, понимавшие, что рано или поздно жадные руки ассирийцев дотянутся и до них.
В 853 г до н. э. в битве у Каркара сошлись войска Салмансара III и объединенные силы разномастных союзников. Что там произошло — есть тайна, покрытая мраком. В надписи на монолите в Тушхане на верхнем Тигре ассирийский владыка безудержно хвастает своей великой победой:
«С помощью высокой силы, данной Ашшуром, и могучего оружия, дарованного Нергалом, моим предводителем, я с ними сразился, нанес им поражение от Каркары до Гильзау, поверг оружием 14 000 их бойцов, излил над ними свой ливень, подобно Ададу, разбросал их трупы, многочисленным воинством их наполнил пространство пустыни, оружием пролил их кровь… Прежде чем вернуться, я достиг реки Оронта; в этом бою я отнял у них колесницы, конников, упряжных коней»[108].
Однако, судя по тому, как поспешно убрались завоеватели из Сирии, победа Салмансара III была сродни мнимой «победе» Рамсеса II в битве при Кадеше.
Целых восемь лет после этого ассирийский царь разряжал энергию в других краях, но в 845 году до н. э. рискнул совершить новый поход против южносирийского союза — и опять потерпел неудачу. И только на третий раз, воспользовавшись раздорами среди союзников, Салмансар III сумел разбить дамасские войска, хотя сам Дамаск так и не взял. Зато царь отвел душу, разрушив, спалив и изничтожив все и вся вокруг непокорного города и захватив бессчетную добычу.
Сокровищницы царских дворцов в Ашшуре стали тесны для награбленного добра еще при Ашшурнасирапале II, поэтому в городе Кальхе был им выстроен новый просторный дворец. Туда же возвращался из своих походов и Салмансар III, чтобы помолиться, понаблюдать за строительством зиккурата, начатым еще при его отце, принести жертвы богам и пополнить и без того набитые доверху сокровищницы.
По ассирийским законам вся военная добыча, до последней крупинки золота, принадлежала лично царю, а тот уже распределял награды среди своих воинов в соответствии с боевыми заслугами каждого. Заслуги определялись очень просто — по числу отрубленных вражеских голов.
Как город Ашшур в свое время богател за счет транзитной торговли, так Кальха процветала за счет сбыта военных трофеев. В этот город со всего света текли награбленные богатства и съезжались купцы, которые уже тогда твердо знали: деньги не пахнут. Война для многих была прибыльным делом, и даже те ассирийцы, что зарабатывали себе на жизнь копьем, отнюдь не утратили инстинкта торговцев. Некоторые из них предпочитали пускать трофеи в оборот, другие обменивали их на звонкий металл и клали золото и серебро на хранение в крупные банкирские дома — в общем, деловая жизнь в Кальхе била ключом. Там процветали посредники и ростовщики, кишмя кишели иноземные торговцы, которые скупали слегка попорченное кровью платье, серьги и кольца, сорванные с убитых женщин… Такого добра здесь всегда было вдоволь и по дешевке!
Быть может, вернувшись домой с большим барышом, эти купцы застанут свой собственный город во власти ассирийских войск и вся их прибыль уйдет обратно в Кальху как часть военной добычи… Но пока этого не произошло, к чему волноваться?
Как ни странно, в самой Ассирии находились люди, недовольные подобным положением дел, — в основном, представители жречества и зажиточные горожане. Они почему-то считали, что гораздо больше выгод им принесла бы спокойная жизнь без постоянных, истощающих страну войн, и того же мнения придерживались многие земледельцы.
Когда в конце правления Салмансара III его старший сын, Ашшурданинаплу, поднял восстание, мятежного принца поддержали двадцать семь городов царства — практически вся «старая Ассирия» за исключением Кальхи. Неизвестно, как пошла бы мировая история дальше, если бы восстание увенчалось успехом, но после двухлетних смут власть в стране захватил другой сын царя, Шамшиадад V, — ярый сторонник партии войны.
Этот государь старательно продолжал отцовское дело, воюя с каждым встречным и поперечным, но вошел в историю не столько благодаря своим победам, сколько благодаря легенде, связанной с именем его жены — Шаммурамат, или Семирамиды.
Семирамида и другие женщины Ассирии
Легенду о Семирамиде сочинили мидийцы, а впоследствии подхватили и всячески изукрасили греки — лучшие мастера по части исторической фэнтези. Поэтому в истории об ассирийской царице выдумка громоздится на выдумку; что же касается самих ассирийцев, у них гораздо лучше получалось громоздить пирамиды из отрезанных голов.
Вот один из вариантов легенды.
В каменистой бесплодной пустоши близ Асколона сирийская богиня плодородия Деркето родила и бросила дочь. Малютку заботливо вскормили голуби, а потом подобрали пастухи и назвали Семирамидой, что означает (по утверждению александрийского филолога Гесихия) «горная голубка». Дочь богини выросла девушкой такой неслыханной красоты, что в юную пастушку без памяти влюбился сирийский царь Оанис и женился на ней. Но вскоре грозный ассирийский владыка Нин, строитель Ниневии, властитель множества покоренных им стран, послал своего данника Оаниса на войну. Семирамида переоделась воином и последовала за мужем. На войне она выказала такие чудеса храбрости, что Нин тут же отобрал ее у законного супруга, который с горя покончил с собой. Ассирийский царь не только женился на Семирамиде, он назначил ее своей преемницей.
