меня нищий.
С того времени он невзлюбил молодого Майзла и свою ненависть проявлял в открытую: дело в конце концов зашло так далеко, что зять, не желая выслушивать постоянные попреки тестя, переехал из его дома вместе с женой. А поскольку он был хорошим торговцем, начал он торговать железом, причем очень успешно. По всей Праге и далеко за ее пределами знали магазин Мордехая Майзла, человека порядочного и учтивого. Он начал быстро богатеть. При этом, имея благородное сердце и помня о своем происхождении, творил он много добрых дел для своих единоверцев. Однажды перед жатвой пришел в лавку к Майзлу старый крестьянин, говоря, что хотел бы купить косы и серпы для жатвы. Майзл тут же ответил, что тот может выбрать себе все, что ему требуется. Но крестьянин почесал за ухом и говорит:
– Тяжкое дело! Выбрать бы рад, да заплатить мне нечем. Но урожай отличный, как уберу и продам, денег будет достаточно. Если дашь мне под честное слово, возьму.
Почтительный Майзл согласился на это, доверяя крестьянину, он даже не спросил у того, откуда он и как его зовут. Он не боялся за свои деньги. Но крестьянин сказал:
– Я все-таки хотел бы тебе дать какой-то залог. Есть у нас дома старый железный сундук, никто и не помнит, как он у нас оказался. Приеду я на телеге, привезу сундук, а увезу серпы и косы.
И правда: на третий день крестьянин был тут как тут и сундук привез. Майкл его осмотрел, увидел, что сундук прекрасной работы, в отличном состоянии и стоил бы столько, сколько все косы и серпы, потребные крестьянину. Майзл сказал ему об этом и предложил взять сундук вместо денег. Майзл только хотел посмотреть, что находится внутри сундука, и вернуть его содержимое крестьянину. Он попробовал открыть искусный замок сундука, но ему не удалось это сделать. Как же быть? И тут крестьянин сказал:
– Кто знает, может, там какие-то камни лежат, недаром сундук такой тяжелый. Да мне это не важно. Оставь себе сундук и то, что в нем.
Но честный Майзл так не хотел. И они договорились, что крестьянин после жатвы приедет в Прагу, к тому времени сундук будет открыт, и если в нем обнаружится что-то ценное, то Майзл вернет это крестьянину или выкупит у него. На этом и порешили.
К вечеру, когда Майзл хотел уйти в лавку, он попробовал еще раз открыть сундук. Он повернул в замке какую-то загнутую железку, вдруг замок щелкнул, сундук был открыт. А в нем – вот так диво! – до самых краев золотые и серебряные монеты. Майзл просто окаменел. Он вспомнил о крестьянине, но где же его теперь искать? Хорошенько поразмыслив, он снова запер сундук, оттащил его в самый дальний угол лавки и накрыл всяким тряпьем. Он хотел отдать крестьянину содержимое сундука, когда тот приедет к нему после жатвы.
Но вот жатва кончилась, прошло лето, осень, настала зима, а крестьянина все не было. Так прошел целый год, и никто не явился за содержимым сундука к Мордехаю Майзлу. Он сам искал в пригородах Праги, спрашивал в Праге в трактирах, где останавливались люди из деревень, но о старом крестьянине не было ни слуху ни духу. Жена Майзла, которой он обо всем рассказал, все побуждала его считать эти деньги своими и пользоваться ими, но порядочный Майзл отказывался. И тут его жена отправилась однажды к своему отцу и все ему рассказала.
Молодой торговец был немало взволнован, когда в дверях его лавки объявился тесть, ребе Ицхак. Он не стал ходить вокруг да около и тут же сказал зятю то, ради чего пришел. Он сообщил, что знает от дочери о том сундуке и что Майзл может с чистой совестью считать его содержимое своей собственностью. А потом рассказал о своем видении в лесу, о маленьких человечках и о том, что ему сказал тогда один из них. Так он уверил зятя, что содержимое сундука по праву принадлежит ему.
Но Мордехай не возгордился этим богатством. Он никому о нем не сказал. Только главный раввин еврейской общины узнал о том, что Мордехай разбогател, когда тот принес ему деньги на строительство новой синагоги. Главный раввин стал благодарить его за неожиданный великий дар.
– Если будет нужно, дам еще, – сказал Майзл удивленному раввину, – с одним лишь условием: чтобы никто не узнал, на чьи средства строится синагога.
Главный раввин сохранил все в тайне и, только когда новая синагога была торжественно открыта, объявил всем собравшимся, кто ее построил. И была великая радость в еврейской общине, и все славили щедрого дарителя. Новая синагога была названа Майзловой.
Мордехай Майзл, человек золотого сердца, остался и в дальнейшем любимцем своих единоверцев и сделал много доброго для них, как уже говорилось выше.
О синагоге Пинкаса
На Йозефовской улице стоит синагога, названная синагогой Пинкаса. Она была построена в конце XV века, в XVII веке была увеличена, в 1862 году отремонтирована и обновлена.
Об основании ее рассказывают так:
В давние времена жил в Праге бедный еврей, человек богобоязненный, знаток Закона Божия по имени Пинкас. Он торговал старой одеждой, целыми днями крутился, где бы купить и как бы продать хоть с малой для себя выгодой, а ночами сиживал в своем жилище при лавке и читал Закон. Торговля Пинкаса шла плохо, и бедный еврей наверняка умер бы с голоду вместе с женой и детьми, если бы не опекал его богатый граф, который, полюбив его за порядочность и набожность, поддерживал его деньгами. Пинкас каждую неделю ходил к графу за помощью, а кроме того, перед каждыми еврейскими праздниками граф спрашивал своего подопечного, сколько тому требуется денег, чтобы он мог отметить праздник так, как положено. Когда Пинкас показывал графу свои подсчеты, тот всегда давал ему столько, сколько было нужно. Бедный еврей безмерно уважал своего благодетеля, но только одно было неприятно графу. Каждый раз, получив от графа помощь, Пинкас, возведя очи к небу, взывал:
– Господи Боже, только не оставляй деток своих, оказавшихся в нужде, благодарю Тебя за помощь!
Граф говорил сам себе:
– Я ему подаю, а он за это Господа Бога благодарит. Ведь это неблагодарность за все мои добродеяния!
И вот однажды, перед праздником Пасхи, на время которого каждый правоверный еврей должен был обеспечить семью продуктами питания на восемь дней, пришел Пинкас по привычке к графу за деньгами. Но на этот раз встретил его граф с хмурым лицом и на покорные его слова о наступающих праздниках ответил:
– Милый мой, плохи дела: не могу в этот раз помочь тебе к празднику. Нет денег, не пришли пока
